Алексей Андреев - Путь к Перевалу
Не поверят — еще лучше. Появится чудный повод для их обвинения в отравлении божьего человека. И пусть попробуют доказать обратное, стоя под стенами и грозя кулаками графским лучникам. Под стрелами долго не погрозишь. Да и в городе неугодных графу рыцарей можно будет под шумок перебить. Народ доволен будет, и станет король защитником города от проклятых врагов…
Длились графские мысли, и длилось действо на помосте. Лицедеи продолжали читать вирши, захватив внимание зала. Поэтому, когда к графу начал пробираться один из доверенных слуг в одеждах, украшенных графским гербом и богатой
серебряной вышивкой, кое-кто из зрителей на чал шикать на слугу. Тем не менее слуга продолжил свой путь сквозь лавки и наконец до брался до графского кресла.
С той же любезной полуулыбкой граф Гуго повернул к слуге голову. Наклонившись к светлейшему уху, слуга взволнованно зашептал: — Ваша светлость, дурные вести. Караван Али-бея разбойники разграбили. И не просто разграбили, перебили почти всех. Городская стража к полю боя еле успела. Говорят, — тут слуга еще ниже склонился к графскому уху и еще тише зашептал, — напали на караван люди Паленого Ганса. Сам Ганс погиб. Там, в караване, русы из Черного Леса в Багдад ехали, так они его в куски и покрошили. Там еще десяток раненых разбойников оставался, так стражи всех добили. В полон никто не сдался, зубами стражников рвали. Стражи говорят, явно разбойнички умом тронулись. Из всего каравана купеческого в живых лишь трое русов израненных осталось. Все в добром доспехе, с мечами. Явно в Багдад от ведьмаков тайные посланцы ехали.
Лицо графа Гуго осталось неподвижным, не дрогнул ни один мускул. Со стороны могло показаться, что слуга сообщает ему о том, как разбили на кухне пару мисок. Но внутри граф был вне себя. И Ганс, прозванный своими дружками Паленым, и караван-баши Алибея были слугами графа, отчислявшими ему долю прибыли. Половина ашурских караван-баши платила за безопасность своих дорог графу Гуго. И почти все разбойники, грабящие караваны на дорогах к городу, также платили за покровительство.
Кивком отпустив слугу, граф задумался: «Что могло заставить разбойников напасть на его караван? Деньги отпадали сразу, нет таких богачей. А если бы и нашелся глупец, желавший нанять для своих целей Ганса сотоварищи, то разговор был бы коротким. Нет, деньги бы разбойники взяли с превеликой охотой. Правда, потом заказчика бы на куски порвали. Двойная выгода: никто не орет, что деньги дал, а заказ не выполнен — это раз. Ну а два, что под пыткой такой заказчик быстренько расскажет, где остальные денежки зарыты. Двойная польза и двойная выгода. Нет, деньги тут отпадали сразу! И потом, почему стражникам живыми разбойнички не дались? Ведь они отлично знали, что за полсотни монет дома к вечеру будут. Так нет, дрались со стражей до последнего, зубами глотки рвали. И добились своего — погибли, не разбойники с большой дороги, а герои нашего времени. А на такое разбойный люд могло подвигнуть только одно: магия!»
Граф отлично знал и Ганса, и его работничков. При первом намеке на достойное сопротивление отважные грабители пускались наутек, думая лишь о своей шкуре. Тут же люди Ганса поперли на охрану каравана и группу вооруженных воинов из Черного Леса в полном доспехе. Понятно, что подобная храбрость, а вернее сказать, дурость была вызвана чарами мага.
«Главное — это понять, что было нужно тому, кто наложил чары на разбойников, — размышлял граф. — Нужно было остановить караван или добыть что-то в поклаже русов. Воины из Черного Леса просто так не путешествуют в Багдад. При них могла быть грамотка или ценный магический предмет. Только это могло заставить неведомого мага использовать чары. Силы у него явно немного, иначе бы он сам схватился с ведьмаками, а не накладывал чары на разбойников. Значит, начинающий маг или слабая ведьма. ВЕДЬМА!»
Графа Гуго пробил холодный пот. «Ведьма! Это же объясняет все! Ведьма с острова Авалон узнала о посланцах Филина! Пока ведьмаки ловят ее в Ашуре, она не рискнет показаться в городе и убить меня! Ведьмаки не спускают с меня глаз, мешают ей подобраться, а с охраной она не хочет связываться. Наверное, ей запретили ссориться с ведьмаками, или она решила сделать проще, поссорив своих врагов. Теперь Филину сообщат о нападении на караван и гибели его людей. Ведьмак отзовет дружину, и ведьма спокойно добьется своего, не рассорившись с ведьмаками».
Графа Гуго охватила паника, колени внезапно задрожали. Только то, что он сидел в кресле, спасло Его Светлость от неминуемого падения, стоя, граф бы не удержался и упал от дрожи в ногах. Первый раз за последние тридцать, нет, сорок лет графа Гуго, одного из самых влиятельных граждан Ашура, охватило чувство бессилия. И не только бессилия, а самого настоящего страха.
Ему показалось, что сама судьба смеется над ним, поманив надеждой на столь близкое свершение всех его планов. Даже явление ведьмы не вызвало такого ужаса. Страх, да, но ведь только дураки не боятся ничего. А граф Гуго считал себя умным человеком и свято верил своим страхам. Теперь вся надежда была на ведьмачью дружину, на то, что Редрик не бросит его в Ашуре.
«Вчера я попросил его поклясться в этом, — вспомнил граф, — и он это сделал. Я хотел, чтобы наследник Филина задержался в городе и погиб вместе со своими дружинниками. Или, чем черт не шутит, стал бы моим заложником. Имея в заложниках сына Вершигоры, можно делать великие дела. Теперь же его клятва — моя последняя надежда.
Впрочем, — подумалось графу, — я рано начал переживать. До тех пор пока ведьма жива и на свободе, мне всеми силами необходимо поддерживать добрый мир с ведьмаками. Охоту на ведьмаков в городе придется отложить на время. Правда, флот баронов придет через месяц, а за это время ведьмаки и некроманты должны перебить друг друга. Теперь же, если флот придет, а все останется так, как есть, то на меня ополчатся все, а некроманты просто меня убьют, невзирая на ведьмачью охрану.
Потом некроманты захватят власть в городе, пользуясь моей гибелью. Ведьмаки этого не потерпят, выбьют некромантов из города и сделают Ашур своей столицей. Но мне от этого не будет легче. Нужно отсрочить приход в город войск баронов, но так, чтобы никто ничего не заподозрил…»
На помосте величественный вельможа дочитал свой финальный монолог над телами принцев, погибших от мечей мятежных баронов. Закончив чтение, вельможа гордым шагом удалился со сцены в изгнание. Через минуту он вернулся вместе с другими лицедеями и низко поклонился почтеннейшей публике. Зал встал, громкие аплодисменты заставили содрогнуться стены, но только один человек сидел, глядя невидящими глазами в одну точку. Наконец граф отвлекся от своих мыслей и обратил внимание на окружающий мир.
