Андрей Валерьев - Форпост. Право победителя
И Юра, и Толик, и все остальные мужики расходились, негромко переговариваясь. Этот «парад» произвёл на всех сильное впечатление. С одной стороны, конечно, дурдом. А с другой… Все поняли и осознали, что они уже живут не просто в общине, а в чём-то значительно большем.
Юрка залез в бричку к Толику, и тот тронул вожжи. Ослик привычно покатил тележку обратно в Юрьево.
— Знаете, Юрий Владимирович. — Лом-Али задумчиво чесал в затылке, — чувствую я, что мы очень правильно и очень вовремя здесь оказались.
Юра оглянулся на порт. Над домом хозяина, на невысоком флагштоке, кое-как закреплённом над коньком крыши, развивался российский триколор.
Никогда не служивший бывший чиновник попросил остановить бричку, поднялся на ноги и, неуклюже приложив правую ладонь к непокрытой голове, отдал флагу честь.
Первым делом Иван послал гонца в Бахчисарай за Звонарёвым и за Андрюхой, попросив их прибыть как можно скорее. Затем вручил новоиспечённому капитану «наградной» нож из схрона и маленький кошель с десятком самых мелких серебряных монеток.
— Деньги? Зачем?
— Во-первых, это премия. Имени меня. — Маляренко довольно подмигнул ошарашенному капитану. — А во-вторых, не думаешь ли ты, что мы вечно будем жить натуральным обменом? Деньги рано или поздно придётся вводить. Так что ты, мой друг, теперь финансово обеспеченный человек. А пока будет тебе задание.
Олег, услышав про задание, подтянулся.
— Бери своих орлов и собирай медь. Ищи, вынюхивай, отбирай, угрожай. Это я про Бахчисарай и окрестности. Здесь, если медь найдётся, то её и так принесут. Запомни — ВСЯ медь должна быть у меня.
Капитан кивнул.
— Мелочь чеканить?
— Точно. В ящиках с монетами есть разные пресс-формы.
Иван пристально посмотрел на служивого. Мол, дальше эту тему не поднимай. Тот понятливо кивнул.
— Да, и ещё, пусть жена тебе погоны вышьет. Ты теперь — государственный человек. Не хухры-мухры. Понял?
Маша проводила Олега задумчивым взглядом.
— Он уйдёт туда, за медью, а сюда придёт Андрей? Так? Я тебя правильно поняла?
Лицо женщины было бесстрастным. Сердце Вани похолодело.
«Ну пожалуйста, любимая, пожалуйста, не надо».
Хозяин судорожно вздохнул, сгорбился и, поникнув головой, глядя в пол, кивнул.
— Так. Олегу не стоит в этом участвовать.
— Я поняла. Он — защита, Андрей — наказание, а ты…
«А ты, любимый, берёшь все их грехи на себя».
Пальцы у Маши задрожали, а на глаза навернулись слёзы. Ей было безумно жаль своего мужа. И только сейчас до неё в полной мере дошло, ЧТО на себя взвалил этот человек. Какое бремя он несёт.
Женщина соскочила со стула и обняла мужа, прижав его к своей груди и взлохматив его волосы.
— Ты знаешь, что делаешь, я уверена в этом. И я тебя люблю. И всегда буду на твоей стороне.
Маляренко почувствовал, как у него вырастают крылья.
«Ура!»
— А с построением ты хорошо придумала.
— Конечно. — Женщина довольно улыбалась — похвала мужа ей была очень приятна. — Главное, в эти игры не заиграться. Но иногда, понемногу…
Глаза Марии хищно сузились. Она оглянулась на запертую дверь и, наклонившись поближе, жарко прошептала Ивану на ухо.
— Пусть знают своё место.
«Царица!»
— Не знаю, сможет этот Лукин что-либо сделать или нет, но сходить туда нужно.
— Когда пойдёшь? — Маша спокойно, не обращая никакого внимания на детский топот и окрики Тани, раздававшиеся за дверью, приводила себя в порядок. Совещание началось как обычно. С секса.
— Повешу рыжего. Озадачу Борю переписью населения в Бахчисарае и окрестностях и уйду. — Иван блаженно вытянулся на кровати. Ни о чём думать не хотелось, абсолютно.
— Разведаю, посмотрю, что да как. Там три сотни человек. Половина — женщины. Может, кого и сманю. Места там невесёлые, так что, думаю, с этим проблем не будет.
Маша прилегла рядом.
— Ты говорил, там негры, арабы, индусы?
— Ага. Но в основном белые, конечно. Наш «ЯК-40», так вообще с Сахалина летел битком. Да и те два «Боинга»… не азиатские. Один, мне говорили, кажется, канадский, а другой — штатовский. Оттуда можно семейные пары собрать. И баб одиноких для бахчисарайских.
Маляренко мечтательно улыбался. Рулить переселением народов, вот так, лёжа на кровати, было чертовски приятно.
Ваня зажмурился от удовольствия.
«Режим Бога».
Когда-то давно, в офисе, он поигрывал в компьютерные игры.
«Поселить бы здесь с десяток пар, да к Звонарёву ещё десяток отослать. Да пяток на ферму к Кузнецову. Да у дальней рощи посёлок поставить. Э-эх!»
Некстати вспомнилась Алина. Ваня мысленно сплюнул.
— Знаешь, Манюня, я, когда на север пойду, с собой Таню возьму. Согласна?
«Манюня» победно сверкнула глазами и одобрительно царапнула коготками по груди.
«Этих баб хрен поймёшь. Часть вторая!»
ГЛАВА 7,
в которой говорится о том, что каждый человек должен делать, что должно
Новость о том, что она включена в состав экипажа, Таня сочла дурной шуткой. Весь последний месяц, что она прожила в доме любимого после его возвращения из северного похода, Ivan Andreevich не обращал на неё никакого внимания. Просто ровно, по-дружески, общался, перекинувшись с ней за всё это время двумя десятками фраз. Masha, как могла, успокаивала её, уговаривая подождать и потерпеть, но, напуганная холодностью мужчины, Таня впала в отчаяние. Слёзы в подушку ночь напролёт стали для неё нормой. Только постоянная и ежедневная возня с малышнёй и кухонные обязанности не давали девушке окончательно уйти в депрессию.
Толстый и весёлый Франц бодро заскочил на кухню, жахнул стакан наливки и, подмигнув, велел идти собирать вещи. Таня, всегда очень хорошо относившаяся к единственному соотечественнику, набычилась и, разразившись сочной немецкой руганью, швырнула в инженера стакан.
Франц сначала ловко увернулся, а потом обиделся и ушёл. Самодельный глиняный стакан разбился, а девушка села за стол и горько разрыдалась.
Через полчаса в кухню притопал Игорь и, осторожно выглядывая из-за двери, изобразил руками лодку, море и поход. Таня удивилась, а потом завернула в три этажа и добавила, что она не дура и прекрасно понимает русский язык.
— Ну а если не дура, то собирай манатки и бегом к лодке! — Игорь тоже обиделся, хлопнул дверью и ушёл.
Таня растерянно замерла, а из-за двери донеслось:
— А то шеф вот-вот из Юрьево приедет!
А потом вихрем ворвалась лучшая подруга и, сверкая глазами, потащила её собираться.
А потом в её спальню зашёл ОН.
