Дженнифер Роберсон - Танцор меча
Он встретил мой взгляд.
– На Севере это называют кровным долгом. Убийца должен родне мужчины
– или женщины – которому он принес незаслуженную смерть. Один человек, или два, или двадцать могут поклясться получить долг.
Я кивнул, думая о мужчине, который искал Дел. Он поклялся получить кровный долг?
– Как получают этот долг?
– В круге, – ответил Алрик. – Танец до смерти.
Я снова кивнул. Не скажу, что я удивился. Я понимал, что танец был оправдан совершенным преступлением. Человек убит. Учитель сражен учеником. Потому что ученику нужно было мастерство, заключенное в мужчине, а не только то, чему учитель мог научить.
Я жадно втянул воздух и подумал, как же отчаянно Дел хотела отомстить за убийство ее родни, порабощение брата, унижение, которому она подверглась, когда попала в руки Южных налетчиков. Она хотела получить свой кровный долг. Такие обязанности выполняют невзирая на цену.
А я уже успел понять, что Дел могла добиться всего, чего хотела.
Всего.
Независимо от цены.
18
Алрик протянул мне флягу, но вынуть пробку и сделать глоток я не успел, потому что из-за угла дома выбежали обе девочки.
Они подлетели к отцу, повисли у него на руках и залепетали на неразборчивой смеси Северного и Южного. Не знаю, насколько непереводимой должна быть речь в их возрасте, но я сразу запутался в языках.
Алрик вздохнул и поднялся.
– Пойдем в дом… Лена просила их привести и тебя, – он сказал малышкам что-то на Северном и обе снова убежали в дом.
– Здорово ты ими командуешь, – отметил я.
– Они же девочки, – он усмехнулся. – Дел содрала бы с меня кожу, если бы услышала, что я говорю такое. И у нее есть на то основания. На Севере у женщин намного больше свободы.
– Я это заметил, – я завернул за угол дома и пригнулся, чтобы войти в дверь, слишком низкую для Северян, или Южан, таких как я.
И остановился.
Дом Алрика был маленьким – всего две комнаты. Спальня, которую я с удовольствием освободил для Северянина и его семьи как только почувствовал себя лучше, и небольшая комната, в которой проводили ночи мы с Дел. Поэтому когда все мы, четверо взрослых и двое детей, собирались в доме, свободного места не оставалось.
В такой тесноте нельзя было не заметить присутствия еще одного человека.
Дел устроилась, скрестив ноги, на пушистой шкуре козы и молча смотрела как я входил. Она сидела замкнувшись в тишину и положив на колени меч.
Без ножен.
Я сделал шаг в сторону, чтобы и Алрик мог войти. Лена стояла в углу комнаты, дочери прижимались к ней по бокам. Было очень тихо.
Я взглянул на незнакомца. Капюшон серого бурнуса лежал на плечах. У незнакомца оказались такие же как у меня каштановые волосы. Я сразу заметил, что мы с ним были очень похожи: одинаковый рост, одинаковый вес. А разглядев рукоять меча, поднимавшуюся над левым плечом, я понял, что охотник наконец-то настиг свою жертву.
Незнакомец улыбался. Рубец от старой раны пересекал его подбородок. В волосах уже появились серебряные нити. Я решил, что он был лет на десять старше меня, а значит ему было чуть больше сорока. Нас с ним могли бы принять за братьев, если бы не его голубые, как у Дел и Алрика, глаза.
Он сделал пустынный знак приветствия: рука с разведенными пальцами прижата к сердцу, короткий поклон.
– Она говорит, ты Песчаный Тигр, – холодный ровный голос с Северным акцентом.
– Это так.
– Я искренне рад встретиться с настоящей легендой.
Я ожидал оттенка сарказма, следов насмешки, но ничего подобного не уловил. Он был серьезен и предельно вежлив. Правда от этого я не стал относиться к нему лучше.
– Его зовут Терон, – наконец-то подала голос Дел. – Он был моим постоянным спутником, о котором я ничего не знала.
Терон едва заметно кивнул.
– Я прибыл с Севера по следам ан-истойя, но обстоятельства оборачивались так, что я отставал от нее все больше и больше. Теперь, наконец, мне повезло.
– Сколько вас здесь? – выдохнул Алрик.
– Я один, – так спокойно, так уверенно. – Я настаивал на этом.
– Значит, – тут же вмешался я, – если Дел убьет тебя, никто не продолжит охоту?
– В течение года, – согласился Терон. – Северный обычай ограничен правилами и ритуалами круга. Поскольку ты танцор меча – пусть даже и не Северный – я полагаю, ты понимаешь.
– Объясни, чтобы не было ошибки.
Холодная улыбка Терона пропала, но он снова растянул губы.
– На ней кровный долг многим людям на Севере. Истойя, кайдинам, ан-истойя, ан-кайдинам. Многие желают ей смерти, но только один может получить ее в круге – в течение года. Если ему это не удастся, по окончании срока другой истойя… или несколько… могут вновь отправиться за ней.
– Ты недоговариваешь, – мрачно процедил Алрик.
Терон улыбнулся шире.
– Да. И во имя справедливости, Южанин, я должен предупредить ан-истойя, что у нее есть выбор. Хотя мне дали позволение вызвать ее на танец, я обязан также дать ан-истойя шанс добиться полного прощения.
– Как? – выпалил я.
– Вернувшись домой, – сказала Дел. – Я могу вернуться домой и предстать перед судом всех кайдинов и истойя.
– А в этом есть смысл. Тогда тебе не придется входить с ним в круг, – оживился я.
Дел пожала плечами.
– Почти наверняка меня признают виновной в преднамеренном убийстве. Это вина крови. Если они посчитали ее долгом, значит признали смерть незаслуженной… и ненужной.
– А если ты будешь отрицать, что убила ан-кайдина?
– Отрицать? – удивилась Дел. – Зачем? Я сделала это. В круге, – ее руки сжали меч. – Это для клинка, Тигр, чтобы напоить его. Потому что того, чему ан-кайдин научил меня, мне не хватало. Мне нужна была сильная магия в мече.
– Зачем? – тихо спросил я. – Зачем тебе так много? Я видел как ты танцуешь, баска, хотя это была просто тренировка. Не настолько у тебя мало умения, чтобы ты не могла обойтись без ан-кайдина.
Она слабо улыбнулась.
– Спасибо за комплимент, но… мне нужно было все мастерство ан-кайдина. Я не могла без него, и я его взяла, – она взглянула на обнаженный меч и приласкала сверкающую сталь. – Налетчиков было больше двадцати, Тигр. Больше двадцати мужчин. Даже Песчаный Тигр не пошел бы убивать их в одиночку.
– В одиночку конечно, – согласился я. – Я еще жив, потому что веду себя как дурак довольно редко, и никогда если понимаю, что шансы не равны.
Дел кивнула. Я не чувствовал в ней ни угрызений совести, ни тревоги. Если бы ее пальцы не двигались по клинку, мне бы даже в голову не пришло, что она нервничала.
