Андрей Дашков - Глаз урагана
– Прочти это. – Старуха протянула ей лист, сложенный пополам.
Дина взяла его кончиками пальцев. Прекрасная бумага; краешком можно порезаться. Она развернула лист и увидела отпечатанный на принтере текст. Насколько она могла судить, это было сообщение, полученное по электронной почте. Дина пробежала взглядом первые несколько фраз и на минуту закрыла глаза. Она не знала, что думать, как отнестись к этому.
Дурацкие стереотипы крепко засели в сознании. Если бы она увидела печатные буквы, выведенные фломастером, или отдельные слова, вырезанные из газетных статей и наклеенные на оберточную бумагу, она поверила бы скорее. Но почему-то не могла принять всерьез послание, пропущенное через компьютерные потроха и содержащее исключительно правильные выражения. Разве такой вид имеют подобные письма?
«А какой же вид, идиотка?! Много ли ты их получала? Кажется, это первое в твоей жизни, не так ли?..»
Смысл… Смысл ускользал от нее до тех пор, пока она не наткнулась на ключевые слова. Она поняла, что находится только в самом начале страшного пути, который надо пройти полностью. Худшее было в последних строчках письма: «…если вы не примете наши условия, то мы пришлем вам его пальцы, а затем вы получите его голову…»
Дина смертельно побледнела.
– Скажите, что мне делать? – прошептала она.
– Отдай им ребенка! – сурово сказала цыганка.
– Я не могу, – выдавила из себя Дина слабым, осипшим, до неузнаваемости изменившимся голосом – будто какая-то кукла с батарейкой говорила изнутри. Уже само обсуждение подобных требований чудовищно.
Но, похоже, она услышала окончательный приговор. Если эти двое не могут помочь ей, значит, не поможет больше никто. Приговор был вынесен силами добра (скорее всего кажущегося), и от этого становилось еще хуже…
– Ты должна, – твердо сказала старуха. – Твоя слепая любовь укорачивает его дни!
– Как вы смеете?.. – прошептала Дина, чувствуя, что симпатия к цыганке сменяется ненавистью.
– Понимаешь, девочка, я пытаюсь быть справедливой, хотя это не более, чем слова. Вероятно, ему действительно будет лучше с… с этими людьми. Он – из их породы и все больше отдаляется от тебя. С каждым днем ему труднее жить по обычным законам. И среди таких, как ты.
Дина замотала головой.
– Не понимаю! Не хочу понимать! Какая порода? Какие люди?..
Старуха переглянулась с Цезаром. Он еле заметно пожал плечами, а она положила свою темную руку на бескровную и покрытую свежими шрамами ладонь молодой женщины. Дина содрогнулась от этого прикосновения.
– Ты помнишь, каким он родился? – спросила Нина. – У него была пленка на голове?
Дина неуверенно кивнула. Цыганка продолжала:
– Это незначительный и не обязательный признак, но тем не менее.
Я не буду напоминать тебе о том, что ты тщетно пытаешься забыть, прогнать от себя. Ты закрываешь глаза и не хочешь принять очевидного. Ничего удивительного – это нормальная реакция любой матери… Ты не желаешь признавать, что твой сын – необыкновенное существо. В этом его проклятие, но и его сила. Он изгой, обреченный на изоляцию своим редчайшим даром, и этого уже не поправить материнскими слезами. Мне хорошо знакома твоя боль, я ведь тоже мать здухача. Я преодолела ее и смирилась… Твой сын – здухач.
Дина снова дернулась.
– О Господи, кто?! Скажите хоть что-нибудь такое, что я могла бы понять!
– Для этого ты здесь и находишься, но понять все до конца ты не сможешь. Даже он сам не знает еще почти ничего о природе той силы, которой обладает. Эта сила сверхъестественна и капризна. Она входит в тех, кого сама выбирает. Ее нельзя приобрести по собственной воле, и она неисчерпаема. Ее источник неизвестен. Она управляет здухачем чаще, чем он управляет ею. Я еще не встречала человека, который полностью подчинил бы ее себе, а я долго живу на свете. Может быть, слишком долго… Здухачи пользуются силой, но никто не понимает, как это происходит. Избежать ее влияния не удавалось даже старикам, не говоря уже о маленьком мальчике…
Дина саркастически кивала, находя в сарказме последнее убежище:
– Сейчас двадцать первый век, бабушка, если вы забыли…
Цыганка поднесла палец к ее виску.
– Я слежу за временем, дочка. А ты постарайся выключить свой ум, приспособленный только для того, чтобы расчленять реальность. Слушай меня сердцем. Сердце соединяет все, что разбито умом на части. Сердце склеивает осколки. Любовь заживляет швы и сращивает края ран. Ты вся изранена; никто не поможет тебе, кроме тебя самой… Слушай, детка, слушай внимательно – ведь ты этого хотела. Сила действует, когда тело здухача спит. Дух выходит из него и странствует свободно. Не только в ЭТОМ мире. Для него не существует преград, однако его странствия по большей части случайны. Сила выбирает места, эпохи, измерения. А он – будто слепая крыса в бесконечно сложном лабиринте – готов сражаться в любую секунду, однако не знает, с кем и ради чего. В этом смысле он марионетка, но даже мне не известно, куда, к КОМУ тянутся нити. По правде говоря, я и не хотела бы это знать. Посмотри на меня. Мне много лет. Поверь, я видела ужасные вещи, но клянусь духом моей матери, Я НЕ ХОТЕЛА БЫ ЭТО ЗНАТЬ!..
Дина долго молчала. Она не могла переварить услышанное, как невозможно при всем желании переварить проглоченный стальной шарик. Этот «шарик» жег внутри, словно был раскаленным или, наоборот, обледеневшим. Он причинял физическую боль. И в то же время Дина все еще отказывалась верить в его существование…
– Да, во сне… – наконец проговорила она. – Я видела это… Он…
– Не надо, – прервала ее Нина. – Не мучай себя. Я знаю, как проявляет себя сила… Гораздо хуже то, что другие здухачи пытаются его убить. Насколько я понимаю, пытаются давно. Войне не видно конца…
– Вы хотите сказать, что… – Дина запнулась, оглушенная внезапно открывшейся перед нею истиной. То, что дремало в подсознании, выбралось на поверхность, как молодая гадюка из гнезда. В глубине души Дина знала все это, знала уже несколько лет – чуть ли не с тех самых пор, когда ураган в парке едва не покончил с нею и с младенцем, – но старательно воздвигала стену между собой и болезненной правдой.
Старуха кивала, будто прочла ее мысли.
– Теперь ты, кажется, уловила главное: степень опасности. Они – я даже не знаю, кто ОНИ, потому что по ТУ сторону здухачи не имеют постоянных обличий, – либо уничтожат его, либо вовлекут в свой круг. Стихийные бедствия – еще не все, на что они способны.
– А вы? – почти истерично воскликнула Дина. – На что ВЫ способны? Сами-то вы – кто? Для чего вам нужен мой сын? Во что вы его втягиваете?..
– Ты имеешь право задавать вопросы, – спокойно сказала бабушка Нина, и ее спокойствие погасило разгоравшийся пожар истерики. – Конечно, мы тоже здухачи. От ТЕХ мы отличаемся лишь одним: по какой-то случайности мы оказались на твоей стороне. Могло быть иначе; тогда ты сидела бы не здесь…
