Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт
Голос её звенел невыплаканными слезами. Лицо Ширли снова начало бледнеть, но Ренана ничего не заметила; произнеся имя Ирми, она вдруг встрепенулась и воскликнула: "А кстати!.. Где сейчас Ирми? Он же меня сюда привёл! Потом я уснула…" – "Он и меня нашёл тут рядом и привёл сюда. Наверно, ушёл по тем же делам…" – чуть слышно пролепетала Ширли. – "Пошли, посмотрим, что там, в салоне делается. Мальчики наверняка знают…" – и она, вскочив, потянула Ширли за собой. Девочки даже не заметили, что выскочили из комнаты в париках.
В салоне вокруг стола сидели братья Дорон и Магидовичи. Шмулик поднял голову от толстого тома, воскликнул: Ребята, посмотрите на наших девочек! Блеск!" – и радостно засмеялся. Рувик уставился на Ширли, но смотрел он не на парик, а на потерянное, опрокинутое её лицо, так не вязавшееся с задорными огненно-рыжими обрамлявшими его кудряшками. Он тут же спросил: "Девочки, что случилось?" – "Во-первых, у вас всё беседер?" – заботливо осведомился Ноам. – "Ну, в общем-то… да… – бесцветно отвечала Ренана. – Просто я сейчас рассказала Ширли про Сареле, вот она и… И ещё… э-э-э… Где Ирми?" – "А он пошёл к Хели и Макси – узнать, как там Сареле… и вообще… Думаю, скоро вернётся…" – "А он что, не звонил?" – "Н-н-нет…" – промямлил Ноам и внезапно подумал, что должен был сам связаться с Ирми и Максимом. Он смущённо глянул на Ширли и попросил: "Я сейчас закончу с мальчиками этот раздел – и мы… Если он, конечно, до того сам не объявится…" – и они снова углубились в лежащий перед ним толстый фолиант. Только Шмулик обронил: "Отличная идея, девчата! Придумайте что-то и для нас!" – "Подумаем, поищем. Может, придётся вручную смастерить…" – проворчала Ренана.
***
Ноам захлопнул толстый фолиант, и ребята с явным облегчением последовали его примеру. От стола все четверо рванули в студию, собираясь продолжить работу.
Ноам, вздохнув, поплёлся за ними, на ходу включая ницафон. Он установил его в режим защиты и связи. С клавиатуры полился тихий красивый мотив – музыкод соединения с Ирми. Долгих полминуты звучал этот мотив, повторяясь снова и снова, но ответа так и не поступило. Ноам закрыл прибор, потом снова попытался повторить вызов, но с тем же результатом. Он попробовал связаться с Максимом, потом с Хели, но… То ли связи не было, то ли… но об этом парню думать не хотелось. Он пробурчал: "Наверно, "чёрная дыра"… бывает… Мы ещё не научились их пробивать".
Близнецы побуждали самих себя и младших друзей активней подбирать мелодии в различных регистрах и вариантах, но сейчас это у них плохо получалось. Всех мучило беспокойство за отсутствующего Ирми, за Бенци, о котором так до сих пор и не было ничего известно, за Гилада и Ронена, которые, по их расчётам, должны были бы уже и появиться. Цвика и Нахуми сегодня никак не могли связаться с отцами, и это их удручало.
Глядя на кузенов, и Ширли ощутила острое беспокойство за отца, перемешанное с угрызениями совести – ведь она сбежала из дома Арье, узнав, что вот-вот должны придти родители. Кидая взгляд на Ноама, она не могла избавиться от раздирающих её мучительных чувств, навеянных мыслями об отце…
Вечером после ужина близнецы уселись на продавленном старом диване в салоне и начали грустно музицировать. У их ног пристроились братья Магидовичи. Шмулик наигрывал грустную мелодию на флейте, а Рувик подыгрывал на гитаре и грустно напевал без слов.
В салон неожиданно вошла Ренана, а за её спиной замаячила Ширли. Рувик тут же перестроился, взял аккорд в другой тональности, чем вызвал у Шмулика сильнейшее недоумение, побудив его отнять флейту от губ, и затянул, глядя в пространство:
Ты мне грезилась грустной мелодией
На границе меж явью и сном
Расходящейся трелью арпеджио
Расплывалось дробилось лицо
Взор лучился тоскою неясною
Эхом гулким бродя в узких улиц щелях
Погрязая в туманах дождях
Септаккорды тритоны и септимы
Разрешений искали Увы
Неизвестной минорной тональностью
Ты явилась меж явью и сном
Неспокойны тревожны созвучия
Не несут ни покоя ни ясности
Непонятной печалью звучит твой напев
Этих зыбких созвучий не спеть…
Шмулик не сводил с брата удивлённого взгляда.
Девочки застыли, а Ширли залилась жгучим тёмным румянцем. Ренана дослушала песню до конца и начала сверлить грозным взглядом братьев: "А я бы на вашем месте пошла спать!" – "А с чего вдруг?" – "Так уж…" – туманно произнесла девушка, обняла Ширли, и так в обнимку они прошли через салон и скрылись в комнате.
Ренана тихонько ворчала: "Вот ведь лабухи-лопухи! Ничего не соображают…"
***
Только после полуночи появился измученный Ирми, таща за собой пухлый мешок с каким-то тряпьём. Он бросил устало: "Это для маск-костюмов, попрошу девчат что-нибудь сообразить…" Кинув мешок в угол салона, он позвал всех троих Доронов на кухню и усадил рядышком с собой. Сначала он жадно накинулся на холодные остатки ужина – в этот час в квартал Юд-Гимель электричество подавалось в таких мизерных количествах, что его едва хватало на слабое освещение комнат, а ницафоны без него никто не догадался подзарядить. Поев, Ирми мрачно произнёс: "Я не хочу раньше времени сообщать мальцам… и девчатам тоже, особенно Ширли. У Магидовичей был налёт дубонов, буквально через пару часов после исчезновения Ширли… У Арье орудовала шайка, которой руководил Галь Блох, а у Амихая орудовал Гай с приспешниками. Галь арестовал своего дядю, Гай – не тронул. Но оба они, то ли сами решили, то ли была команда сверху, увезли детей, заявив, что родители, на дурном примере старших сыновей, антистримеров и хулиганов, показали, что детей воспитывать они не могут, не знают, где шляются их несовершеннолетние сыновья – и с кем. Короче, детей раскидали по интернатам Эрании, чтобы труднее было найти… Только Лиору отвезли в Шалем, к мамаше… Откуда-то им всё известно о ситуации у Амихая… Нахуми ещё не в курсе…" Рувик вскочил и сжал кулаки. А Ноам тихо воскликнул: "Какое счастье, что Ширли успела сбежать! Что её ждало бы, если бы и её там захватили?!" – "Да, девочке крупно повезло… или интуиция… Она не знает, что в это время там, у Арье, были её родители. Отцу стало плохо, а любящий сынок позаботился отвезти его в больницу, а что это такое нынче, мы знаем…" – "Да что ему-то может грозить! – он же не антистример, а как бы свой! Участвовал в разработке этой ихней… как-её-там… угишотрии…" – пробурчал Шмулик, Ноам бросил на него сердитый взгляд.
"Мы многого не знаем в их сложной игре… Сейчас Максим с друзьями выясняют про детей Магидовичей, и где они… Дело осложняется тем, что дед Гедалья тяжело болен, и они, если бы хотели покинуть Меирию и переехать, скажем, к младшей дочке Морие, не могут…" – "Бедненькая Ширли, столько на неё сразу навалилось…" – сокрушённо пробурчал Ноам, а Рувик подхватил: "И она ни о чём не знает…" – "И не надо… – пристально поглядев сначала на младшего, потом на старшего, отчеканил Ирми и задумчиво сказал: – Беседер, мальчики, идите спать, а утром подумаем, что делать… Я посижу, подумаю, есть кое-какие идейки… Ноам, поможешь?" – "Конечно!" Неожиданно Рувик вскочил, подошёл к Ноаму, обнял его и порывисто произнёс: "Прости меня, брат! Прости меня, прости…" – и парнишка разрыдался у Ноама на плече. – "Ну, что ты, дорогой! Что ты, братик… Никто ни в чём тебя не винит! Я же тебя хорошо понимаю… – он неловко и нежно поглаживал его, потом отстранился от него, пристально поглядел ему в глаза и твёрдо сказал: – Ну-ну, будь мужчиной!" "А сейчас, ребята, спать, спать, спать…" – твёрдо сказал Ирми. Близнецы послушно отправились в бывшую комнату родителей, где уже спали братья Магидовичи, а Ирми с Ноамом засели тут же в студии, в уголке возле компьютера.
