Евгений Щепетнов - Звереныш (СИ)
— Я сейчас кончу! — просипел Лебель, задыхаясь, пожирая глазами "божество" — О Создатель! Я люблю Императора! Я за него жизнь отдам! Император! Император! Император!
Им — пе — ра — тор! Им — пе — ра — тор! Им — пе — ра — тор!
Кулаки Щенков, кулаки Полупсов и Недопесков глухо стучат по земле, и она грозно рокочет:
— Им — пе — ра — тор! Им — пе — ра — тор! Им — пе — ра — тор!
Если сейчас кто‑нибудь скажет, что не любит Императора — его порвут, растерзают, разнесут на маленькие кусочки!
Парни плачут, заливаются слезами, рыдают, в порыве благоговейного восторга, завывают, как собаки, которые увидели своего хозяина после долгого отсутствия! Им хочется бежать, обхватить ноги этого прекрасного существа и лизать их, целовать…умереть ради Императора, оросив землю своей кровью!
Восторг! Счастье! Мечта! Все под ноги Ему! Все ради Него! Вся жизнь за Него!
Аааааа! Аааааа! Аааааа!
— О Создатель! — прошептал Император, глядя как парни перед ним бьются в экстазе, едва не падая в обморок — Если бы можно был ТАК со всей Империей! Как бы счастлив я был! Как были бы счастливы все мои подданные! Ни заговоров, ни злобы — только любовь, всепоглощающая любовь! Любовь ко мне!
— Вот только подданных было бы в два раза меньше — усмехнулся Командир Корпуса Псов, стоящий рядом — Не забывайте, ваше императорское величество, выживает каждый второй, и это что касается здоровых, крепких парней. У женщин отход гораздо выше, не говоря уж о взрослых мужчинах. С ума сходят. Умирают.
— Я знаю — вздохнул Император, и садясь на свое место, расслабленно махнул белой перчаткой — Жаль, очень жаль. Начинайте. Ты на кого советуешь поставить, Вожак?
— Я бы поставил вон на того…видите, ваше величество, парнишка — золотоволосый? Советую поставить на него.
— Этот?! — Император недоверчиво помотал головой — Да он смазливый, как слуга моей дочери! Тот вечно ноет, когда получает подзатыльник, а получает их каждый день! Вечно чего‑нибудь теряет, или разбивает! Она набирает себе слуг из таких идиотов, что диву даешься — ощущение, что их выращивали в одном и том же курятнике, этих петушков. Ей лишь бы был красив, как с храмовой фрески, а то что он дурак — никакой роли не играет. Тьфу!
— Ваше величество, вы ведь мне доверяете? Поставьте на него — не ошибетесь. Это самый опасный человек среди Щенков. И как бы не во всей Школе!
— Мда? Ну…хорошо. Поверю тебе. Эй, Ландгран, я ставлю тысячу ардам вон на того парня, с золотыми волосами! Бьемся об заклад?
— Ваше величество, я ставлю на…вон того, со шрамом на щеке. Мне кажется он покрупнее и посильнее. Принимаю ставку. Эй, Куоклис — достань вексель на тысячу ардам! Ваше величество?
— Ты не доверяешь своему Императору?! Ну каков негодяй, а? Казначей — выложи на стол тысячу ардам! Ставим на победителя. Еще кто‑то есть? Господа, вы чего медлите?
— Ваше величество всегда выигрывает! — молодой человек с золотистой лентой на мундире, означающей принадлежность к императорской родне, смущенно отвел взгляд — С вами играть — деньги терять! Нет, я не берусь! Хотя…если только на количество?
— Давай на количество! — ничуть не удивился Император — Итак, ставлю на то, что через двадцать минут останется…двадцать человек.
— Двадцать пять! — азартно крикнул молодой человек и сделал знак своему казначею — Кто еще, господа?
— Тридцать! — человек в сиреневом мундире с золотой нашивкой на плече, хлопнул по столу векселем на тысячу золотых — Ставлю на тридцать человек!
— Двадцать три!
— Двадцать семь!
— Тридцать пять!
Векселя сыпались на стол, как сухие листья после летней жары на булыжную мостовую. Через минуту на столе лежали векселя на такую сумму, что на эти деньги можно было бы построить небольшой городок, или снарядить целый полк тяжелых латников. Тот, чья цифра окажется ближе к истине — заберет все. Если таких будет двое, или трое — выигрыш делится на всех. Таков закон! Сумма ставки не меньше первой, заданной Императором — тоже закон.
Если есть в мире что‑то такое же притягательное как власть, деньги и женщины, так это — Игра!
Впрочем — власть, это тоже Игра. И деньги — Игра. И даже женщины. Весь мир — Игра! А когда во время Игры умирают — она вдвойне более притягательна.
При условии, если умрешь не ты…
* * *— За мной! Быстро! Сюда! За щит!
Адрус и четверо его команды бегом пронеслись через весь полигон и укрылись за вертикальным щитом, который изображал стену дома, или забор. Сооружение из крепких досок, над канавой с тухлой зеленоватой водой, менять которую никто не собирался, только доливали, когда она испарялась под лучами жаркого солнца. Воняло здесь как у сортира, в канаве водились какие‑то водяные насекомые. Если в нее свалился — без душа никак, иначе даже стоять рядом противно. Похоже, что эта штука должна была изображать крепостной ров.
— В канаву! Прыгай!
— Ты охренел?! — Лебель ошеломленно покрутил головой — В эту вонищу?!
— Быстро, дурак! — Адрус с разворота врезал ногой в зад парня, и тот полетел вниз, икнув от неожиданности — Все прыгайте, идиоты! Быстро! Пока нас не заметили! Из воды не высовываться — только лицо! Ну?!
Парни попрыгали в канаву, сходу погрузившись с головой, следом прыгнул Адрус, тоже нырнув в мерзкую, пахнущую дерьмом жижу. Вообще‑то он давно и не без основания подозревал, что в эту канаву сливают дерьмо, как в выгребную яму. Или — из выгребной ямы. Подтверждение этого вывода плавало сейчас прямо возле правого уха…
— Сюда, под щит! Да давайте же, идиоты! Давайте! Отсюда нас не видно — никому! Ни мастерам, ни с трибун!
— Аааа! Голова! Точно! — понял Лебель — А я‑то…точно, не видно! Мы в яме, и под щитом! Пока они друг друга долбят, мы и отсидимся!
— Молчи! Всем молчать! Ждем! Если жить хотите. Я скажу, когда вылезать!
Дуууу….ду — дуууу!
Труба прозвучала неожиданно громко, будто прямо над головой. Парни замерли, тяжело втягивая в себя отравленный испарениями воздух — нижний брус щита почти касался воды, оставалось пространство меньше пяди. Брус был толстым, в пол — обхвата и те, кто под ним спрятались снаружи были совсем не видны.
Топ — топ — топ…
Крик! Стон!
Удары — звонкие — дерево о дерево. Глухие — будто выбивали ковер.
Хруст!
Опять стон. Снова: топ — топ — топ…
Плюх!
Вонючая волна захлестывает рты, забивает нос, парни едва сдерживают рвотные порывы. Чье‑то тело медленно подплывает к Адрусу, тычется разбитой головой в щеку. От головы расплывается красное облако, и к запаху нечистот добавляется запах крови — сладкий, терпкий, поднимающий волну воспоминаний. Было уже — и кровь, и вонь, и смерть. И все снова…нет конца Злу!
