Дарья Афанасьева - Дом дураков
- Какой неожиданный сюжетный поворот... - хмыкнул Ро, за что заработал осуждающий взгляд историка, прилежно конспектировавшего урок.
- А как отличить нарушение закона от беззакония? - Горилика робко коснулась линии носком сапога. - Как я узнаю, кого могу судить, а кого - нет?
- Суть здесь не в поступке, а в человеке, который его совершает. Нарушающий закон знает, что совершает преступление, а творящий беззаконие смотрит на это совершенно иначе. Для него нет морали, нет границ, кроме тех, что устанавливает он сам.
- Кроме того, его особые моральные принципы совершенно не мешают тебе повесить негодяя, - заметил адепт жизни. - Принципиально, дело здесь даже не в приговоре, а именно в суде. Есть те, для кого суд - это не часть наказания, а ступенька наверх.
- Все равно не понимаю, - принцесса решительно затерла ногой черту и сделала два шага вперед. Теперь она смотрела прямо на меня. - Как понять?
- Ты поймешь, - успокоил я ее. - Такого человека нельзя не заметить. И ты будешь знать, что делать.
- До чего все сложно, - Горилика опустила голову и ткнулась лбом мне в плечо. - Я ведь совершенно ничего этого не знаю и не понимаю. Как мне управлять страной? У меня нет еще никакой власти, а меня уже кто-то хочет убить. Я даже не знаю, кто.
- Тем-о-реи, - пожала плечами акши.
- Тем-о-кто? - переспросила принцесса.
- Тем. О. Реи. - Раздельно произнес Аламарин, закатив глаза. - Самая таинственная и ужасная секта из всех известных. Лар, помнишь резню у Золотого Ручья?
- Помню. Три сектанта вырезали тогда около четырехсот человек - все население прииска. И ушли, ничего не взяв.
- Зачем им это? - Горилика наморщила нос. - Какое-то злобное божество?
- Они называют ее Харана. Верят, что человеческая жизнь - сон, и в нем можно творить все, что заблагорассудится. Во сне ничто не имеет смысла и ценности - ни деньги, ни власть, ни человеческая жизнь или страдания. Это целая религия со всеми полагающимися противоречиями и недосказанностью, но в общих чертах как-то так. Поскольку логика во сне отсутствует как таковая, системы в их действиях, на мой взгляд, тоже не наблюдается. Им, видимо, просто нравится сеять кругом хаос и панику. Но мы не можем точно сказать, что охота на нас ведется именно ими. Более, того, я почти уверен, что это не они. Тем-о-реи не ходят такими толпами. Их ячейки состоят из трех, максимум - шести, человек, а за нами идет целый отряд.
Горилика уткнулась мне носом в шею, и это было бы даже приятно, если бы ее бесеныш не пихал меня острыми крыльями в бок. Мысль о близком выходе будоражила мысли, но я старался сдерживаться, отчего нервничал только сильнее. Ал - адепт воды и может найти след, но что, если выхода уже не существует? Или если придется плыть? Я умел плавать ровно столько, чтобы не утонуть на мелководье, а в ледяной воде подземной реки становился обузой для всех. За Горилику я больше не беспокоился: она не то чтобы повзрослела, но стала гораздо смелее, и была готова драться за себя, а это - уже немало. Кроме того, Ал и Ро пообещали мне присмотреть за ней, если со мной что-то случится. Если со мной...
Я осторожно освободил руку и, подложив под голову девушки рюкзак, отправился к мусорной куче. Света от костра едва хватало, чтобы не спотыкаться, но это было лучше, чем бледное мерцание плесени. Я задумчиво ковырнул носком ботинка что-то непонятное, валявшееся у моих ног и подумал, что мне тоже стоило бы прихватить что-нибудь из хранящихся в гнезде сокровищ. Что взяла акши, я не видел, но, думаю, какое-нибудь оружие. Ро больше волновали сапоги, кроме того, он сам был имуществом, и не страдал тягой к стяжательству. Горилика выбрала себе нечто непонятное, вроде паутинки, сплетенной из жемчуга, мелких изумрудов и серебряных нитей. Паутинка была настолько тонкой и изящной, что целиком помещалась в ее маленьком кулачке. Аламарин откопал книгу, сохранившуюся только благодаря украшенному бриллиантами переплету и прочной застежке. Ключа у Сорно не было, так что историку еще только предстояло узнать, насколько ценным было содержание книги. Меня же ничто не заинтересовало настолько, чтобы обременять себя лишним грузом. Мне вполне хватало рюкзака с мелочами.
- Не спится? - Ро подошел сзади совершенно неслышно.
- Подкрадываешься?
- Нет, - вздохнул он, - просто сапоги окончательно развалились.
- Неужели не нашел замену?
- Есть там одна пара, но они и Ал малы будут.
- Плохо.
Некоторое время мы стояли молча, созерцая силуэт мусорной кучи.
- Что тебя тревожит? - Ро положил руку мне на плечо.
- Переполненный мочевой пузырь. - Признался я.
- Извини, - адепт смутился и спешно убрал руку. - Я не подумал.
- Постой. - Я достал из кармана медальон и протянул его рори. - Я тут душу поймал. Можешь ее проводить, или путь указать, или пинка дать в нужном направлении - не знаю, как это обычно делается.
Ро взял в руки медальон, зажал между ладонями, прислушался к чему-то и протянул его обратно мне.
- Не выйдет, извини.
- Так плохо?
- Она была беременна. Все силы потратила на то, чтобы сохранить душу ребенка. Когда ты вытянул ее из сети, она не ушла в медальон, а просто развеялась. Осталась только душа ребенка, а он не знает дороги - некому было показать. И я не смогу: меня не пустят, ты знаешь.
- И что теперь? - Я с сомнением посмотрел на медальон. - Он так там и останется?
- Нет, - Ро покачал головой. - Я вижу, что его нить тянется дальше. Ты что-то придумаешь.
Рори ушел, оставив меня наедине с моими мыслями. Их было много, но все какие-то унылые. Я спасал Горилику от убийц, а завел в логово бесей. Нашел пещеру с сокровищами, и ничего не взял. Искал покровительства сильного бога, а связался с Лотой. И так во всем.
- Да что же ты ноешь-то все время? - Рыкнул я на самого себя и со злостью пнул кучу мусора.
Раздался треск, я живо представил, как весь этот хлам лавиной сползает вниз, и хоронит под собой самого выдающегося мага современности и, на всякий случай, отскочил подальше. Оползня, однако, я так и не дождался. Вместо этого в том месте, куда пришелся мой удар, что-то шевельнулось, и на пол со звоном посыпались разноцветные блестящие шарики. Один из них подкатился к самым моим ногам, и я понял, что это запечатанный фиал вроде тех, в которых я храню гремучие смеси. Я смотрел, как фиалы продолжают один за другим сыпаться вниз, и чувствовал, как схожу с ума от жадности. Видимо, они хранились в алхимическом поясе, вроде моего. Сам пояс бесей не заинтересовал - он тихонько гнил в этой куче, и лопнул, стоило по нему как следует ударить. Груда фиалов у моих ног все росла, и я с отчаянием понимал, что мне просто некуда их деть: мой пояс забит почти доверху, в рюкзак поместится едва ли с десяток, а брать с собой лишний мешок при моем умении плавать - самоубийство. Я попытался на глаз прикинуть, что же разлито по разнокалиберным пузырькам, и едва не взвыл от обиды. Это были не просто декокты, смеси или отвары. Передо мной высилась груда редчайших смесей, пропитанных силами всех стихий. Аура, исходившая от фиалов, кружила голову. Выбрать несколько было просто невозможно - они все были бесценны.
