Майкл Муркок - Крепость Жемчужины
Сенешаль посмотрел на него с изумлением.
– Я, конечно же, служу Жемчужине. Это Крепость Жемчужины!
– И кто же здесь правит, старик? – язвительно спросила Оуне.
– Жемчужина. Я уже говорил.
– АЖемчужиной никто не правит? – недоуменно спросил Элрик.
– Больше никто, мой господин. А теперь возьмите это золото и уходите. Мы больше не хотим тратить на вас энергию. Они ее расходуют, но до истощения им далеко. Я думаю, скоро вы будете уничтожены.
– Мы победили всех ваших защитников, – сказала Оуне. – Зачем же мы будем брать золото?
– Так вам не нужна Жемчужина?
Прежде чем Элрик успел ответить, Оуне дала ему знак молчать.
– Мы пришли только для того, чтобы спасти и освободить Священную Деву.
Сенешаль улыбнулся.
– Все так говорят, но на самом деле всем нужна Жемчужина. Я не верю тебе, госпожа.
– Как доказать правдивость наших слов?
– Никак. Истина нам уже известна.
– Мы не хотим спорить с тобой, господин сенешаль. Ну хорошо, ты служишь Жемчужине. А кому служит Жемчужина?
– Я думаю, ребенку. – Он нахмурил лоб.
Этот вопрос, казавшийся Элрику таким простым, смутил старика. Элрик все больше восхищался искусством похитительницы снов.
– Видишь ли, мы попытаемся помочь вам в этом, – сказала Оуне. – Дух этого ребенка заточен. А пока он заточен, вы все тоже остаетесь пленниками.
Старик снова предложил им мешочки с золотом.
– Возьмите это и оставьте нас.
– Нет, мы этого не сделаем, – твердо сказала Оуне и повела своего коня дальше мимо старика. – Идем, Элрик.
Альбинос заколебался.
– Может быть, порасспрашиваем его еще, Оуне?
– Больше он ничего не скажет.
Сенешаль бросился к ней, размахивая тяжелыми мешочками, – поднос со звоном упал на пол.
– Она не позволит! Это больно! Этого не должно быть. Наступит боль! Боль!
Элрик испытал сочувствие к старику.
– Оуне, мы должны послушаться его.
Она не останавливалась.
– Идем. Ты должен идти.
Элрик уже научился доверять ее мнению. Он тоже прошел мимо старика, который принялся молотить себя по телу мешочками с золотом и выть; слезы текли по его щекам на бороду.
Впереди показался еще один огромный проход – тонкая решетка и мозаика, отделанная полосами нефрита, голубой эмали и серебра. Перед ними были две большие двери темного дерева на мощных медных петлях.
Оуне не знала, что делать. Она наудачу протянула руки и уперлась пальцами в двери, и те стали медленно, как и предыдущие, расходиться. Элрик и Оуне услышали слабый звук изнутри, похожий на плач. Двери открывались все шире и шире и наконец распахнулись до предела.
Несколько мгновений Элрик стоял, ошеломленный увиденным.
Помещение было затоплено серовато-золотистым светом, который испускала колонна высотой в человеческий рост, на ее вершине находился шар. В центре этого шара мерцала Жемчужина, она была огромных размеров – почти с кулак Элрика. К колонне со всех сторон вели короткие лестничные пролеты, на ступеньках которых стояли фигуры, которые сначала Элрик принял за статуи. Но он тут же понял, что это мужчины, женщины и дети, одетые в самые разные костюмы, хотя большинство из них были сшиты по кварцхасаатской моде и по моде кланов пустыни.
К ним сзади на нетвердых ногах подошел сенешаль.
– Не повредите это!
– Мы защищаем себя, господин сенешаль, – сказала ему Оуне, не поворачивая головы. – Это все, что тебе нужно знать о нас.
Медленно, все еще держа на поводу своих серебристых коней и не убирая в ножны серебристые мечи, они направились в следующее помещение; свет Жемчужины касался их серебристых доспехов и шлемов, отчего те издавали мягкое мерцание.
– Это нельзя уничтожить. Это нельзя победить. Это нельзя повредить.
Элрик вздрогнул, услыхав этот голос. Он бросил взгляд к дальней стене помещения и увидел там воина Жемчужины. Его доспехи были продырявлены и покрыты кровью, его Лицо – сплошная зияющая рана, его глаза то увядали, то загорались огнем. А иногда они становились глазами Алнака.
Следующие слова воина прозвучали чуть ли не с жалостью.
– Я не могу драться с вами. Больше не могу.
– Мы здесь не для того, чтобы вредить, – снова сказала Оуне. – Мы пришли, чтобы освободить вас.
Среди застывших фигур произошло какое-то движение. Появилась женщина в голубых одеяниях и вуали. Глаза королевы Су были в слезах.
– И вы пришли с этим? – Она указала на мечи и лошадей, на доспехи. – Но наших врагов здесь нет.
– Скоро они здесь будут, – сказала Оуне. – Я думаю, очень скоро.
Элрик, все еще пребывавший в ошеломленном состоянии, оглянулся, словно ожидая увидеть врагов. Он сделал движение к Жемчужине в Сердце Мира, только для того, чтобы полюбоваться этим чудом. И сразу же все фигуры ожили – встали у него на пути.
– Ты украдешь! – Голос старика звучал еще несчастнее, еще бессильнее.
– Нет, – сказала Оуне, – у нас другая цель. Вы должны это понять. – Она говорила убедительным тоном. – Нас послал за ней Райк На Сеем.
– Она в безопасности. Скажите ему, что она в безопасности.
– Она не в безопасности. Скоро она будет уничтожена. – Оуне повернула голову в сторону перешептывающейся толпы. – Она разделена, как разделены и мы. А причина в Жемчужине.
– В этом-то и весь фокус, – сказала королева Су.
– Фокус, – эхом отозвался раненый воин Жемчужины, и из его разодранного горла донесся слабый смешок.
– Мы пришли сюда не для того, чтобы красть. Мы пришли защищать. Смотрите! – Оуне очертила в воздухе круг своим мечом, чтобы показать им то, чего они еще, очевидно, не видели.
Стены помещения сделались прозрачными. За ними стояли татуированные воины Кварцхасаата – головы скрыты капюшонами, в руках оружие самых разных видов. Наемники-колдуны.
– Мы не можем с ними сражаться, – спокойно сказал Элрик своей подруге. – Их слишком много.
Он приготовился к смерти.
Глава вторая
Разрушение крепости
И тогда Оуне запрыгнула в седло своей серебристой лошади и подняла свой серебристый меч.
– Элрик! – воскликнула она. – Делай, как я!
Оуне с ходу пустила своего коня галопом, отчего стук его копыт громом разнесся по помещению.
Готовый умереть с честью, когда до победы оставались считанные шаги, Элрик тоже вскочил в седло, взял копье в руку, которая обычно держала поводья, и, размахивая мечом в другой руке, понесся на противника.
И только когда они сгрудились вокруг него, подняв топоры, булавы, пики и мечи, Элрик понял, что действия Оуне – это не жест отчаяния. Эти полутени двигались лениво, глаза у них были подернуты дымкой, они спотыкались, а удары наносили слабые.
Эта бойня вызывала у него тошноту. Следуя примеру Оуне, он рубил направо и налево, делая это чуть ли не механически. Головы отделялись от тел, как гнилые плоды, отсеченные руки падали на пол, как листья с деревьев, пика или меч пронзали тела. Их вязкая кровь – кровь мертвецов – прилипала к оружию и доспехам, а их крики жалобно отдавались в ушах Элрика. Если бы он не поклялся следовать за Оуне, он бы повернул коня, предоставив ей доканчивать эту работу в одиночестве. Хотя новые воины в капюшонах продолжали появляться из стен, опасности для Элрика и Оуне они почти не представляли – их встречала острая сталь и искусная тактика.
