Дарья Снежная - Агентство «ТЧК». Нечисть в помощь
Крис уже собирался, не обращая на него внимания, толкнуть калитку, но Чар вдруг удержал его:
— Дальше Саби должна одна идти. Друг предупредил, что бабуля к этому строга. Лишние души ей, мол, видимость сбивают.
Темный маг скептически фыркнул, но, оглядевшись, не обнаружил никакой видимой угрозы моему благополучию и пропустил вперед.
— Не боись, Малая, не съест она тебя, — оскалился оборотень, всем своим видом демонстрируя «отличие от меня» и похлопав меня по плечу. — Иди, скажешь, что от Гришки.
Я не очень-то уверенно пересекла двор, оглянувшись напоследок у двери. Крис, прислонившись к машине, за мной наблюдал, щурясь от солнца, а Чар довольно скалил клыки обезумевшей от ужаса собаке, забившейся под крыльцо и оттуда поскуливающей. Волки ей определенно не нравились.
На стук никто не отозвался. Я толкнула дверь и оказалась в сумрачных сенях, а дальше в небольшой светлой комнате в лучших деревенских традициях: деревянная мебель, резные короба и вышитые вафельные полотенчики на окнах вместо занавесок.
— Проходи дальше, деточка, — глухо донеслось до меня негромкое старушечье дребезжание.
Еще одна дверь обнаружилась в углу, за ней оказалась, пожалуй, спальня, если судить по кровати, накрытой лоскутным одеялом. Бабка-пророчица сидела у окна. В смуглых узловатых руках мелькали длинные спицы, а кончик пушистого широкого шарфа темно-бордового цвета уже касался пола.
— Присаживайся. — Она кивнула на стул напротив, не поднимая глаз от вязания.
— Я от Гриши, — на всякий случай пояснила я.
Не уверена, как там работает эта пророческая машина. То ли они видят только те события, изменить которые нельзя, то ли, произнося вещи, делают их отныне неизменными, а может, просто слово пророка — закон: как скажет, так и будет — даже если он объявит, что завтра на Землю прилетят маленькие зеленые человечки и наступит конец света. Так что лучше, чтобы бабуля была в курсе, что я «своя», и, как сирена, мне гадостей не напророчила.
— Да-да, — рассеянно кивнула старушка, педантично довязала ряд и только потом вскинула голову.
Наши взгляды встретились, и на несколько мгновений бабуля «зависла». Ее глаза остекленели, словно у давешней сирены, а рот приоткрылся, готовясь вещать о моем светлом будущем, в котором, желательно, мы вытащим Нику и прихлопнем Игоря.
— Разруха и смерть, — едва слышно прошептала пророчица, после чего в воздух с отнюдь не старушечьей скоростью взметнулась освободившаяся спица.
Беру назад слова о том, что на меня наложили проклятие невезения. Потому что иначе, как нечеловеческой удачей, не объяснить, каким образом я уклонилась от этого удара. Щеку обожгло, словно по ней хлестнули крапивой, а спица вонзилась в стену за моей спиной на добрых полсантиметра, словно там было не дерево, а пластилин. Или заточка у инструмента вязальщицы была как у тех знаменитых клинков, которыми шелковые платочки на лету разрезают.
— Бабуля, вы чего? — ужаснулась я, сообразив, что доброе пророчество мне в очередной раз не светит.
Вместо ответа женщина выдернула из петель вторую спицу.
Я бросилась к двери, но запнулась о ковер и полетела на пол, едва не тюкнувшись головой об угол тумбочки. Еще чуть-чуть, и спицы бы уже не понадобились.
— Ты должна умереть! — возмутилась старушка.
Я перекатилась по полу, так что очередной удар пришелся в ковер. Вот еще! Кому должна, я всем прощаю!
Места в каморке было мало, я с трудом вскочила на ноги и обнаружила, что бабуля перегородила выход, сжимая спицу в руках, словно орудие священного возмездия. Мой мозг некстати вспомнил мультфильм «Ну, погоди!» и Бабу-ягу, грозно потирающую поясницу в дверном проеме своей избушки. Мне даже примерещился скрип, с которым она передвигалась, когда старушка медленно двинулась в мою сторону.
— Бабуля, не знаю, что вы там углядели, но я точно ни в чем не виновата! — протараторила я, отступая назад и не сводя глаз с кончика спицы, поблескивающего в солнечных лучах.
Без лишних слов бабка метнулась ко мне, я отскочила в сторону, пребольно стукнувшись боком об изголовье кровати, и бросилась к выходу мимо объевшейся белены пророчицы. Спица чиркнула по плечу, женщина попыталась ухватить меня за руку, но лишь впустую зачерпнула воздух. Уже в дверях я услышала за спиной вскрик, глухой удар, и… тишина.
Сама не знаю почему, но, вместо того чтобы удирать из этого проклятого дома без оглядки, я обернулась. Пророчица оказалась менее везучей: угол тумбочки ее, в отличие от меня, не миновал.
Я растерянно уставилась на медленно расплывающуюся по светлому деревянному полу лужу крови, в которой поблескивала так и не выпущенная из руки спица, и попятилась к выходу.
При моем появлении на крыльце мои спутники тут же вскинулись, словно охотничьи собаки. Крис мгновенно переместился, поднимая мою голову за подбородок и изумленно уставившись на пробороздившую щеку царапину, а Чар перемахнул через калитку, не потрудившись открывать ее и закрывать.
— Что стряслось? — изумился он, подозрительно принюхиваясь.
— Я, кажется, ее убила, — с трудом произнесла я, чувствуя, что меня начинает трясти мелкой дрожью. — Вернее, она сама… то есть она меня хотела и…
Я окончательно запуталась в показаниях и зажмурилась, уткнувшись в плечо Криса. Мелкая дрожь переросла в крупную, так что нас с магом теперь колотило вместе.
— Посмотри, что там, — скомандовал темный, прижимая меня к себе.
Оборотень вернулся быстро.
— Саби и впрямь прикончила старушку, — мрачно сообщил он. — Что между вами произошло?!
Ответить я не успела. Прямо рядом с нами, окружая, внезапно возникли три мужские фигуры.
— Алексей Сумароков, Братство Тайн, — сдержанно сообщил один из вновь прибывших, демонстрируя нам кожаный квадрат с тисненной на нем серебристой эмблемой: прижатый к губам палец.
— Влипли, — без стеснения озвучил Чар, скрещивая руки на груди.
И был прав.
Прибывшие на место происшествия маги не снизошли до объяснений, откуда такая оперативность (да и все давно привыкли, что Братство всегда появляется там, где оно меньше всего нужно). Один остался в доме пророчицы, а двое других предельно вежливо, но очень настойчиво попросили нас проследовать в их сопровождении в головной офис. В итоге мы загрузились в «жигуленок» и вернулись в Москву.
Разговор по дороге не клеился. Господин Сумароков заявил, что им запрещено обсуждать как детали произошедшего, так и указания начальства, полученные на этот счет, и любезно напомнил, что все, что мы сейчас наговорим между собой, может быть использовано против нас.
