Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Король-консорт
— Еще как, — подтвердил я виновато. — Теперь вот бью по всем, не разбирая, кто свой, кто чужой... вернее, считая, что все, гады, только и делают, что предают.
— Из крайности в крайность? — спросил он и наконец-то посмотрел на меня в упор. — Да, это мне знакомо. Ладно, Ричард, не будем раскапывать. Дело неприятное, и чем больше в нем рыться, тем больше будет обид. Просто забудем. Ты пока еще не понимаешь, что я не мог тебя предать. Просто не мог! Это было бы изменой прежде всего себе, а я себя, как и ты, холю, почитаю и всячески нахваливаю. Только про себя, не так, как ты. Я цаца, не стану пачкаться чем-то непотребным, пусть это принесло бы мне земли, славу и деньги. Есть кое-что повыше, чем слава, деньги и земли...
Я сказал самым виноватым голосом:
— Да уже знаю... Но мне казалось, это исповедую только я, а раз другие думают иначе, то я и о них, мерзавцах, буду думать иначе. Все гады! Только я замечательный.
Он усмехнулся, улавливая то, что я хотел сказать, но не произнес, устыдившись, мы все, если настоящие мужчины, избегаем высоких слов.
— Ладно-ладно, — повторил он, — забудем. И не стоит возвращаться. Я тоже должен был подумать, что тебе могут поднести иначе. Да и вообще жизнь приучила к тому, что лучше предполагать худшее, не так сильно ошибешься.
— Вот-вот!
— Полагая так, — сказал он, — ты перестанешь попадать в неприятности.
— Разве?
— Точно, — заверил он. — Только вся твоя жизнь станет мрачной. И вокруг в самом деле будут только враги.
Я подумал, сказал с неохотой:
— Тогда выбираю с неприятностями... но чтоб не слишком часто.
Он засмеялся.
— Добро пожаловать в реальный мир. Эй, там принесут нам вина?
Я сказал торопливо:
— Ваше Величество, я так провинился, что позвольте поухаживать за вами лично. Нет, спинку и ниже спинки чесать не буду, но вот вино...
Он заинтересованно смотрел в мое лицо, что окаменело, а взгляд стал бараньим, и вздрогнул, когда перед ним возник роскошнейший фужер из тончайшего узорного, как вычурные снежинки, стекла. Темно-красное вино начало подниматься со дна быстро, однако у золотого ободка замедлило движение, остановилось.
Барбаросса потянул ноздрями.
— Да-а... это что-то...
Второй фужер появился перед Маршаллом, себя я сделал нарочито поменьше и поскромнее, подчеркивая свой статус виноватого, а наполнил густым виноградным соком точно такой же окраски.
Маршалл ухитрился отхлебнуть раньше сюзерена, как бы на случай отравы, прикрыл глаза и замычал от избытка чувств.
После прекрасного вина был не менее прекрасный коньяк. Им пришлось наполнять объемистые фужеры трижды, прежде чем я настоял, что Ламбертиния отходит Барбароссе, несмотря на все его протесты. Даже Маршалл выглядел несколько обескураженным, явно побаивается, что на трезвую голову пожалею о таком щедром подарке, а Барбаросса все твердил о своей рыцарской чести, что располагается выше королевской выгоды.
Я настаивал, что идея воссоединения королевств Фарландии и Фоссано, поглотив разделяющее их герцогство Ламбертинию, уже успела с легкой руки его величества завладеть умами многих лордов и даже простых торговых людей, которым хотелось бы расширить пространство для торговли с едиными пошлинами и едиными правилами.
Маршалл осторожно добавил, что о воссоединении мечтали еще до воцарения Его Величества, однако же такой щедрый подарок короля Ричарда к чему-то да обязывает.
Я решительно отмел рукой все возражения.
— Ни к чему не обязывает!.. Мы же друзья или как?.. Ну вот. И как друзья, мы подпишем договор о взаимной безопасности!
Барбаросса еще не врубился, но Маршалл сразу спросил настороженно:
— Договор? Какой договор?
— Опять за рыбу гроши, — сказал я с досадой. — В общем, мы обязаны будем приходить друг другу на помощь, если вдруг кто нападет.
— Но разве, — поинтересовался он с той же осторожностью, — мы и без договора не придем друг другу на выручку? Да не придем, а примчимся! Прилетим даже.
— Разумеется, — заверил я, — но это мы знаем, а как насчет других? Они тоже пусть усекут, что договор обязывает нас помогать друг другу, даже если почему-то и не захочется. Так бывает?
Он пробормотал:
— Слишком часто. Однако же...
— Естественно, — перебил я, сделав вид, что посчитал его запинку за окончание фразы, — у нас будет общее экономическое пространство, чтобы наши королевства развивались, росли и богатели. Никаких таможенных налогов, хорошие и даже добрые отношения между королями и народами, везде счастье и все поют, как дураки, потому что всем хорошо с такими законами.
Барбаросса потягивал марочный коньяк и помалкивал, однако Маршалл, блюдя его интересы, цеплялся к каждому слову. Судя по его посерьезневшему взгляду, он уже прикинул, что, даже объединив три королевства, Барбаросса все равно не сможет соперничать с Великой Улагорнией. Та крупнее вдвое, а главное все-таки в том, что по договору все налоги хоть и будут собираться местными королями в свою казну, однако же немалая часть пойдет в Ричардвилль на содержание общей армии.
Это тоже подано мной красиво и с обтекаемо щадящими словами: поддержание мира во всем мире, защита церкви, соблюдение прав королей от своеволия местных лордов...
И хотя это все так, никакой юрист не увидит подвоха, да его и нет, я намерен и буду соблюдать все до последней буковки, однако же каждый, кто ставит подпись, понимает: отныне вся верховная власть переходит к тому, у кого в подчинении вся эта громадная армия.
Маршалл наконец сделал паузу, отхлебнул чуть-чуть из кубка, лицо медленно становилось расслабленным, но взгляд остался острым.
— И многие уже подписали? — спросил он.
— Считайте сами, — ответил я любезно. — Король Ирама Иоанн-Георг Гехингем, король Бриттии Ричмонд Драгсхолм, король Гиксии Натаниэль Сток-бридж, король Сакранта Леопольд Кронекер... уж не стану упоминать Великую Улагорнию, вобравшую в себя земли и всю мощь Варт Генца, Скарлярдии и Эбберта...
Он заметно мрачнел, хотя должен бы радоваться за такого могучего союзника, но все мы, мужчины, соперники даже с самыми близкими друзьями, это у нас в крови. То ли от Змея, то ли сам Творец заложил такое.
Все-таки, мелькнуло у меня сочувствующее, сэр Уильям Маршалл во многом все еще турнирный боец. И хотя уже давно на государственной службе, но не научился скрывать чувства, как уже почти умею я.
— Договор хорош, — произнес он мрачно. — И его подписывали, думаю, ворча, но все же соглашаясь.
— Абсолютно верно!
— Уверен, — сказал он, — раздражало только одно...
— Сэр Уильям?
