Роберт Сальваторе - Компаньоны
Реджис медленно открыл глаза, щурясь от боли. Глянув с кровати в сторону, он увидел пожилого хафлинга, потрясающе одетого и ухоженного до мелочей, непринужденно устроившегося в удобном кресле. Реджис, разумеется, знал, кто это, и не удивился.
— Это быстро пройдет. — Периколо потянулся к прикроватному столику рядом с креслом и подал Реджису чашку с водой.
Реджис лишь посмотрел на него, но не отнял рук от головы и не потянулся к воде. Потом он взглянул на свои обнаженные руки, и на лице его отразилось замешательство.
— Не ругай себя слишком сильно, — сказал Периколо. — Мой приятель-маг годами совершенствовал эту огненную иллюзию — и другую, с собаками, тоже. Взрыв обманул бы и опытного ассасина, не то что простого ребенка, а если добавить к этому еще и магические запахи, которыми пропитана дверь, мог ли ты предположить, что собаки – это иллюзия?
Реджис понемного перестал сжимать руками свою раскалывающуюся голову и принял чашку от Дедушки. — Дедушки ассасинов, напомнил он себе, прекраснопонимая, какой смысл заложен в этом прозвище, учитывая его прошлую жизнь в Калимпорте – городе, где убийцы были обычным делом. Он с подозрением взглянул на прозрачную жидкость, но потом сообразил, что, если бы Периколо Тополино хотел его смерти, он, Реджис, был бы уже мертв.
Одним глотком он осушил чашку.
— Я был сильно удивлен, хотя, без сомнения, удивлен приятно, что ты решился на попытку ограбить меня, — сказал Периколо. — Это избавляет меня от хлопот по охоте за тобой, поскольку наити тебя непросто. Однако, признаюсь, я поражен: почему за внезапную удачу, выпавшую твоей семье и оплаченную из моего кошелька, ты отплатил таким вероломством?
— Удачу?
— Вы жили в пристройке из гнилых досок. Твой отец слонялся по закоулкам на задворках постоялых дворов в поисках съедобных отбросов. Теперь вы называете своим домом комнату в приличной гостинице и имеете вдоволь еды.
— И вдоволь спиртного для Эйвербрина Паррафина, — мрачно добавил Реджис, сурово глядя в глаза Дедушке,
— Что ж, это, разумеется, его выбор.
— Ваша щедрость убьет его.
Периколо выпрямился, и Реджису это послужило ясным знаком. Дедушка знал истинную цену своей щедрости и был застигнут врасплох тем, что обычному ребенку известна эта правда.
— У меня нет привычки указывать другим, как им жить, — сказал Периколо.
— Правда? А говорят, что Дедушка Периколо контролирует все доки Дельфантла.
Еще один удивленный, взгляд, и Периколо медленно кивнул. Наверное, решил Реджис, это было поздравление.
— Мой отец был похож на твоего, — сказал Дедушка, и теперь пришел черед Реджиса смотреть на него с изумлением, учитывая эту внезапную откровенность и сочувственный тон. Он мысленно велел себе оставаться начеку, поскольку Периколо Тополино, разумеется, просто обязан уметь мастерски лгать, учитывая его положение.
Но Периколо явно казался вполне искренним, когда продолжил:
— Мне повезло больше, чем тебе, мой маленький Паук, поскольку я не лишился матери столь рано.
— Я никогда не видел ее.
— Я знаю. Что делает твои успехи еще более впечатляющими. Ты прекрасный работник и воистину подарок для своей семьи.
Их разговор шел по кругу, вернувшись к тому, с чего начался. Реджис сделал вид, что его это не слишком заботит.
— Я наблюдал за тобой с того давнего дня, когда ты дразнил старших мальчишек, — признался Периколо, застав его врасплох. — Клей на свистке! О, это была отличная и умная шутка!
— По правде говоря, у меня такое ощущение, будто за мной шпионили, — с неприкрытым сарказмом ответил Реджис.
— Но так оно и было, Паук!
Реджис непроизвольно хотел было поправить Дедушку насчет того, как его зовут, едва не выпалив свое настоящее имя. Едва, но он тут же осекся, и вовсе не из страха. «Паук», — повторил он мысленно и понял, что ему очень даже нравится это точное прозвище.
— В чем дело? — спросил Периколо, и Реджис подо- тал головой. — Значит, тебя зовут не Паук? — спроси проницательный Дедушка. — Другого имени я не слышал. Эйвербрин не сказал...
— Наверное, он не знает.
Периколо с любопытством взглянул на него.
— Если он не потрудился дать мне имя, значит мое право выбрать его себе самому, да?
Периколо сердечно рассмеялся.
— Верно! — сказал он. — Так выбирай!
— Паук, — без колебаний ответил Реджис с кривой усмешкой. — Паук Паррафин.
— Ты делаешь мне честь. — С этими словами Периколо встал и поклонился. — Мне действительно нравится это имя применительно к тебе, учитывая, насколько легко ты взобрался по стене моего дома.
Реджис подразумевал под ним кое-что еще, но согласно закивал.
— Прекрасно, Паук, а теперь пойдем дальше.
Реджис снова кивнул, пока Периколо усаживался обратно, но потом его ангельское юное личико приняло озадаченное выражение.
— Дальше? У неуверенно переспросил он.
— Разумеется.
— Вы имеете в виду, когда вы сдадите меня городской страже или когда прочтете вынесенный мне приговор?
— Едва ли. — Периколо вновь от всей души рассмеялся. — Приговор? Что ж, Паук, я уже давно оценил тебя, и очень высоко. Можешь считать меня своим поклонником.
— Я вломился в ваш дом, и, возможно, не только для того, чтобы украсть...
— Сыновняя преданность! — провозгласил Периколо. Еще одно похвальное качество, хотя, я надеюсь ты придешь к пониманию того, что решать за Эйвербрина должен Эйвербрин, а не Периколо Тополино.
— Вы убиваете его, — сурово повторил Реджис. — Он целыми днями валяется без чувств, залив глаза и давясь собственной блевотиной.
— Я всего лишь выполняю свою часть нашей сделки.
В обмен на добытые тобою устрицы.
— Значит, больше вы не получите от меня устриц.
— Ты готов вернуться в сгнившую пристройку?
— Да, — ответил Реджис без малейших колебаний. Легкий путь не казался ему столь уж привлекательным, если он означал такие страдания для Эйвербрина.
— Ну хорошо, чего же ты хочешь от меня? — спросил Периколо, казалось, искренне. — Я согласился оплачивать расходы Эйвербрина в обмен на устрицы.
— Возьмите его сюда, — предложил Реджис.
— Это невозможно, — ответил Периколо, и Реджис замотал головой. — Но, быть может... — продолжил Дедушка и помолчал, похлопывая себя пальцами по губам. — Есть жилье подальше от трактиров, которое я готов предложить ему.
— С этого можно начать.
— Я не могу запретить ему предаваться пороку, — пояснил Периколо. — Это не мое дело.
— Тогда я не могу нырять.
Дедушка рассмеялся.
