Ольга Ильина - Особенные. Элька
— Здесь нет никаких искр. Одни людишки. Сами проверьте, если хотите. Только давайте быстрее, звонок скоро прозвенит. Ваши шутки со временем для людей боком выходят.
Пока Катька говорила, Козар подошел ко мне. Провел рукой перед глазами, а я даже не моргнула. Потрогал запястье и разочарованно вздохнул.
— Не понимаю. Я был совершенно уверен.
— Очки носить не пробовали? Говорят, помогает, — хмыкнула Катька.
— Она светилась.
— Потому что влюбилась, идиот. Людям свойственно влюбляться. Иногда их аура сияет так ярко, что сам удивляешься, как такое возможно, — прокомментировала его слова в своей излюбленной манере Катя, — Да даже если бы она была искрой, никто и ничто не дает права инквизиторам врываться в ее жизнь.
— Врываться, — зашипел Козар, — Это называется защитой.
— Да как бы не называлось, вы видите, что ошиблись. А теперь, пошли вон из моего класса.
Козар поскрипел зубами, поиграл желваками, но промолчал и первым вышел из класса, за ним потянулись остальные. И тогда Катя с искренним удовольствием закрыла дверь, а Егор подошел ко мне. Провел рукой по волосам, глазам, коснулся лба, и я оттаяла.
— Все хорошо? — заботливо спросил он.
— Что… что это было?
Блин, я так дрожала, что даже выговорить толком ничего не могла.
— Ничего, — ответила Катька, — Скоро этого козла здесь не будет. Ходит все, вынюхивает. Дожили, теперь инквизиция по школам искр разыскивает.
— Думаешь, дело в ней?
— А ты другую причину знаешь?
— Де… де. дело в Матвее… е. Он… ин. ин… инкуб.
Егор пытался меня согреть, но ничего не получалось. Замораживает он куда лучше, чем размораживает. И Катька, кажется, тоже это поняла.
— Дай я, — она подошла, прикоснулась к моим щекам, закрыла глаза, и я почувствовала, как нагреваются ее руки, как теплая, согревающая волна проходит по всему телу.
— Спасибо.
— Не за что, — хмыкнула Катька, — у нас осталась пара минут, так что ты там об инкубе говорила?
Все, что могла, все что знала на данный момент, я рассказала. И Катя как-то сразу мне поверила. А Егор хмурился. Сильно хмурился.
— Ладно. Разберемся. Давайте по местам. Сейчас магия схлынет.
Егор пошел назад. И, чтобы успокоить, по руке провел, вызвав очередную толпу мурашек. Всегда на него так реагирую. Мурашки и лихорадочно бьющееся сердце. Я так скоро вообще его приближение чувствовать научусь. Заранее. Не то, чтобы это плохо было, просто слегка пугает. Такая зависимость от кого-то.
Застывшее время стало набирать свой бег. Это я тоже почувствовала. Пузырь безвременья лопнул, и в сознание ворвались звуки. Даже голова слегка закружилась. Зато Людмила Евгеньевна, застывшая на середине фразы как ни в чем не бывало продолжила свой рассказ о деепричастных оборотах.
На перемене я не успела поговорить с Егором. Сразу же после звонка в класс вошла секретарь, замороженная Анжела Юрьевна и вызвала к директору Егора и Катю. Меня не позвали, что очень порадовало их, но не меня. Они пропадали у директора весь следующий урок, а я сидела, как на иголках. Волновалась, сама не знаю почему. На перемене вернулась одна Катька.
— А где.? — хотела спросить я, но она меня перебила.
— Успокойся, с ним все в порядке. К тебе это никакого отношения не имеет.
— А к кому имеет?
— К его брату.
— Которому?
— А мне почем знать? Я его семейку не знаю и знать не хочу. И тебе не советую. Ты ходишь по краю, Эля.
— Слушай, если тебе есть что по делу сказать, я с радостью выслушаю, а свои чертовы домыслы оставь при себе, — разозлилась я.
— Как знаешь, — ответила Катька и отвернулась. Обиделась похоже. Но мне как-то сейчас не до ее обид было. Меня больше мой парень волновал, который не отвечает ни на смс, ни на звонки. Да что ж такое-то? Ненавижу, когда он так делает. Неужели так трудно набрать пару слов, чтобы я не волновалась. Так нет. Я, наверное, уже миллион сообщений ему отправила. Чувствую себя ужасно глупо. Меня игнорируют, а я, как какая-то маньячка пытаюсь ему дозвониться, накручиваю себя, извожу. Нет, попадись он мне. Наору, мало не покажется.
После уроков я решила действовать. Если возникла такая ситуация, если я не могу поговорить с Крысом, то мне нужен другой союзник, желательно, не связанный со мной напрямую, или хотя бы ответы, которые я рассчитывала найти там, где все началось. В больницу, которая стала мне вторым домом и школой нехилого такого выживания, заодно. Вот туда-то я и направилась, поговорить со своим «любимым», теперь уже в кавычках, доктором
.
Глава 27
Истинная
Большое, в четыре этажа, здание встретило меня неприветливо. Закрытой дверью центрального входа. Я подивилась, но не расстроилась. Можно обойти с другой стороны и пройти через травмпункт. Правда, не факт, что пустят, но попробовать-то можно.
Попробовала. Обломчик вышел. Меня не только не пустили, но и чуть взашей не выгнали. У них, видите ли, ремонт. Интересно, с каких пор?
— И что? Все здание что ли ремонтируют? — спросила я у грузной тетеньки санитарки, с большой, я бы даже сказала могучей грудью.
— Раз закрыто, значит все. Иди отсюда, девочка, не мешай работать. Ишь ты, ходят тут всякие, вынюхивают, — пробасила тетенька и выпихнула меня на лестницу. Я чуть с нее не навернулась, и все из-за ведра с водой, которое кто-то «заботливый» поставил прямо у порога. Естественно я его перевернула. Хорошо, не упала, но рукой о перила приложилась знатно.
— Ах ты, батюшки! — запричитала тетенька в платке, которая поднималась по лестнице со шваброй. А я обрадовалась, потому что узнала ее.
— Ты не ушиблась девоч. Элечка?
— Здравствуйте, Мария Федоровна, — улыбнулась я и подняла перевернутое ведро, правда уже без воды.
Мария Федоровна, санитарка из реанимации. Она — один из моих любимых ангелов хранителей. Замечательная женщина, добрая, отзывчивая, строгая немного, но с нами по-другому нельзя. Больные как дети, а иногда и хуже. Никого и ничего не слушают и норовят поскорее сбежать. Вот и я пару раз пыталась, как все нормальные люди добраться до туалета, а не ходить в утку. Жесть. Мало того, что это мерзко, так еще и стыдно. Но тетя Маша, которую мы только так и называли за глаза, никогда даже слова не сказала и косым взглядом не посмотрела. И всегда повторяла: «И чего ты стесняешься, чай я не первый год замужем. А неудобно трусы через голову надевать». Вот и весь сказ. А ведь я ее так и не поблагодарила как следует.
— Ты чего здесь? Никак заболела? — забеспокоилась тетя Маша.
— Нет, что вы. Я решила родное отделение проведать, пришла, а мне говорят ремонт. Не пустили.
