Жан-Луи Фетжен - Сумерки эльфов
Тогда Ллэндон выпрямился во весь рост и, с побелевшими от бешенства глазами, с искаженным лицом, повелительно закричал громким голосом, который проник до самой глубины души каждого из собравшихся, вызывая у них леденящий ужас.
— Брегеан! Брегеан эарм фирас! Хаэль хлистан!
Все, кто стоял вокруг него, при виде его лица вскрикнули от ужаса и попятились, охваченные паникой. Эльфы, воспользовавшись этим, быстро преодолели то расстояние, что отделяло их от костра, окруженного стражниками в королевских ливреях.
— Кто вам приказал? — закричал Ллэндон.
Стражники застыли в нерешительности. Наконец вперед выступил их командир.
— Господин…
— Ты знаешь, кто я? — перебил Ллэндон.
— Конечно, господин.
— Тогда как могло случиться, что королю эльфов угрожают в столице Великого Совета?
Он резким жестом указал на все еще дымящийся костер.
— А вот это? Что это значит?
— Но я ничего не мог поделать, господин, — пробормотал начальник стражи. — У меня всего несколько вооруженных людей… Но я послал одного из них за подкреплением!
— Слишком поздно!
Стражник опустил голову, не отвечая. Впрочем, что он мог сказать? Ллэндон оттолкнул его и вышел через боковые ворота в крепостной стене в сопровождении своих спутников.
Когда они оказались за пределами города, толпа вышла из оцепенения, и все разом заговорили, обсуж-дая странные события. Монах в коричневой рясе простер костлявую руку вслед эльфам и закричал:
— Колдуны! Чернокнижники!
Этот крик подхватили и все остальные.
Поселение серых эльфов представляло собой шалаши, разбросанные тут и там у подножий высоких вязов и тополей. Нигде не курился дымок костра, не было видно никаких укреплений и заграждений, подобных тем, какими люди окружают свои города и деревни, а гномы — крепости. Однако здесь царила необыкновенная суматоха, обычно не свойственная спокойным и слегка рассеянным эльфам, и Цимми нашел местных обитателей немного… странными. Спутники приблизились к толпе серых эльфов, собравшихся возле одного из шалашей и расступившихся перед Ллиэн. Здесь были только старики и дети, словно все те, кто мог носить оружие — и мужчины, и женщины,- куда-то исчезли. При появлении посланников Великого Совета на их лицах поочередно отразились самые разные чувства: удивление и восхищение при виде королевы Высоких эльфов, облегчение при виде знакомого лица Фрейра, чье поселение находилось всего в нескольких лье отсюда, нерешительность и легкий страх при виде рыцаря, который выглядел мрачным и не совсем здоровым. Наконец они увидели гнома — бородатого и нахмуренного, точь-в-точь такого, как рассказывалось в страшных сказках! — и дети попятились от ужаса, а старики, еще помнившие Древние времена и кровавые набеги гномов, сжали кулаки, охваченные яростью. Тут же толпа серых эльфов снова сплотилась перед хижиной, и теперь на всех лицах читалась враждебность. Даже Ллиэн больше не могла идти вперед.
Она выпрямилась во весь рост, немного возвышаясь над старыми эльфами, которые были высокими, но сгорбленными.
— Гесвикан, деор беарн!
Те дети, которые не разбежались при виде гнома, молча расступились перед ней.
— Гесвикан, дайр леод!
Старые эльфы вздрогнули и тоже расступились.
— Эал хаэль хлистан!
Все опустили головы, побежденные, охваченные страхом, больше не осмеливаясь смотреть на Ллиэн.
— Не бойтесь, — сказал Утер. Это прозвучало глупо, и Фрейр бросил на него недовольный взгляд, заставляя его замолчать.
Ллиэн расслабилась, и ее тело немного обмякло, словно истощенное усилиями, но такое состояние длилось всего несколько мгновений. Когда последние эльфы отошли от порога хижины, Утер увидел, что она собой представляла,- простой шалаш из веток и листьев высотой в несколько футов, без двери, с узким проходом. Он согнулся почти вдвое и вошел внутрь.
Вначале он не видел ничего, кроме устилающих плотный земляной пол циновок, сплетенных из ивовых веток и камыша. Это походило на барсучью нору — такую же темную и так же скудно обставленную, только большего размера. Земляной пол наклонно, широкими уступами, уходил вниз. По мере того как Утер спускался, потолок становился все выше, и вскоре здесь уже можно было выпрямиться в полный рост. Внезапно вспыхнул слабый свет — это Цимми зажег свое огниво.
Утер, обернувшись, поблагодарил его кивком головы. Ллиэн и Фрейр тоже были здесь; варвару все же приходилось идти согнувшись. Утер закусил губу и снова пошел вперед, сжимая рукоятку меча, готовый к нападению.
Чем глубже они спускались, тем просторнее становилось вокруг. Земляные уступы превратились в широкие площадки, вымощенные камнем. Здесь Утер снова увидел несколько эльфов, мрачных и молчаливых. Не говоря ни слова, они расступились перед вошедшими и встали вдоль земляных стен. Было темно, слишком темно для человека, но сквозь узкие скважины, ведущие к поверхности земли, проникал слабый свет, благодаря чему можно было хотя бы смутно разглядеть обстановку. Наконец они оказались в широком зале, убранном в эльфийской манере: стены покрывали плетеные ковры из травы и веток, корни деревьев, выпирающие из земли, служили скамьями или полками. Искусно подобранные гирлянды из листьев дождем свешивались с потолка. Все было пропитано запахом свежесрезанной травы и влажной земли. Справа у входа стояла казавшаяся здесь совершенно неуместной деревянная стойка со всевозможным оружием, включая гномовские топоры и гоблинские пики. Настоящий оружейный склад…
— Посмотрите! — ахнул Цимми.
Утер прищурился (гном, привыкший к своим мрачным подземельям, конечно, видел в темноте лучше, чем он). У дальней стены зала, прислонившись спиной к плетеной занавеси из утесника, закрывающей стену, в окружении коленопреклоненных молчаливых стариков сидел эльф, одетый на людской манер: в расшитой бархатной куртке, с коротким мечом на боку и с серебряным кинжалом тонкой работы у пояса. Голова его была наклонена вперед, и длинные черные волосы закрывали лицо. Руки безжизненно свисали вдоль тела. Весь его вид совершенно не соответствовал обстановке подземного жилища.
Это был Гаэль.
Ллиэн медленно приблизилась к нему, что-то тихо сказала собравшимся эльфам, потом мягко убрала волосы с лица того, кого они так долго искали. Но тут же резко отдернула руку — она была в крови.
— Господи! — прошептал Утер.
От основания шеи почти до середины торса тело серого эльфа было разрублено мощным ударом топора. Бархатная куртка потемнела от крови. Лицо осталось неповрежденным, но было сведено жуткой судорогой, глаза остекленели, губы были плотно сжаты. Возле его правой руки лежал опрокинутый кубок, разлившееся вино уже почти полностью впиталось в земляной пол.
