Лана Тихомирова - Гладиатор, Маленький Лев и Капитан
— Для вас стараюсь.
Вернулась я поздно, но с пакетами. Максимус спал.
На утро я встала рано и успела даже собраться и приготовить завтрак, пока он смотрел свои утренние сны.
— Утро, начинающееся с такой красивой девушки, обещает прекрасный день, — улыбался он.
— Меня ваши комплементы не трогают.
— Да, ладно, а тогда чего краснеешь? Вообще платье можно было и на ладонь короче. Так оно смотрится слишком деловым.
— А так и задумано, чтобы все видели, я с вами по делу, а не очередная профурсетка с проспекта.
— О, хвалю за лексикон, тебе на пользу читать историческую беллетристику. Кстати, на завтра тебе задание сходить в книжный магазин и купить все по этому списку. Это поэзия, русская поэзия, прекрасней которой может быть… не знаю, ничего не может быть. Тебе надо продвигаться дальше. Ты скоро дочитаешь Дрюона?
— Осталось совсем немного.
— Вот и умница. Ты сильно продвигаешься, перемены на лицо.
Мы вышли вместе, Максимус вел меня под руку. На другом конце площади стояли такси с яркими плакатами: "До фестиваля". Мы взяли одно. Ехать было достаточно далеко.
Максимус только что сладко не облизывался в предвкушении. Глаза его горели, хотя и были холодны.
— А как вам вообще в голову пришла мысль начать такую жизнь? — спросила я.
— Знаешь, это настолько длинная история, что рассказал я ее один раз и больше не соберусь, наверное, никогда.
Этому миру не хватает любви. В нем столько женщин, прекрасных, каждая по своему, что я просто не в силах остановиться на какой-то одной. Я считал, что могу остановиться, но если даже Лида не смогла меня остановить, то что говорить об остальных, — задумчиво сказал он.
— Отчего-то мне кажется, что вы врете. По-крайней мере скрываете.
— Нос откушу, — фыркнул Максимус, — чтобы не совала, куда не следует.
Мы вышли из такси и вошли на фестивальную площадку. Максимус был очень вдохновлен, женщин толкалось много, некоторые даже махали ему ручкой и он отвечал. Они были совершенно разные: страшненькие европейки, изящные азиатки, даже пара негритянок, одна из которых была очень пышной дамой. Их объединяли две вещи: обилие денег и Максимус. При этому дамы друг друга видели, судя по всему, знали, и нисколько не враждовали. Те же негритянки ходили везде вместе и весело болтали.
— Ты удивлена? — шепнул мне Максимус, — Приди я один, меня бы порвали на клочки, а так они думают, что ты моя пассия, поэтому ведут себя смирно.
— Я бы на их месте, мне все волосы бы повыдрала.
— Ну, то ты, а то они. Две большие разницы.
Мы сели возле одной из палаток.
— Если хочешь, можешь пойти поближе к площадке, посмотреть что там творится. Я не хочу, в конце концов, ты же не считаешь, что меня интересует фестиваль? Я тут понаблюдаю пока.
— Мне совершенно не интересно, что там происходит.
Максимус с досады цокнул языком:
— И отойти просто так ты тоже не хочешь?
— Зачем?
Я заметила, что Максимус, не мигая смотрит в одну точку. Неподалеку от нас сидела крохотная девушка, вероятно даже младше меня. Тонкая, полупрозрачная, с длинными пшеничными волосами, которые в свете солнца отдавали рыжиной. Она была совершенно одна, что-то пила, скучая, качала тонкой ножкой.
— Да, сколько угодно, — фыркнула я, — Но учтите, это уже педофилия.
Максимус меня не слышал. Я вздохнула, мысленно посочувствовала девушке и отошла. Я не упускала Максимуса из виду. Интересно было, как все-таки он будет действовать в этом случае. Девушка не показалась мне вот такой уж простушкой.
Максимус прошел мимо нее и случайно споткнувшись пролил на нее минеральную воду. "Вот, засранец!" — подумала я. Сделав маневр, я оказалась в зоне слышимости и видимости пары.
Девушка была удивлена и подавлена, и так настроение было ни к черту, а еще моему хозяину, видите ли, захотелось поухаживать за ней.
— Прости Бога ради, — извинялся уже в сотый раз Максимус.
— Да, что там, — наконец сказала девушка.
— Я должен как-то загладить свою вину.
— Катитесь к черту, — устало сказала девушка снова, садясь на свое место.
— Я могу купить тебе новое платье.
Она посмотрела на него, как на идиота. Хотя почему "как"? Он выглядел не просто идиотом, а последним идиотом.
— Мне и это нравится.
— Оно очень тебе идет.
— Я знаю, — девушка поправила волосы.
Максимус мигом оказался рядом с ней.
— Ты местная?
— Да, я воспитанница мэра города, — сказала она.
Максимус промолчал, что-то соображая.
— И как воспитательница, строгая?
— Так себе. Мы поссорились сегодня утром. Она не пускала меня на фестиваль. Подруги мои тоже решили не ходить, а я хожу сюда вот уже пять лет и не собираюсь пропускать и этот год.
— Правильно, совершенно верно. А ты случайно не на гитаре играешь?
— Да, — девушка впервые посмотрела на него прямо, удивленно. Максимус тут же перехватил этот взгляд и с интересом продолжал: — У тебя тонкие пальцы, очень удобно. А на арфе не пробовала играть?
— Я училась на арфе несколько лет. У меня даже что-то получалось.
От ее холодности не осталось и следа, она заметила Максимуса и его возраст ее не смущал. Максимус тем временем взял ее ручку и гладил пальцы.
— Прозрачные пальчики, и ноготки, очаровательной формы, — он перевернул ее ладошку и медленно стал едва касаясь пальцами водить по ней. Девушка села прямее и напряглась, она не отрываясь смотрела на хозяина и, кажется, уже была безвольна. Максимус говорил ровным грудным голосом, много, что-то рассказывал, но я уже не помню что. Он всячески выказывал ей свое расположение.
— Как тебя зовут, прелестное создание?
— Ио.
— Как греческого бога ветров. Если бы я был кораблем, то был бы раз такому ветру, — он едва коснулся губами ее руки.
Ио была добита. Еще минут через пятнадцать Максимус извинился и подошел ко мне.
— Аиша, если подслушиваешь и подглядываешь делай это так, чтобы я не видел, а пока мы поехали. Ты мне больше не нужна сегодня до вечера. Часов в пять я буду ждать ужин.
— И будете голодны, как стая волков зимой, я уже поняла.
— Умница, Аиша.
— Но она младше меня!
— Это меня и привлекает.
— Старый развратник, — фыркнула я.
— После поговорим.
Максимус снова был рядом с Ио.
— Кто это? — спрашивала девушка, которую, как мешок с картошкой, перетаскивал Максимус.
— Это моя помощница, не обращай внимания.
Мне стало мерзко и грустно. Я снова захотела позвонить Капитану, но снова отказалась от этой мысли. Совершенно невозможно было просто так сидеть. Вокруг было полно людей, но я была одна на всем белом свете. То, что где-то там далеко быть может обо мне думал Капитан, меня не грело.
