Ярослава Кузнецова - Что-то остается
— Пойдем, — сказал Стуро Альсе, и они, чуть прибавив шагу, двинулись в сторону леса.
— Далеко не заходите! — крикнул я, — Держитесь ельника!
— Да, спасибо!
Впрочем, все это глупости. Редда не пустит их в небезопасные места.
Вот так, приятель. Решил не нервировать Стуро, а Стуро — тут как тут, легок на помине. Хотя даже и к лучшему, что они ушли гулять. Спокойно разделаю тушу. А так ведь малыш мог заинтересоваться, чего побратим топором стучит, не надо ли помочь. А побратим тело хладное на части рубит. Чтобы впоследствии сожрать, прегадко двигая челюстями. И чавкая. Вот что бывает, коли с трупоедом свяжешься.
Да ладно тебе. Хватит. Подволок тушу к колоде, отвязал Уна, сходил за топором.
Х-хак! Х-хак! Задние ноги… х-хак! — себе оставлю. Когда еще… х-хак! — повезет?
Люблю кабанятину.
Ун уселся шагах в десяти и строил умильные рожи. Пришлось настрогать тоненьких кусочков. Ему и — Редде. Вернутся с прогулочки, получит хозяюшка, в счет жалования за сопровождение…
Отрубил клыкастую башку, передние ноги. Тулово так и так — себе, потрох на похлебку, ребра, опять же… Н-да-а, придется, видно, одну заднюю отдать. А то шиш тебе, приятель, арварановки. Мелочь кончилась. Эй, люди добрые, никто бедному охотнику поллира не разменяет? А лучше — целый. Тьфу.
Барышню спросить надыть, вот что. У ней, небось, от всяких там арфадизнаков да прочих варений-солений в кошельке брякает, э?
Предназначенное Эрбу я запихал в «мешок для трофеев», то, что себе, любимому, припрятал в сенях, опять нацепил лыжи и, велев Уну:
— Охраняй, малыш. Жди ребят, — двинул к Косому Узлу.
Эт’ ты хорошо придумал, приятель, насчет барышни. А то ведь — смех один — сидишь на сундуке, а в доме жрать нечего. Ладныть, Эрб-то расщедрится, небось. Тоже к кабанятине неравнодушен. Ужо он те отвалит — и медку, и пойла, и денежку на молочишко. Хотя теперь, получив в пользование Белую Звездочку и Осеннюю Листву, принцесс Бессмарагских, Стуро, по-моему, прибавляет в весе. До жирка далековато, но мясцо нарастает потихоньку. И одежка на ем сидит эдак ладненько, и вообще, справный получился парнишечка. Таперича б его тока к делу какому пристроить, чтоб — того. Не маялся, сталбыть, бедолага.
Ага, ты его в помощнички возьми. Из зверья трупы делать. Трупоедам на пропитание. Брось, придумаем чего-нито, чай, не пустой котел на плечах, а ента… Голова, то есть.
— Эрб! Э-эрб! Принимай провизию!
Выскочил на крыльцо.
— Сыч! Здорово, приятель! Заноси, заноси в кухонь…
Я скинул торбу, снял лыжи, прошел в кухню.
— Во.
Эрб крякнул, пожевал бороду.
— Чего хочешь?
— Меду, сталбыть. Три фунта. Да арварановки. Да две гривны деньгами.
— Ты че, Сыч, белены объелся? Уж по дружбе дам тебе, как за боровка годовалого, енто, значит, выходит…
— Не морочь мне башку, Эрб, — Сыч-охотник нахмурился, убрал руки под пояс, — Коли те свинина ненадобна, так и скажи. На нет и суда нет.
— Зимний вепрь-то, Сыч. Тошший, кости одни…
— Я те его силком пихаю, что ль?
— Да куды ты столько мяса денешь? Оттепель на носу, не сбережешь ведь. Пропадет кабан.
— У меня, чай, не пропадет. Вона две прорвы, все хавать просют. Ну, че решил-то?
— Эх, Сыч, и не стыдно тебе из друга сам-лучшего веревки вить? — вздохнул Эрб, сдаваясь.
— Не стыдно.
— Вторую-то ляжечку, небось, себе оставил?
— А то. Хорош базар разводить. Идет те цена моя, али нет?
Эрб снова притворно вздохнул и отправился за медом и арваранским.
На кухню заглянула Дана, ойкнула и скрылась. Ишь. Эх, Дана, Даночка, на черта те тил косматый сдался?
Афродизиак — зачем?
Ладныть. Не твоего ума дело. Баба — она завсегда — того, сталбыть. Енто самое — душа в потемках.
Вернулся Эрб. Деньги Сыч-охотник убрал в пояс, горшок да бутыли склал в торбу. «Трофеи», вот уж точно.
— На здоровьице, хозяин, — подмигнул и пошел.
Удачно получилось.
Великую науку торга я осваивал сам. Мил человек Догар учил зверя добыть, а сбыть — енто уж… Вот и освоил. Эрбу, между прочим, мясо еще обдирать. Хе-хе.
У поворота я обернулся. И увидел распахнутую калитку и темный силуэт на фоне белесого зимнего неба. Данка? Больше некому. Ох, девка, девка.
И смех, и грех, право слово.
Альсарена Треверра
— «Быт стангревов вынужденно примитивен. Суровая природа, скудные условия и религиозные табу заставляют их исчерпывающе и экономно использовать доступные ресурсы. В связи с жестким табу на убийство стангревы практически не знают выделки кож. Однако в иерархии общества отдельное место занимает так называемый „слуга огня“, то есть трупожог. Его социальное положение не очень ясно (беседы на эту тему считаются неприличными), но известно, что в совете рода он имеет значительный вес. Кроме кремации трупов коз и их хозяев, в его обязанности также входит обработка снятых с мертвых тел шкур, из которых, после нескольких этапов „очищения“ (термин, скорее религиозный, чем гигиенический) создают необходимые предметы, в большинстве случаев пергаменты для жреческих записей и обувь (используется ли для этих целей кожа умерших стангревов остается невыясненным).»
— Мотылек отказался отвечать? — удивилась Леттиса.
— Я не решилась спросить, — смутилась я, — Это такая щекотливая тема. Он рассказывал через силу. Знаешь, я не могу на него давить. Боюсь поссориться.
— Может, незачем спешить? — предположила Иль. — Он же не собирается улетать обратно в горы. Куда ты гонишь со своей книгой?
— Когда появятся новые факты, я напишу «Дополнения». Вы будете слушать или нет?
— Валяй дальше, — разрешила Летта и зевнула.
По монастырскому распорядку нам давно следовало спать. Но девочки высказали интерес, и я им воспользовалась.
— «Жреческое сословие немногочисленно и состоит из главной жрицы, так называемой „Говорящей С Ветром“ и дюжины ее помощников. Жрецы обитают в особых храмовых пещерах, расположенных на относительно большом расстоянии от пещер собственно стангревских кланов. По рассказам очевидца, храмовые пещеры находятся на внутреннем склоне кратера потухшего вулкана (точное географическое положение определить трудно, но есть предположение, что это кратер Мангула). Кроме религиозных функций жрецы выполняют также обязанности целителей. В глубине храмовых пещер находятся священные озера, питаемые горячими ключами. Считается, что вода из этих ключей обладает сверхъестественными свойствами.»
— Убери «сверхъестественными», — посоветовала Леттиса. — Или ты думаешь, эти свойства приписываются необоснованно?
