Сергей Мусаниф - Цвет мира - серый
— Это аморально, — заявил я. Ланс расхохотался.
— Мораль — это лишь костыли для человека, у которого нет собственных принципов. У меня есть собственные принципы. А у тебя?
— У меня есть совесть, — сказал я.
— Совесть — это очень сговорчивая дама, — сказал Ланс. — Любой взрослый и более-менее разумный человек может оправдать в собственных глазах самый нехороший свой поступок. Вплоть до предательства.
— Предательство оправдать нельзя.
— Можно. В собственных глазах оправдать можно все. Могу даже подсказать тебе самую простую формулировку: «Это было необходимо». Или вот еще одна: «Это было меньшее зло, по сравнению с…» Тут ты можешь подставить все что угодно. Что тебе больше нравится.
— Наверное, людям очень легко жить с такими принципами, — сказал я.
— А ты попробуй. Вдруг тебе понравится?
— У меня такое чувство, что ты надо мной издеваешься.
— Есть немного, — признался Ланс. — Но суть в том, что миром правит сила, а не совесть, закон или мораль. Совесть, закон и мораль, даже все вместе взятые, не смогут вернуть тебе трон, которого ты лишился. Кстати, а как ты его лишился? По совести? По закону? Нет. Гаррис взял его силой, презрев законы. И только сила поможет тебе его вернуть.
— Существуют ли еще какие-то философские концепции, о которых мне нужно знать? — поинтересовался я.
— Только одна, — сказал Ланс. — Ты должен запомнить, что на силу непременно находится другая сила.
— Всегда?
— Всегда, — Ланс потянулся. — А теперь давай спать. Может быть, это наш последний шанс выспаться в нормальных кроватях. А завтра мы попробуем найти в этом захудалом городишке лошадок поприличнее.
— Спокойной ночи, — сказал я.
— Спокойной ночи, принц.
Через пять минут с кровати Ланса уже доносился равномерный храп.
А я подумал о предательстве, которое, как оказалось, тже можно оправдать.
Интересно, Ланс просто трепался перед сном или хотел меня о чем-то предупредить?
Приличных лошадей в захудалом городишке найти не удалось. Любых других лошадей тоже. Оказалось, что в Брекчии вообще проблема с лошадьми — их реквизировали в пользу церкви и армии. А точнее — в пользу армии церкви.
В конце концов хозяин пустой конюшни посоветовал нам обратиться на соседнюю ферму, где, по его информации, еще могли остаться верховые животные, но предупредил, что даже если они и есть, то цену за них заломят несусветную.
Ланс рассудил, что, даже если мы и купим там лошадей, выложив за них последние деньги, нет никакой гарантии, что первый же встреченный нами патруль не реквизирует наших скакунов для нужд той же церкви, и купил билеты на дилижанс.
В полдень мы присоединились к нескольким фермерам, ремесленникам, студенту и какому-то по чину мелкому, но весьма крупному по объему священнику и двинулись в путь.
Обозреваемая из окна дилижанса предвоенная Брекчия производила тягостное впечатление.
Дороги были почти пустынны, лишь изредка мы обгоняли редких путников, двигавшихся к побережью, или же нас обгоняли редкие всадники, путешествующие в том же направлении.
Навстречу нам вообще никто не попадался.
Наверное, в ту сторону, откуда мы пришли и откуда в любой момент на страну мог обрушиться Черный Ураган, могла пройти только брекчианская армия; но то ли армия не спешила, то ли она выбрала какую-то другую дорогу.
Полевыми работами здесь никто не занимался. Несколько фермерских хозяйств, мимо которых мы проезжали, оказались и вовсе заброшенными и разграбленными мародерами или церковниками. Полагаю, что для самих фермеров здесь принципиальной разницы не было.
А на перекрестках дорог стояли виселицы. Много виселиц. И ни одна из них не пустовала.
Вороны тучами вились над повешенными разлагающимися телами. Некоторые трупы были уже настолько изуродованы падальщиками, что в них с трудом угадывались человеческие очертания.
В полдень наш дилижанс въехал в небольшой городишко, и мы тут же попали в затор из нескольких телег, карет и всадников. Дилижанс мгновенно оказался окружен людьми, которые рекой текли по улице, лавируя между за стрявшими в заторе транспортными средствами.
— Будь проклят тот человек, который придумал строить дороги, проходящие через главные площади городов, — выругался кто-то из ремесленников. — Неужели трудно было проложить еще один тракт в обход?
Священник смерил оратора неодобрительным взглядом исподлобья, но ничего не сказал.
— В базарные дни тут вообще не протолкнуться, — сказал фермер. — Ну то есть в старые времена так было.
— Сегодня не базарный день, — заметил студент.
— А они там и не торгуют, — сказал фермер. — Хотя это как сказать…, Священник снова гневно сверкнул очами. Со стороны площади донеслись крики.
— Опять кого-то жгут, — сказал фермер.
Студент побледнел, сглотнул слюну и стал смотреть в окно, стараясь не встречаться взглядом со священником.
— Не кого-то, а грешников и еретиков, — сказал священник. — Отступников и противников истинной веры.
— Зачем же на площади? — поинтересовался Ланс. Надо же, а я думал, подобные вопросы его не интересуют. Впрочем, и сейчас лицо его было совершенно бесстрастно и не выдавало ни малейшей озабоченности.
— Это показательная казнь, — объяснил священник. Чтоб другие устрашились.
— Непродуктивно, — сказал Ланс. — Устрашившийся еретик не перестанет быть еретиком. Зато он станет испуганным еретиком, а испуганные еретики умеют куда лучше маскироваться, чем их непуганые собратья.
— Инквизиция не ошибается, — сказал священник.
— Знаю, — сказал Ланс.
Священник насупился. Похоже, тон моего спутника ему совсем не понравился.
— Вы сомневаетесь в методах инквизиции? — поинтересовался священник. В его устах этот вопрос отнюдь не выглядел невинным.
— Никогда, — твердо сказал Ланс.
— Эти люди спасают нашу страну от ереси и безбожия, — сказал священник.
— Вполне вероятно, и я не собираюсь с этим спорить, — сказал Ланс. — Но на самом деле практика показывает, что для спасения страны массовые казни гораздо более эффективны, чем показательные.
Мысль о том, что Церковь Шести слишком милосердна к населению, священнику явно не понравилась. Я же не понимал, чего добивается Ланс. На словах он соглашался со священником, но по сути…
И зачем ему это вообще надо? С какой целью он дразнит этого служителя церкви? Только из любопытства?
Дилижанс оказался зажат между нависающими над улицей домами, так что обзора никакого не было. Жаль, гомон толпы не заглушал доносящиеся до нас крики.
