Григорий Шаргородский - Острие ужаса
По дороге домой я думал о случившемся. Мысли о Рине и том, чем может грозить мне подобное увлечение, не давали покоя ни за ужином, ни в постели. Разум говорил, что нужно забыть о ней раз и навсегда, но как тогда вообще жить, без увлечений и ярких эмоций?
Уснул я, так и не придя ни к какому решению.
Глава 2
Надежда на то, что мне дадут выспаться хоть сегодня, была разрушена вместе с хрупкой тишиной в моей спальне. В окно кто-то стучался, и делал это довольно громко. Похоже, ночная проказница сначала пыталась вскрыть защиту, потом тихонько царапалась, а уже затем окончательно потеряла терпение. То, что Урула проторчала снаружи какое-то время, было понятно по стоявшей у окна фигуре Этны. Девушка спокойно смотрела на беснующуюся за стеклом убийцу, не делая никаких попыток хоть как-то изменить ситуацию.
Сладко зевнув, я сел на кровати и спокойно обратился к напарнице:
— Спасибо, дальше я сам.
Ничем не проявив своего раздражения, Этна ушла к себе, а я наконец-то открыл окно. Пришедший по вызову Лакиса мастер сначала выслушал все, что о нем думает орк, затем высказал свое нелицеприятное мнение о заказчике, а уже после этого взялся за дело.
Кстати, зря я называл его криворуким — Урула не только не смогла вскрыть окно, у нее даже не получилось разбить стекло.
— Ну ты и спишь, — недовольно проворчала она, усаживаясь на подоконнике.
— С тобой поспишь, — в тон девушке ответил я, чем вызвал довольную улыбку.
— Ну и что ответил наш богатенький друг?
— Он хочет видеть тебя завтра, после второго рассвета в Сараванских купальнях. На шее переговорщика будет большой оберег из золота в форме дракона, — сказал я и с удовольствием посмотрел на вытянувшееся лицо Урулы.
Впрочем, ее шок был недолгим.
— Купальни так купальни, — пожала она плечами и с намеком посмотрела на меня. — Я что, голых мужиков не видела?
— Вот в купальнях и пополнишь свою коллекцию впечатлений, но меня в ней уже не будет.
— Ты уверен? — сузила глаза ночная гостья.
— Уверен, — если честно, не особо веря в свою искренность, ответил я.
— А та красотка из ресторана как-то связана с твоим целомудрием?
На меня нахлынул какой-то первобытный страх, и, как любые опасения, навеянные не магическим даром, он тут же трансформировался в холодную ярость:
— Не вздумай.
Урула резко стала серьезной.
— Остынь, не нужна мне твоя подружка, ты не настолько красив, чтобы ради постельных утех с тобой кого-то убивать. — Увидев, что не до конца убедила меня, она добавила: — Ром, поверь, меньше всего мне хотелось бы доводить тебя до бешенства.
Не скажу, что получаю удовольствие от того, что меня боятся, но, по крайней мере, непомерно раздутая слава Чистильщика пока приносила только пользу. Хуже будет, если ситуация потребует подтверждения этой репутации. То, что преследователи журналиста выжили, уже создало трещину в целостном образе.
— Ты умная девочка, — как можно более зловеще улыбнулся я.
— Тебе не идет, — отреагировала на мои гримасы Урула. — Ну, если не передумал, я пошла. Завтра тяжелый, но очень прибыльный день.
— Даже слушать не хочу о твоих делах.
— Пока! — Послав мне воздушный поцелуй, Урула буквально выпала из окна.
Впрочем, беспокоиться незачем — эта кошка всегда приземляется на четыре лапы и, кажется, не горит в огне. Или ситуацию на сгоревшей крыше лучше списать на пресловутые девять жизней?
В этот раз мне удалось продолжить свой сон, и проснулся я от бешеного трепетания колокольчика над моей кроватью, когда за окном было светло. Кто-то яростно дергал за шнурок в прихожей. Спросонья я решил, что на дом опять напали, и, как назло, не придал значения ни отсутствию рядом Этны, ни спокойствию моего дара.
Теперь под моей подушкой всегда лежал паровой револьвер. Так что, цапнув оружие, я в чем был выскочил из комнаты. Реальность начала доходить до меня уже на лестнице, а затем эта реальность ударила как кувалдой — в прихожей, рядом с дергающей за шнурок Нестой стояла Рина.
Лысые ежики!
Убегать обратно или закрываться смысла не было, тем более что выбежал я не совсем голышом, хотя похожие на боксерские трусы в качестве одежды не позволяли достойно принять гостью.
— Неста, а ведь в следующий раз я могу кого-то застрелить, — не удержался я от замечания.
— По ночам нужно спать, — нравоучительно заявила Неста, — уже второй рассвет начался.
Продолжая делать вид, что ничего экстраординарного не происходит, а краска на лице это просто от быстрого бега, я улыбнулся Рине, в глазах которой плясали смешинки.
А что, стесняться мне нечего — чебурашек или ромашек на трусах нет, к тому же за последний месяц лишний жирок покинул мой живот, хотя кубики пресса появятся там не скоро.
— Неста, проводи, пожалуйста, нашу гостью в столовую и угости чем-нибудь, — чувствуя, как начинаю терять напускное самообладание, попросил я.
Разворачиваться тылом к дамам не хотелось, поэтому я дождался, когда они уйдут в столовую, и рванул наверх. Ни один солдат в мире не одевался с такой скоростью, но все же перед этим я успел провести стандартный утренний моцион.
За время моего отсутствия дамы успели завести увлекательный разговор на кулинарные темы. От похвал Неста прямо-таки цвела.
И откуда у богатенькой девочки такой дар располагать к себе людей?!
— Еще раз здравствуйте, Рина, — войдя в столовую, поклонился я. — Позвольте выразить огромную радость с маленькой толикой удивления по поводу вашего визита.
Опять меня переклинило на высокий штиль!
— Я пришла поблагодарить за предупреждение и извиниться за сомнения в вашей искренности.
— Вы ничего такого не сказали.
— Зато подумала, — упрямо мотнула головой Рина, — вы оказались правы: управляющий складами украл почти половину товара из пакгауза. Доказательств его подготовки к моему убийству надзирающие не нашли, но это не значит, что их не было. Так что вы помогли не только поймать вора, но и, возможно, спасли жизнь, а я подумала о вас невесть что.
— Ну не приняли же вы меня за маньяка-убийцу, — добродушно сказал я и замолчал, увидев, как девушка потупилась. — Или все же приняли?
— Когда я послала за надзирающими, одновременно пригласила знакомого частного сыщика. Он мне и рассказал кое-что о Роме Беле, которого еще называют Чистильщиком.
— Даже не знаю, что сказать, — искренне признался я, потому что действительно не знал, оправдываться или отрицать все, что обо мне понапридумывали.
