Дэвид Эддингс - В поисках камня
Бэйрек со стоном встал. Дерник, Мендореллен и Гарион двинулись следом.
— Посмотрите, что ему надо, — сказал Белгарат. — Я еще не могу идти.
Все четверо поднялись по галечному склону туда, где лежал за кустами Силк; последние несколько футов, как и он, они ползли по-пластунски.
— В чем дело? — спросил Бэйрек, когда они оказались рядом с Силком.
— Отряд, — коротко отвечал тот, указывая на мертвую каменистую равнину под затянутым тучами серым небом.
Облачко желтой пыли, стелющееся на холодном ветру, говорило о том, что там всадники.
— Дозорные? — шепотом спросил Дерник.
— Не думаю, — отвечал Силк. — Таллы редко ездят верхом. Они обычно выставляют пеший дозор.
Гарион взглянул на засушливую равнину.
— Там что, кто-то бежит впереди них? — спросил он, указывая на крохотное темное пятнышко примерно в полумиле от всадников.
— Ага, — печально сказал Силк.
— Что это? — спросил Бэйрек. — Не томи душу, Силк. Я не в том настроении.
— Это гролимы, — сказал Силк, — а тот, за кем они гонятся, — талл, не желающий, чтобы его принесли в жертву. Довольно обычное дело.
— Может, сказать Белгарату? — предложил Мендореллен.
— Наверное, незачем, — ответил Силк. — Здесь живут гролимы самого низшего ранга. Не думаю, чтобы кто-то из них был искушен в чародействе.
— Все равно я пойду скажу ему. — Дерник съехал на животе со склона, встал на ноги и пошел туда, где остались старик с тетей Пол и Релгом.
— Если мы будем держаться в укрытии, они нас не заметят, — сказал Силк. Их, кажется, всего трое, и они заняты таллом.
Беглец приближался. Он низко опустил голову и размахивал руками.
— Что, если он попробует скрыться в овраге? — спросил Бэйрек.
Силк пожал плечами.
— Гролимы последуют за ним.
— Тут-то и вступим мы, так ведь?
Силк с нехорошей усмешкой кивнул.
— Я думаю, мы можем его окликнуть, — сказал Бэйрек, проверяя, свободно ли ходит в ножнах меч.
— Мне пришла в голову та же мысль.
Дерник поднялся по склону, хрустя галькой, — Волк говорит, чтобы вы следили за ними, но ничего не делали, разве что они заедут прямо в овраг.
— Жалость какая! — вздохнул Силк разочарованно.
Бегущего талла они уже могли рассмотреть. Он был дородный, в грубой, подвязанной поясом рубахе. Волосы у него были всклокоченные, лицо выражало смертельный ужас. Он пробежал примерно в тридцати шагах от них, и Гарион отчетливо услышал его хриплое дыхание. Он подвывал на бегу — звериный звук, выражавший абсолютное отчаяние.
— Они почти никогда не пытаются спрятаться, — сказал Силк с жалостью. Просто бегут. — Он покачал головой.
— Скоро они его нагонят, — заметил Мендореллен. Гролимы были в черных одеяниях с капюшонами и в блестящих стальных масках.
— Нам лучше спуститься, — посоветовал Бэйрек. Они сползли вниз. Мимо, стуча копытами, пронеслись три лошади.
— Они поймают его через несколько минут, — сказал Гарион. — Он бежит к краю обрыва. Он в западне.
— Не думаю, — печально сказал Силк. Через минуту они услышали долгий, отчаянный крик, замерший где то внизу.
— Я этого ждал, — сказал Силк. У Гариона все внутри перевернулось при мысли о жуткой высоте обрыва.
— Они возвращаются, — предупредил Бэйрек. — Спустимся.
Три гролима проехали по краю оврага. Один сказал что то — слов Гарион не разобрал, двое других рассмеялись
— Мир стал бы светлее без трех гролимов, — мрачно прошептал Мендореллен.
— Мысль привлекательная, — согласился Силк, — но Белгарат её бы, вероятно, не одобрил. Полагаю, лучше их пропустить. Нам ни к чему, чтобы их стали разыскивать.
Бэйрек проводил взглядом удаляющихся гролимов и издал глубокий вздох сожаления.
— Давайте спустимся, — сказал Силк.
Они спустились в заросший кустами овраг.
Белгарат поднял голову.
— Уехали?
— Уехали, — сказал Силк.
— Что это был за крик? — спросил Релг.
— Трое гролимов согнали талла с края обрыва, — ответил Силк.
— Почему?
— Его избрали для участия в некоем религиозном обряде, а он не захотел участвовать.
— Он отказался? — Релг был поражен. — Значит, он заслужил свою участь.
— Не думаю, чтобы ты хорошо понимал суть гролимских церемоний, Релг, сказал Силк.
— Всяк должен покоряться воле своего бога, — настаивал Релг. Голос его звучал благоговейно. — Религиозные обряды обязательны.
Глаза Силка блеснули, когда он взглянул на фанатика-алгоса.
— Много ты знаешь об энгаракской религии, Релг? — спросил он.
— Меня интересует только религия Алголанда.
— Надо знать, о чем говоришь, прежде чем выносить суждение.
— Оставь, Силк, — сказала тетя Пол.
— Нет, Полгара. Не сейчас. Нашему дорогому другу не мешало бы кое что узнать Его кругозор несколько ограничен. — Силк опять повернулся к Релгу. Суть энгаракской религии в ритуалах, которые большинство людей находят отталкивающими. Таллы всю свою жизнь стараются их избежать Это — основная цель их бытия.
— Отвратительный народ — таков был суровый приговор Релга.
— Нет. Несмотря на свою тупость, даже скотство, таллы отнюдь не отвратительны. Видишь ли, Релг, ритуал, о котором мы говорим, включает человеческие жертвоприношения.
Релг отодвинул от глаз тряпицу, чтобы недоверчиво посмотреть на своего востроносого собеседника.
— Каждый год две тысячи таллов приносятся в жертву Тораку, — продолжал Силк, сверля глазами онемевшего от изумления Релга. — Гролимы соглашаются брать взамен рабов, так что талл всю жизнь трудится, чтобы накопить денег и купить раба. Но рабы иногда умирают или бегут. Если жребий падает на талла, у которого нет раба, он обычно пытается улизнуть. Тогда гролимы бросаются в погоню. Практика у них большая, так что они натренировались. Никогда не слышал, чтобы таллу удалось скрыться.
— Их долг — покоряться, — упорствовал Релг, хотя уже без прежней убежденности.
— Как их приносят в жертву? — спросил Дерник приглушенно. Решимость, с которой талл бросился с обрыва, явно его потрясла.
— Процедура проста, — сказал Силк, не спуская глаз с Релга. — Двое гролимов укладывают талла спиной на алтарь, третий вырезает ему сердце. Потом они жгут сердце на медленном огне. Весь талл Тораку ни к чему — ему нужно только сердце.
Релг поежился.
— Женщин они тоже приносят в жертву, — не унимался Силк. — Но женщинам проще увильнуть. Гролимы не приносят в жертву беременных — они не знают, как их считать, — поэтому таллские женщины стараются быть беременными всегда. Этим объясняется, почему таллов так много и почему их женщины славятся своей неразборчивостью.
