Денис Чекалов - По законам Преисподней
Она не успела представить меня, за шебутней старика.
– Это ченселлор Майкл, из города Темных Эльфов. Он приехал вместе с Франсуаз, и девочка оказывает ему юридические… нотариальные…
Леди Артанис запнулась, подбирая нужное слово.
– Услуги.
– Понимаю, – сказал старик. – На чай останетесь?
Баронесса вежливо отказалась.
– Странные слухи ходят по городу, – рубанул лорд Николас. – Говорят, ваш внук уже объявил, что Франсуаз выбрала его? И уже начал рассылать приглашения?
– Что? – у старого пралорда глаза чуть не вылезли на лоб. – Впервые об этом слышу.
Он сел, горестно подпер подбородок, смахнул со щеки несуществующую слезу и с детским придыханием просюсюкал:
– Никто в этом доме со мной уже не считается. Теперь понимаю, почему внук заперся на три дня в Бастионе душ. Боялся деду признаться, что женится. Так разве ж я против? Наоборот, Френки, я вас благословляю. Хотя, может, и тебе это неинтересно…
Леди Артанис бросилась утешать пралорда.
Они о чем-то шептались в уголочке, наконец старик сменил гнев на милость, перестал брюзжать и сказал:
– Ошибка тут вышла. Не мог Лодди так поступить, насплетничал вам кто-то на нашу семью. Вот он вернется, тогда и поговорите.
Изображая крайнюю степень изнеможения, старец поднялся, и тяжело оперся на руку своей любимицы.
– Рад был, что ты приехала, милочка Артанис, и тебе рад, Френки. А уж как счастлив знакомству с вами, ченселлор, так и слов таких нет, чтобы выразить. Устал я что-то. Пойду вздремну.
Глава 5. Жрец из Ворменвилля
Ледяной маг шагнул к запертой двери.
Его рука поднялась, и маленький серебряный ключ блеснул в ней, оскалом хищных бороздок.
– Если хочешь помолиться, эльф, – сказал чародей. – Самое время.
– Эльфы не верят в богов, – ответил я. – Нам некому молиться.
В ту же секунду, дверь ожила.
Ржавый металл расплавился, обратившись в лепестки зла. Тонкие струи-щупальца зазмеились вокруг руки Ледового. Впились в нее, растерзали плоть, в кровавую муку раскрошили кости.
– Больно, чародей? – спросил Харблинг. – Можешь еще повернуть назад.
С тихим скрежетом, из правой стены вынырнула панель.
Короткая пила лежала на ней.
– Отпили себе руку, и я позволю тебе уйти, – прошелестел голос изниоткуда.
Ледовой поднял голову.
Мертвые глаза распахнулись, и алые тени вырвались из них. Они заметались под призрачными сводами Кельи, плакали и кровь падала с их крыльев.
– Здесь никого нет, – сказал Ледовой. – Это просто запись.
Его пальцы, сломанные много раз, чудом держались на тонких лоскутах кожи. Чародей сжал кисть, – словно та была совершенно здорова, – и с треском вырвал жидкие щупальца из двери.
Громкий, оглушительный крик сорвался и замер, когда Умерло заклинание.
– Повернуть назад, повернуть назад.., – бормотали, затихая, искореженные слова Харблинга.
Мифриловая пыль опала с двери, обнажая мореный дуб.
– Схалтурил, братец, – осклабился Ледовой.
Мясо на его руке стремительно начало нарастать.
Обломки костей сходились, взметая молнии, нервы и сухожилия растекались по свежей плоти.
– Ante reconvalescentiam! – прошептал чародей.
Ледяной круг упал с обрубленного плеча.
Жидкие струи металла, вырванные из заговоренной двери, шипели и извивались в его ладони, – словно волосы Медузы Горгоны. Внезапно они начали таять, – втягивались в прозрачную кожу, так вода уходит в раскаленный песок на берегу Последнего озера.
Новая рука, – из проклятого металла, – медленно вырастала на месте прежней. Ледовик смотрел на нее, – словно художник, любующийся своим творением. Эльфы не сильны в медицине; но по части регенерации нам нет равных, – по крайней мере, я думал так раньше, пока не увидел заклятие чародея Холода.
С тихим лязгом сомкнулась мифриловая ладонь.
Она была живой, – подвижная, гибкая, вовсе не похожая на застывшие пальцы металлических големов.
– Я могу сделать ее нормальной, из плоти и крови, – пояснил Ледовик. – Но, пожалуй, оставлю так.
Чародей вставил ключ.
Есть много причин, по которым ты тянешь потную лапку вверх, и становится добровольцем.
Одни просто не понимают, чем рискуют. Именно так, не думая, люди принимают важнейшие решения в жизни. А потом им приходится выдумывать бога, чтобы свалить на него вину за свои ошибки.
Другим, напротив, нравится рисковать.
Жарким глотком адреналина, они пытаются смыть ненависть и презрение, которые в глубине души испытывают к самим себе. Вновь и вновь, ставя свою жизнь на кон, – эти люди доказывают, что она ничего не стоит.
Тот, кого все называют храбрецом, – на самом деле, просто слишком труслив, чтобы сунуть себе в рот дуло пистолета и вышибить мозги.
Третьи…
Им кажется, будто они обязаны влачить свою ношу только потому что у них есть плечи, – забывая, что там еще должна расти голова; а голова и долг на одних плечах не уместятся.
Ледовой сам открыл заговоренную дверь по другой причине.
Он никому другому не доверял.
– Матерь божья, – пробормотал он.
Дубовая створка не распахнулась, а схлынула океанской волной.
Сейфа не было.
Конечно же, я не ждал, что за дверью нас ждет Книга Отчаяния.
Долгий путь никогда не приводит к цели; если вы бьетесь над чем-то больше пары часов, – то знайте, что даром тратите время.
Успех или приходит сразу, – или вы ищете не то и не там.
Часть стены разомкнулась, и перед нами открылась комната, заполненная струящимся светом. Здесь, спиной вверх, словно личинка левиафана в воде, парил человек. Глаза его были закрыты, руки распахнуты крыльями.
Невидимый поток воздуха играл с полами камзола, на груди незнакомца темнел развенчанный амулет, – обгорелый, оплавившийся кусок камня, бывший когда-то, наверное, могущественным талисманом.
– Мастер Теней, – пробормотал Ледовик.
Лицо человека было укрыто клубящейся пеленой тумана; и вглядываясь в нее, я чувствовал, что уже встречал этого незнакомца, пожимал ему руку, спорил о чем-то важном, – и обязательно узнал бы его, несмотря на магию Тени, если бы моя собственная память не была стерта заклятием Уильяма Шекспира.
– Если повернешь ключ второй раз, клетка откроется, – сказал я.
– Думаешь, не надо этого делать?
Я спрятал руки в карманы.
Не потому, что я такой невоспитанный, – просто там обычно лежит парочка мелочей, которые могут пригодиться на досуге.
Скажем, горло кому-нибудь перерезать.
– Шекспир послал нас за Книгой Отчаяния, – сказал я. – Зачем нам Мастер Теней? Белых и пушистых на цепь не сажают. А что, если он буйный?
– Я не боюсь шэдоу, – небрежно ответил Ледовик. – Они слабые.
