Владимир Брайт - Принц фальшивых героев
— Не буду.
— Да нет же, спроси!
— Ты уже знаешь что такое девельтипированная пуливизация, и что — стало легче?
— Нет, но...
— Тебе, наверное, интересно узнать, что такое эль-суф-фи-ка-ти-на-ция? — прожурчал ласковым ручейком Зоул, прервав мысленную перепалку.
— Абсолютно нет,— отрезал я, решив ни под каким предлогом не вдаваться в тайны местной прикладной психологии.
— Эль... суф... фи... ка... ти... на... ция,— как ни в чем не бывало продолжила пума, не обращая внимания на мой решительный протест,— это... это...— Она мечтательно зажмурилась, будто речь шла о невообразимо приятной вещи.— Это дисбаланс причинно-следственных процессов в твоем сознании.
— Не понял.
— Ах, ладно,— игриво махнула лапой огромная кошка, всем своим видом говоря: «Не бери в голову подобную ерунду».— Поговорим об этом позже, а пока в целях, так сказать, сохранности я подержу у себя нашего маленького друга. Ну иди же ко мне, хитрый шуршунчик!
«Хитрым шуршунчиком», как вы, наверное, догадались, оказалось мерзкое насекомое, которое с противным чавкающим звуком выбралось из моего глаза, после чего, пробежавшись по щеке и плечу, прыгнуло в подставленную лапу пумы.
— А оно всегда вот так запросто, по первому зову, будет покидать насиженное место?
В моем вопросе не было ничего, кроме усталого любопытства: в последнее время я стал напоминать молодое деревце, в коре и внутренностях которого свила гнездо стая паразитов. «Око скорпиона», кровососущая пиявка Клара...
— Ну зачем же так плохо думать о друзьях? — с укоризной покачала головой пума.— Только я могу заставить трансплантат покинуть его законное место, да и то лишь в самом крайнем случае.
— Экстремальная пуливизация? — весело и слегка истерично подмигнул я оставшимся глазом, одновременно щелкнув в воздухе пальцами.
— Точно! Она самая. Вот видишь, налицо явный прогресс, ты уже начал свободно ориентироваться в формулировках.
Не знаю, как долго мы еще могли перемигиваться и похлопывать друг друга по плечу, увлеченно рассказывая о таинствах эльсуффикатинации, трансплантации и трепанации черепа, но тут нас, к счастью, прервали.
— Посторонних попрошу очистить помещение,— объявил профессор Антопц о начале праздника в Шервудском лесу.
Только вместо Робин Гуда, стрелы и маленькой монетки в моем случае присутствовали голем, огромная кувалда и... И все та же маленькая монетка, по которой эта кувалда должна была попасть.
— Ладно, подождем за дверью,— все так же жизнерадостно попрощалась пума, подталкивая к выходу дрожащего всем телом Компота.— А то, знаешь ли, побочный эффект от си-пле-те-ндо-ка-тар-си-са может негативно сказаться на тех, кто окажется слишком близко.
«Лингвист хренов»,— со злостью подумал я о Зоуле, после чего спросил у пиявки, свернувшейся на моей шее:
— Клара, может быть, ты тоже хочешь уйти? Побочный эффект от сипле... черт, не могу выговорить, но думаю, ты поняла, о чем речь. Так вот, судя по отзывам знающих людей — опасная вещь. Молчишь... Значит, не хочешь... Ну что ж. Рад. Очень рад, что ты не бросила своего единственного кормильца в этот тяжелый момент.
Я хотел было еще что-то сказать, но не успел — повелитель тьмы посадил меня в кресло, закрепив голову в неком подобии тисков.
«А как...» — вопрос так и не сорвался с моих уст, потому что в сознании прошелестел голос Антопца:
— Подумай о чем-то хорошем, не важно о чем...
— Ха-ха-ха! — забился в припадке истерического смеха внутренний голос.— Честное слово, ловко придумано!!! Нам на ухо вешают маленькую монетку-медальку, зажимают голову-болванку в чугунные тиски, подводят безмозглого монстра с огромной кувалдой, которому предстоит изо всей силы ударить по черепу, и при всем этом предлагают подумать о...
Голем ударил неожиданно.
Коротко, без замаха каменный гигант обрушил всю свою страшную мощь на маленький кружок — артефакт, именуемый «Крут девяти печатей».
* * *
Я находился под водой, окруженный игривой стайкой разноцветных тропических рыбок, когда где-то неподалеку раздался протяжный звук подводного колокола. Голова медленно повернулась в сторону источника звука, и я увидел огромный бутон расцветающего прямо на глазах ярко-красного взрыва. Испуганно порскнули в стороны рыбки, потревоженные неведомым чудовищем, вторгшимся в водный тропический рай, а я отчаянно замахал руками, пытаясь отплыть-убежать от неумолимо приближающейся кроваво-красной волны. Сердце бешено застучало в районе разгоряченных висков, и я даже открыл рот, чтобы закричать, но не смог, потому что вместо крика с моих губ сорвались несколько воздушных пузырей, а затем... Взрывная волна все же настигла меня, многотонным прессом обрушившись на голову, смяв и разорвав на клочки несчастное сознание. И все утонуло в безбрежном океане вселенской пустоты...
* * *
С неимоверным трудом подняв тяжелые веки, я увидел высокое безрадостно-серое небо.
Лежа на спине и бессмысленно глядя в одну точку, я совершенно ни о чем не думал и ничего не хотел. Голова была настолько пустая и ясная, будто из нее кроме мыслей удалили еще и жалкие остатки мозга. В другом месте и в другое время я мог бы даже испугаться по этому поводу, но ватная расслабленность вкупе с какой-то непередаваемой отрешенностью заключили мое сознание (или то, что от него осталось) в непроницаемый кокон.
— О! Вы только посмотрите — наш герой очнулся! — Голос, несомненно, принадлежал безумной пуме, но мне было до такой степени наплевать, кто или что находится рядом что я не обратил на сию реплику ни малейшего внимания.
— Вот и прекрасно! — Зоул был явно вне себя от радости.— Не хотелось посылать моему другу Аспирину пустую оболочку без мозгов, иначе он мог натурально обидеться.
Небо над головой продолжало занимать все мои мысли.
— Смотрю, ты опять меня не слушаешь, дружок. А ну-ка...
Раскаленная добела игла боли вонзилась прямо в мозг и мгновенно привела меня в чувство. Инстинктивно схватившись за голову и резким рывком переведя верхнюю половину тела из горизонтального положения в вертикальное, я наконец окончательно пришел в себя и обнаружил, что вся наша команда (Компот, Билли и я) вместе с облезлой пумой-Зоулом находится посреди унылой степи.
— Вижу, тебе уже лучше,— довольно промурлыкала пума,— поэтому на прощание хотелось бы сказать пару напутственных слов.
Боль отступила так же неожиданно, как и появилась, и я смог более или менее нормально выслушать финальную речь безумного колдуна.
— Весь внимание,— с трудом прохрипел я, решив не омрачать прощание всякого рода ненужными эксцессами.
