Александра Лисина - Время вызова 2 Песнь жизни
- Договорились, - прошипел лютнист и повернулся к жадно прислушивающейся толпе. - Все слышали? Пока этот... играет, никто его и пальцем не тронет! А если сбежать надумает или обдурить как...
- Да пусть играет уже, - басом отозвался кто-то. - Отсель не сбежит - мигом выловим засранца. А коли помочь надо в порке, так я сам кнут одолжу. Пусть знает потом, как добрых людей срамить.
Белка хмыкнула.
- Какой заботливый... гляди, чтоб тебе самому зад-то не надрали. А то брюхо отрастил, как у бабы беременной, и туда же - учить жизни. Только и отваги, что с пацанами воевать, да кошек шугать на заборе. Вояка!
Она сделала вид, что не заметила побагровевшего толстяка из второго ряда, легким шагом подошла к краю помоста и бесстрашно уселась, свесив ноги и почти скрывшись из глаз за многочисленными макушками зрителей. В толпе кто-то хохотнул в предвкушении славной забавы, кто-то укоризненно покачал головой, кто-то возмущенно заворчал, а у кого-то сам собой исторгнулся печальный вздох - попадет мальчишка под раздачу. Ой, попадет: Золотой Дождь не зря считался лучшим голосом этих мест. Бывало, даже в столицу приглашали, а тут - какой-то наглый стервец вздумал в нем сомневаться.
Линнувиэль покачал головой и, мудро накинув капюшон, принялся протискиваться дальше, чтобы успеть к развязке. Аззар, с точностью повторив его движение, ужом ввинтился следом, стараясь не слишком сильно толкаться, чтобы соседи раньше времени не всполошились и не увидели, кого именно принесла нелегкая ко вздумавшей ерепениться Гончей. Белка, тем временем, презрительно фыркнула на предложенную кем-то старую лютню, вытащила из внутреннего кармашка простую деревянную флейту и, деловито скрестив ноги, поднесла к губам. Под многочисленные смешки прикрыла глаза и...
Эльфы одновременно споткнулись, ошарашено вскинув остановившиеся взгляды, когда над площадью полилась знаменитая колыбельная, под которую они некогда учились засыпать. Мягкая, нежная и приятно теплая, она трепетно обняла их, как заботливые руки матери, и стремглав унесла на многие десятилетия назад, когда точно так же ее пели знакомые до боли голоса родных. Она тихим перезвоном невидимых колокольчиков разлетелась над замершей толпой, обласкала и приютила заблудившиеся в сомнениях души, обнадежила, успокоила. Она принесла с собой мир, удивительную гармонию, тронула каждую душу и коснулась каждого разума. Мягкой волной омыла чужие слезы, незаметно вторглась в очерствевшие сердца, тихим смехом прозвенела в оглушительной тишине, а потом плавно вернулась к хозяйке. С тем, чтобы через пару мгновений вновь зазвучать, но уже с новой силой.
Линнувиэль непонимающе моргнул, разглядев странно размякшие физиономии вокруг - люди стояли, не дыша и боясь потревожить юного флейтиста. Все, как один, жадно смотрели на его изменившееся лицо, с которого ушла недавняя ожесточенность, бесследно исчезла насмешка, смутное беспокойство, куда-то пропало презрение... сейчас Белка просто играла. Но играла так, что в горле сам собой вставал тесный комок, сердце начинало неистово колотиться, а нечаянно разбуженная душа сладко замирала от восторга.
Карраш счастливо вздохнул и умильно наклонил голову, с трепетом и благодарностью внимая этой дивной мелодии, которую недавно посмел испоганить дурной человек. Но он простил его, как уже простила Белка, потому что ее колыбельная не позволяла держать на него зла: просто глупый человечек, который взялся не за свое дело. И тихо льющаяся мелодия лишь красноречиво это подтверждала. Потому что, хоть и похожа была на ту, что исполнил недавно лютнист, но все равно разительно от нее отличалась, как разнится от мусорной шелухи блестящая на солнце жемчужина. Как отличались от смертных сами Перворожденные. И как отчетливо видна была разница между старой, рассохшейся лютней и скромной, нечем не украшенной флейтой из эльфийской "поющей" ивы.
Белка, приоткрыв один глаз, при виде красноречивых физиономий вокруг удовлетворенно кивнула, а потом вдруг проказливо улыбнулась, и мелодия плавно поменяла тональность. Она не стала резче или грубее, не потеряла изумительной чистоты звучания, не прибрела свойственную народным песням ритмичность. И только поэтому пораженные до глубины души эльфы далеко не сразу осознали, что нахальная Гончая и здесь не преминула испытать их терпение, потому как нежная колыбельная неуловимо перешла в знакомые до отвращения "Откровения лесной нимфы".
Карраш, первым почувствовав неладное, восторженно хрюкнул, предвкушая очередную забаву. Молчаливая и потрясенная труппа во главе с известным флейтистом просто обмерла, неверяще таращась в спину дерзкого сопляка. А слегка одурманенная толпа лишь через пару долгих минут вышла из навеянной Белкой дремы и только тогда, шалея от чужой дерзости, с замиранием сердца вдруг осознала, что проклятая песня не просто исполняется в центре большого города, в который нередко заглядывают Перворожденные. Не только на самой главной ее площади. Не просто при полном аншлаге, но еще и (о, кощунство!) на исконно эльфийском инструменте!!
Аззар стремительно побледнел.
- Что он творит?! - простонал он, чуть не схватившись за сердце.
Линнувиэль охнул и рванулся вперед, пока никто из присутствующих не сообразил грубо заткнуть расшалившуюся Гончую. Более того, правильно приметил с другой стороны площади две знакомые светлые гривы и совсем похолодел. Сейчас что-то бу-у-дет...
Но нет: прервать ее ни один из смертных не решился - данное во всеуслышание слово не рискнул нарушить даже Золотой Дождь, который стоял возле Белки, ни жив ни мертв, и лихорадочно искал способ выкрутиться из сложившейся ситуации. Тогда как другие его соседи неожиданно начали пятиться к противоположному концу неширокого помоста, постепенно сбиваясь в нервно икающую кучу, потому как с высоты своего незавидного положения со всей ясностью вдруг осознали, что сейчас кого-то будут медленно убивать.
До злополучного места они добрались одновременно: двое Темных эльфов, мысленно костерящих коварную нахалку на чем свет стоит, и парочка Светлых, которых невесть какими путями занесло в окрестности Центральной площади. Может, разодетые в пух и прах гордецы заехали перекусить и отдохнуть с дороги. Может, уже несколько дней уже кружили по городу в поисках одной им ведомой цели (и тогда сразу становится понятным, почему при звуках провокационной мелодии присутствующие так резко напряглись). А может, просто случайно проходили мимо и услышали гнусный результат "народного творчества"... подробности рокового стечения обстоятельств большинству присутствующих так и остались неясны. Но, как бы то ни было, направлялись остроухие точнехонько к самозабвенно играющей Белке и со вполне определенными намерениями.
