Ольга Громыко - Год Крысы. Путница.
Брусок сбился, скрежетнул по лезвию. Альк досадливо тронул яркую царапину на стали.
— Я понятия не имею, как это у меня получилось. И у меня ли.
— Но принесли-то их тебе, — справедливо заметил вор, запуская руки в почти полный горшок. Хоть и медь, но ощущение восхитительное! — А чего? Еще месячишко так поспишь — и должок отработаешь!
— Я и так отработаю, — огрызнулся саврянин, убирая сабли в ножны и вставая.
— Ты куда? — встревожено окликнула Рыска.
— К колодцу, умоюсь. — Альк забросил сабли на печь, взял вместо них полотенце и нож — снять щетину. Жар побрился вечером; подбородок уже слегка кололся, но выглядел парень куда приличнее вчерашнего.
— Ну зачем ты его вечно этим долгом попрекаешь? — с досадой сказала девушка, когда саврянин вышел. — Дело ж вовсе не в деньгах!
— А в чем? — Вор отряхнул руки. — Только не говори, что он тебе нравится! Я этого не переживу.
— Вот еще! — возмутилась Рыска, отгоняя назойливое воспоминание о сброшенном покрывале. — А ты на него, наоборот, второй день по любому поводу бросаешься. Это из-за телеги, да? Или потому что он о гонце догадался?
За телегу Жар, конечно, злился, но, если бы саврянин тогда позволил заехать себе в рыло, вопрос был бы закрыт. А за гонца, пожалуй, вор даже испытывал благодарность — хранить эту тайну в одиночку было ох как нелегко.
— Эта крыса меня не уважает, — нехотя признался Жар. — Просто хочу поставить его на место.
— А за что ему тебя уважать? — прямо спросила Рыска, поспешив, впрочем, добавить: — Это я тебя с детства знаю, а он в тебе просто вора видит, еще и ругаетесь с ним все время!
— Он и тебя не уважает.
Девушка выглянула в окно. Альк стоял у колодца, упершись руками в сруб и наклонившись над вытащенной на него бадейкой, но не брился. Потом неожиданно разбил кулаком свое отражение, тряхнул косами и стал яростно плескать воду в лицо.
— Ему плохо, — тихо сказала Рыска. — И все хуже, только он не сознается.
— Это не повод делать плохо другим. — Жар помолчал, посопел и вдруг сказал: — Рысь, прости меня.
— За что? — растерялась девушка. — За Алька?
— Да гори он гаром! — возмутился друг. — Нет. Но эта крыса права: я здорово перед тобой виноват. Что не вернулся, как обещал. И что даже не подозревал, как это для тебя важно. Знаешь, воровская жизнь она такая… одинокая. И одновременно вольная. В смысле у тебя, конечно, есть дружки и девчонки, но ты никому ничем не обязан. Даже заказчикам можно просто вернуть аванс и спокойно уйти… ну почти всегда спокойно. И мне это здорово нравилось.
— А я бы все испортила, да? — понимающе спросила Рыска.
— Нет! То есть… Я правда был уверен, что на хуторе тебе лучше. А мне лучше в городе. Прости меня, пожалуйста. — Жар покаянно понурился и тут же снова вскинул голову: — Но что я поехал с тобой ради денег, белокосый врет! И за его спиной я вовсе не прячусь, если надо — хоть сейчас соберусь и уеду!
— Я знаю, — успокоила его подруга. — Но давай хотя бы попробуем вместе пожить, по-честному, а? Вдруг тебе понравится!
— Тогда простишь? — с надеждой уточнил парень. Девушка рассмеялась и, привстав на цыпочки, звонко чмокнула его в щеку.
Когда Альк наконец вернулся, гладкий и посвежевший, Рыска отмывала деньги — старательно, с золой, а то мало ли какую заразу крысы вместе с ними притащили! На столе стояла сковородка с сытной, на шкварках, яичницей. Нетерпеливый Жар уже разделил ее на три части и облизал вилку. Несколько раз, так что теперь между частями зияли щели шириной с палец.
— Все-таки странно это, — задумчиво сказала девушка, бросая на расстеленную тряпку очередную горсть мокрых монет, — почему вдруг крысы решили тебя озолотить?
— Омедить, — ехидно поправил Жар. — А чтоб еды притащили, можешь приказать? Или одежду новую?
— Ни-че-го я не приказывал, — уже с раздражением в который раз повторил Альк. — Даже и не думал. Разве что…
— Что?
— Я вчера медьку подобрал. — Саврянин поглядел на сохнущую кучку монет, но искать в ней вчерашнюю находку было бесполезно.
— Может, она волшебная была? — с приятным еканьем сердца предположила Рыска. — Из заколдованного клада? Кто одну нашел, к тому и остальные сбежались.
— Сказочница, — фыркнул саврянин, принимаясь за еду. В чудеса Альк давно не верил. По крайней мере в добрые.
— Тогда б они своим ходом прикатились, раз волшебные, — заметил Жар. — И почему именно крысы-то, а не мышки или птички?
— Ой, как представлю, что они ночью по всему дому бегали… брр. — Девушку передернуло. — Теперь спать буду бояться.
— А ты в ларе ложись, — с серьезным видом посоветовал саврянин. — И запрись изнутри.
— Там же душно! — купилась Рыска.
— Зато не страшно.
— Главное, чтоб он в следующий раз бобров не приманил, — захихикал Жар. — А чего? Та же крыса, только хвост веслом.
Девушку закончила помывку, пересыпала деньги обратно в горшок и с усилием поставила его на лавку рядом с Альком. — Вот.
— Что? — не понял саврянин.
— Ну это же твои, забирай!
— В счет долга, — пренебрежительно отмахнулся тот.
Рыска хотела возразить: мол, ничего ты нам не должен, с распиской-то мы сами оплошали, но внезапно поняла — для Алька, возможно, это сейчас единственный смысл жизни. Пусть дурацкий, но другого просто нету.
— Ладно, — покладисто согласилась она, подхватывая горшок. — Тогда еще восемьдесят девять осталось. И полтора сребра.
— Я помню, — проворчал саврянин.
* * *В «Стрелолист» Альк пришел как раз к открытию. Собравшаяся у входа толпа радостно рванулась внутрь: жарища стояла такая, что босиком по мостовой только бегать и можно — но бегать в такое пекло?! Лучше засесть в теньке с запотевшей кружечкой.
На вышибалу косились с интересом, наверняка обсуждая, однако нарываться никто не пытался. Служанка — та, смугленькая, что вчера подсмеивалась, — сменила тон на уважительный и даже слегка заигрывала, но безуспешно. Впрочем, от кваса саврянин не отказался, сдержанно поблагодарил, укрепив девчонку в желании проверить, так ли белокосый искусен в иных сражениях.
— Ты б хоть палку какую взял, — упрекнул его кормилец, проходя мимо. — Железяки те же Сивины.
— Зачем? Мне не нужна железяка, чтобы чувствовать себя мужиком, — непочтительно отозвался саврянин.
Хозяин осуждающе покачал головой: небось прогулял уже сабли, сразу видно — бедовый парень!
— Вот отобьют тебе всего мужика-то — и нечем будет похваляться, — пригрозил он.
Альк не ответил. Взял уже один раз. Палку с железякой. Нет, пусть лучше сабли дома лежат, так надежнее.
