Сергей Лукьяненко - Сумеречный дозор
Я застыл.
Но Арина не смотрела в мою сторону. Медленно медленно встала в полный рост — до того, похоже, сидела на дне старого окопа. Картинно поднесла ладонь козырьком ко лбу. Я понимал, что она смотрит сквозь Сумрак.
К счастью, не на меня.
Приближались мои подневольные рекруты.
Красиво они бежали! Даже из Сумрака их бег выглядел быстрым, вот только в прыжках зависали слишком уж надолго. Впереди — старый, мудрый вожак. За ним — волчата.
Человек бы испугался.
Арина засмеялась. Встала, руки в боки, ни дать, ни взять крепкая молодуха из Малороссии, взирающая на приближение непутевого муженька с собутыльниками. Заговорила — поплыли в воздухе низкие, гулкие звуки. В Сумрак она входить не спешила. И я тоже вышел в человеческий мир.
— …пустобрехи! — донеслось до меня. — Али плохо я вас попотчевала?
Волки перешли на шаг. Остановились метрах в двадцати.
Вожак выступил вперед и пролаял:
— Ведьма! Говорить… надо говорить!
— Говори, серый, — добродушно сказала Арина. Надолго Игорю ведьму не отвлечь, это я понимал.
В любой миг она нырнет в Сумрак и оглядится как следует.
Где же Надюшка?
— Девочку… отдай… — проорал-провыл волк. — Светлый… буйствует… отдай девочку… хуже будет…
— Да ты, никак, угрожать вздумал? — удивилась Арина. — Совсем сбрендил. Кто же отдаст ребенка волкам? Убирайтесь подобру-поздорову!
Странно — она будто тянула время.
— Жив… ребенок? — чуть чище произнес волк.
— Наденька, ты жива? — глядя куда-то вниз, спросила Арина. Пригнулась — и подняла девочку из траншеи, поставила на землю.
У меня перехватило дыхание. Надюшка совсем не выглядела испуганной или усталой. Похоже было, что происходящее ей даже нравилось — куда больше, чем прогулки с бабушкой.
Но она была близко, слишком близко к ведьме!
— Волчок, — сказала Надя, глядя на оборотня. Протянула к нему ручонку — и радостно засмеялась. Оборотень завилял хвостом!
Нет, это продлилось всего несколько секунд. Игорь напрягся, вздыбилась шерсть — и снова перед нами был зверь, а не ручная собачка. И все-таки этот миг был — оборотень залебезил перед двухлетней девочке, неииницинированной Иной!
— Волчок, — согласилась Арина. — Наденька, а посмотри, кто тут еще? Глазки закрой и посмотри. Как я учила.
Надюшка с готовностью закрыла глаза ладошками. И стала поворачиваться в мою сторону.
Да она же ее инициирует!
Если Надюшка и впрямь — научилась смотреть сквозь Сумрак…
Дочка повернулась ко мне. Улыбнулась.
— Папка…
В следующий миг я понял сразу две вещи.
Первое — Арина прекрасно знала, что я рядом! Ведьма играла со мной.
Второе — Надюшка не смотрела сквозь Сумрак! Она развела пальчики и подглядывала между ними.
Вначале я ушел в Сумрак. Нервы были так взвинчены, что я рухнул сразу на второй слой — в глухую ватную тишину и бледные серые тени.
Аура Арины пылала оранжевым и бирюзовым. Вокруг Надюшки сиял чистый белый ореол — будто маяк бил в пространство: потенциальная Иная! Светлая! огромной силы!
И начавшие бег оборотни — комки красного и багрового, ярость и злость, голод и страх.
— Светлана! — крикнул я, вскакивая. В серое пространство, в мягкую тишину. — Приди!
Место для портала я наметил просто — швырнул в Сумрак чистой Силой, будто огненную цепочку протянул, посадочный коридор. От себя — и до Арины.
И одновременно побежал, так, чтобы Надюшка не закрывала от меня Арину, сбрасывая с кончиков пальцев давно заученные заклинания.
Фриз — локальная остановка времени.
Опиум — сон.
Тройное лезвие — самое грубое и простое из силовых заклинаний.
Танатос — смерть.
Ни на одно из них я не возлагал никакой надежды. Все это может сработать, когда перед тобой слабейший. Превосходящий по силе Иной удары отразит, будь он в Сумраке или в человеческом мире.
Мне надо было лишь отвлечь и задержать ведьму. Перегрузить ее защиту, наверняка построенную на амулетах и талисманах. Все эти эффектные фейерверки на то и рассчитаны — нащупать брешь в обороне.
Фриз будто в никуда канул.
Сонное заклятие срикошетило и ушло в небо. Надеюсь, над нами нет самолетов.
Тройное лезвие не подвело — сверкающие клинки вонзились в ведьму. Вот только плевать она хотела на тройное лезвие.
С призывом смерти вышло хуже всего! Не зря я не люблю эту магию, стоящую так опасно близко к заклинаниям Темных. Арина, даром что была в обычном мире, успела подставить руку. Сгусток серой мглы, убивающий волю и останавливающий сердце, послушно лег в ее ладонь.
Арина смотрела на меня сквозь Сумрак и улыбалась. Ладонь ее нависла над головой Надюшки и серый клубок медленно сочился сквозь пальцы.
Я прыгнул к ним — не отразить удар, так хоть подставиться под него самому.
Но Арина уже была на втором слое Сумрака, стремительная и ослепительно красивая. Движением пальцев скомкала мое заклятие — и небрежно бросило в волков.
— Не спеши… — напевно сказала ведьма. В тишине второго слоя ее слова гремели — и ноги предали меня. Я рухнул на колени в шаге от Арины и Надюшки.
— Не трогай! — крикнул я.
— Просила же… — тихо сказала ведьма. — Ну помог бы уйти… что тебе старая ведьма?
— Я тебе не верю!
Арина кивнула, устало и горько:
— Правильно не веришь… А мне-то что делать, чароплет?
Ее рука скользнула по юбке, сорвала с пояса веточку сушеных ягод. Швырнула в пылающие белые огни, вспухли клубы черного дыма — и ориентир для портала исчез.
Светлана не успела!
— Выбора мне не оставляешь, Светлый, — Арина скривилась. — Понял? Тебя убить придется, и дочка твоя без надобности становится. Куда же ты с вторым уровнем-то полез?
И в этот миг в спину Арине ударил сверкающий белый клинок. Вынырнул на миг из груди, с оттягом пошел назад, повинуясь невидимой руке.
— А-а-а-а… — простонала ведьма, невольно подаваясь вперед.
Огненное лезвие плыло в сумраке.
Потом серая мгла разошлась, выпуская Светлану.
Ведьма будто уже оправилась от удара. Отступала, приплясывая, не отрывая взгляд от Светланы. Прожженная прореха на платье дымилась, но кровь не текла. А во взгляде было скорее восхищение, чем ненависть.
— Ух ты… Великая… — Арина рассмеялась каркающим смехом. — Я просчиталась?
Светлана не отвечала. Такой ненависти в ее взгляде я даже представить себе не мог — человек умер бы, лишь посмотрев ей в глаза. В правой руке она сжимала белый меч, пальцы левой перебирали воздух — будто собирали невидимый кубик Рубика.
