Демон-дракон - Ланцов Михаил Алексеевич

«Венеция выведена из игры, – писал он Фридриху, – и с ужасом ждет своей участи. Поэтому я прошу – не тяни. Установи над ней свою власть, ибо если медлить, то через пять – десять лет она сможет оправиться от удара и снова окрепнуть. А ведь она оплачивала очень многие выступления твоих врагов в Ферраре и снабжала их оружием».

И это было не одно письмо, в котором описывались подробности трагедии. Так что Максим был более чем уверен, что не пройдет и нескольких месяцев, как на ее владения накинутся алчущие добычи и растерзают окончательно.

– И что же дальше, сын мой? – с интересом осведомился Спиридон.

– Вынесу на Вече вопрос о вхождение Новгородской земли в Россию под моим правлением. Вряд ли они откажутся, так как по сути я уже правлю, а сам Новгород ни под кого не пойдет. То есть речь будет скорее о переименовании.

– Так ведь ты правишь как? Тихо. Исподволь. Все о том знают, и все довольны. Вроде как и их слово важно. Не думаю я, что люди согласятся.

– За бояр я ручаюсь – они меня поддержат. Многие обязаны мне по гроб. А вот простых людей тебе нужно подготовить и рассказать им, что Всевышний за подвиги новгородской эскадры в освобождении Царьграда от ига антихриста, поселившегося в Риме, даровал из рук православного императора благодарность всему народу Новгородской земли. Что отныне с благословления Константинопольского патриарха наши земли возвышаются до уровня иных королевств, становясь выше княжеских владений, окружающих нас. Ну и так далее.

– Против такой подачи, я думаю, чернь не будет против, – согласился Спиридон. – Но тебя уже венчали. Это им будет не по душе. Они не против тебя, но ты выбрал за них.

– Так напомни им, кто спас и продолжает спасать Новгород от голода. Сколько лет он не посещает наши земли благодаря картофелю и моей запасливости? Расскажи им о дороге, что в любую погоду позволяет доехать от Пскова до Ладоги. О канале, позволяющем кораблям большим подходить от Невы к самой Ладоге в обход беспокойного озера. О порогах, которые я срыл на Неве, решив извечную проблему, безмерно мешавшую как нашим морякам, так и гостям заморским. Про храм, что я строю во славу Новгорода, тоже напомни. А ведь он будет самым большим христианским собором в мире. Да про удачу торговли, которая ныне простирается аж до пределов Святой земли. Да, я думаю, ты и сам сможешь много чего рассказать обо мне, чтобы потом спросить – кто лучше его подходит на роль правителя нашего?

– Все так… – озадаченно кивнул Спиридон. – Но злых языков хватает. Ведь получается, что ты Вече их лишаешь.

– Ни в коем случае! – воскликнул Максим. – Напротив, передай людям, что я обещаю под него выстроить большую залу, дабы не как бедным родственникам под открытым небом вести сбор, а по лавкам удобным сидеть степенно.

– Серьезно? Но ведь это огромная зала должна получиться…

– Тут есть хитрость. Горожане по своим концам будут выбирать представителей, что от их имени станут присутствовать на Вече да интересы отстаивать. Причем не абы какие, а самые головастые и с хорошо подвешенным языком. Вот уже и зал нужно много меньше, и дела решать можно будет много быстрее.

– Эх… жизнь моя многогрешная, – вздохнул Спиридон. – Ладно, попробую. А дальше что? Признает Вече тебя Государем всея Руси. Встанет тебе под руку. Но ты ведь не этого добиваешься?

– Дальше, друг мой, мы начнем большую игру по собиранию земель русских в единое государство. Не спеша. Ну и тартар бить, разумеется, а также тех, кто в гости будет заглядывать с мечом и подлыми желаниями. Вы ведь с митрополитом этого от меня ждете.

– Мы – да. Но разве это твои желания? Мне казалось, что личная власть тебя не прельщает. Я ошибся?

– Вы с митрополитом боитесь того, что не понимаете моих целей?

– Да, сын мой. И нам хотелось бы их узнать.

– Не стоит, – произнес хорошо знакомый мужской голос с одесским акцентом. Максим обернулся и наткнулся на благоговейный вид своего старого израильского знакомого, который парил над полом в ослепительно белых одеждах. Спиридон же, едва поняв, кто перед ним, рухнул на пол и чуть ли не распластался, не решаясь даже глаз поднять. – Этот дракон мой друг и союзник. Не стоит ему досаждать и сомневаться в его избранности. А теперь иди и выполни то, о чем он просил тебя.

Надо ли думать, что Спиридон, хоть и пятился задом в позе «зю», умудрился развить чудовищную скорость, стремясь как можно скорее приступить к выполнению услышанных слов Бога, в которого он истово верил.

Не прошло и пятнадцати секунд, как архиепископа словно ветром сдуло, и Максим с Иисусом остались наедине.

– Я не думал, что ты так скоро сможешь прорваться сюда.

– Это было непросто… – покачал он головой. – И да, я тебе очень благодарен за то, что ты заложил не монолитный домен, а пантеон, ослабив влияние своей супруги и допустив сюда меня. Не представляешь, сколько столетий я мечтал взглянуть на этот мир.

– Пантеон не сильно меня ослабил, – произнесла Хель, которая материализовалась сразу на том кресле, где сидел архиепископ. – В любом случае, главное положить начало. Теперь мы уже сами сможем значительно быстрее ставить камни домена. Надеюсь, ты оценишь жест доброй воли со стороны моего супруга и также станешь укрепляться пантеонными плитами?

– Разумеется, – вполне серьезно ответил Иисус. – Вы мои союзники, и я не хочу выглядеть неблагодарной скотиной.

– Слушай, – обратился Максим к супруге, – а как ты смогла добраться до Рима? Ведь доменный камень слаб, ты и до южных пределов Священной Римской империи не должна доставать.

– Жрицы и жрецы, – пожала плечами Богиня Смерти и Возрождения. – Я обычно ими не пользуюсь, но они – прекрасное решение именно для таких случаев. Они – маленький и сильно ослабленный кусочек моего домена, который способен действовать только в рамках одного мира.

– Погоди-ка. Но ведь Арина – жрица Морриган и, насколько я знаю, поддерживает с ней связь даже из другого мира.

– Во-первых, не просто жрица, а первая и высшая жрица, что весьма немаловажно. А во-вторых, в другом мире эта связь безумно мала. Да, если очень понадобится, она станет на короткое время аватаром Морриган и сможет обрушить на своих врагов всю мощь своей матери. Но это происходит стихийно, а сама мамаша этим управлять не может. Ну и залететь от дракона или Бога Морриган вполне по силам, если этот мальчик учинит соитие с ее первой жрицей. Связь-то есть… Поэтому слабые Боги с ограниченным доменом нередко используют жрецов и жриц для распространения своего влияния. Или тайного воздействия, которое не так-то и просто отследить.

– Можно отследить, – заявил Иисус. – Я не раз обжигался. Хотя решение хорошее. Для людей это выглядит так, словно простой смертный из-за своей веры творит чудеса. Жрец ведь получает небольшую крупицу Божественного могущества, чтобы стать частью своего Бога.

– Частью Бога?

– Любой жрец по желанию Бога может стать его аватаром. И если это происходит в мире, где есть домен, то в такие моменты можно здорово порезвиться, – с улыбкой произнес Иисус. – Столько святых сподвижников иногда чудили, когда я решал позабавиться…

– Не только ты, – улыбнулась Хель. – В юности я так же развлекалась.

– Ой, да все этим баловались.

– А я-то уже даже испугался, – отметил Максим. – Думал, что еще какая-то сила появилась и решила заявить о себе таким необычным образом.

– Мы пока держим все под контролем, – произнес Иисус. – Пока. Причем за счет сил своих основных доменов. Тут ужасно мало силы. Эти печати Ордена совершенно все опустошают. На этом голодном пайке мало кто из Богов смог бы протянуть. Разве что на истовой вере… да и то – недолго.

– Ладно. Тогда давайте обсудим наши планы? У нас на повестке дня только два вопроса. Во-первых, строительство зиккурата. Нужно решить, где и как его сооружать и чем питать. Во-вторых, где будем ставить следующий камень домена? Городецкое княжество этот вроде как накрывает.

– Доменный камень пантеона накрывает радиус в полторы тысячи километров примерно. Его влияние плавно ослабевает по мере удаления от центра. Мы сейчас постоянно контролируем все угрозы в зоне действия полутора тысяч километров от камня. Но то, что идет извне этого круга, не видим.