Андрей Посняков - Шпион Темучина
– В нашу сторону! Не почуют.
И, словно бы издеваясь, в ответ истошно залаяли псы!
– С чего б это они? – вздрогнул юноша. – Мы вроде не близко еще.
– Всякое может быть, – напряженно прислушиваясь, негромко откликнулся князь. – Волк, лиса… Да людоеды, наконец!
– Ага, решили поживиться чужим скотом!
– Не думаю. Зачем охотникам скот? Скорее просто решили проверить, нет ли там нас.
– Так мы-то идем?
– Конечно!
Утвердительно кивнув, Баурджин скрылся в кустах, чувствуя за спиною дыхание Гамильдэ-Ичена. Лай собак становился все ближе. Было слышно, как пастухи успокаивали их, как кто-то ругательски ругал волков, лис и медведей, вместе взятых, за то, что «не дают поспать честным людям». Речь пастухов оказалась знакомой, правда, с некоторыми особенностями, свойственными более северным кочевым племенам – они несколько глотали гласные, а согласные иногда, наоборот, растягивали, так что некоторые слова напоминали рычание. В общем, выходило довольно смешно. Ну, как некоторые украинские или белорусские фразы для коренного русака откуда-нибудь с Вологодчины.
– Тайджиуты, – с ходу определил Гамильдэ-Ичен. – Род навскидку не скажу. Вероятно – йисуты. Но, может быть, и какой-нибудь другой.
– Тайджиуты… – тихо повторил Баурджин. – Они все поддерживают Джамуху-Гурхана. Не оказаться бы нам меж молотом и наковальней! Тихо!
Он застыл, всматриваясь в пляшущие у костра тени. Снова истошно залаял пес – где-то совсем рядом. Залаял и захрипел, заскулил, словно получил копьем в брюхо…
И позади послышались чьи-то крадущиеся шаги! Каннибалы! Они шли быстро, почти открыто, переговариваясь приглушенным шепотом.
– Пересидим? – обернулся Гамильдэ-Ичен.
Нойон решительно мотнул головой:
– Нет! Они – лесные люди, охотники. Лес – их дом. Идем к костру, Гамильдэ, к лошадям, к пастбищам!
А пляски у костра все продолжались, становясь все изощреннее… Да не пляски это были, а самый настоящий бой!
В который, не раздумывая, вступили и беглецы. Уж ясно, не на стороне людоедов. А просто некуда было больше деваться! Ночь слишком светлая – не отсидишься, не спрячешься и даже, если на то пошло, лошадь не украдешь незаметно – судя по только что убитой собаке, враги уже добрались и туда.
Двое парней-пастухов, прыгая вокруг костра, отбивались от пятерых врагов, мускулистых воинов с обнаженной грудью, чем-то напоминавших индейцев. Воины были вооружены короткими копьями и каменными топорами, что же касается обороняющих, то один из них отбивался здоровущей дубиной, а другой – саблей. Баурджин несколько раз видел, как сверкал оранжевым светом клинок. Сабля – это неплохо. Вот только сладит ли она с каменным топором?
Подойдя ближе, друзья переглянулись.
И с криком: «Хэй-гей, йисуты!!! Мы с вами!» – выхватив ножи, бросились в гущу боя…
Вжик!!!
Каменное лезвие топора со свистом пролетело над головою нойона. Едва успел присесть… Хорошее это оружие, каменный топор, убойное… только вот инерция у него такая, что… Баурджин не стал дожидаться, покуда вражина занесет топор вновь, просто быстро ударил ножом в печень. Оп! С противным хлюпаньем лезвие впилось в тело охотника. Тот дернулся и, выпустив из руки топорище, стал медленно оседать на землю. Баурджин, присев, подхватил топор и, раскручивая его над головой, словно палицу, бросился на других вражин.
Р-раз!!!
С каким грохотом столкнулись в воздухе топоры! Так, что посыпались яркие искры, а в глаза полетела каменная крошка. Еще замах – и новый удар. И еще замах… Без размаха действовать каменным топором никак не получалось. Хотя, кроме топора, у нойона имелся еще и нож… о котором никак не следовало забывать.
Охотник – здоровенный парняга с невозмутимым лицом индейца – с хэканьем взмахнул топором, направляя его прямо в голову Баурджину. Словно дрова рубил. Оп!
Князь отскочил в сторону и, теперь уже без замаха, нанес короткий удар вражине в живот. Прямо обухом!
Ага! «Индеец» дернулся, и в этот момент Баурджин острым клинком ножа достал его печень.
Обернулся – похоже, счет был в пользу «наших» – трое врагов уже были повержены, а с двоими схватка еще продолжалась. Нойон хотел вмешаться – но тут сабля йисута поразила вражину в сердце. И другой каннибал повалился наземь, получив хороший удар палицей по голове.
– У вас есть какое-нибудь оружие? – вежливо поинтересовался князь.
– У Гаранчи был клинок, – сверкнув глазами, отозвался тот, что с саблей.
Баурджин осмотрелся, подмигнул Гамильдэ-Ичену и, наклонившись к третьему пастуху – да-да, был и третий – с торчавшей из груди стрелою, поднял валявшуюся рядом саблю. Так себе, конечно, оружие – зазубренное и старое, но за неимением лучшего…
– Да, – подойдя ближе, с некоторой завистью произнес Гамильдэ. – Сабля все ж лучше, чем каменный топорюга. Рука оторвется махать!
Правая рука юноши и впрямь «устала» – с предплечья густо сочилась кровь, видать, задели все-таки.
– На! – без лишних разговоров нойон протянул ему клинок, сам же вновь поднял топор. Ухмыльнулся: – А я уж привычным оружием буду. Кстати, – князь повернулся к йисутам, – советую вам отойти от костра, враги метко стреляют.
– Мы тоже не в поле найдены, – засмеялся второй пастух – высокий нескладный парень с вытянутым, словно бы лошадиным, лицом. – Бедняга Гаранчи успел-таки спустить собак.
– И все же…
Из лесу вдруг раздался клич – как видно, нападавшие собирали последние силы.
– Их осталось шестеро, – улыбнулся Гамильдэ-Ичен. – Всего-то.
Баурджин нахмурился:
– Никогда не нужно недооценивать врагов, Гамильдэ! Они отличные воины.
– Да уж, я убедился, – поигрывая саблей, хохотнул молодой парень. Лицо его, ничуть не скуластое, прямо-таки дышало благородством и уверенностью в себе. Приятный молодой человек. И одет не как простой пастух. Но и не как нойон. Кто же он? Попавший в опалу воин? Впрочем, пасти скот – достойное занятие для любого мужчины. Собственно, кочевники этим и живут.
– Что-то долго идут, – тихо промолвил длинный. – Может, все же решили не связываться?
– Нет, – резко возразил Баурджин. – Они обязательно придут сюда. Для того чтобы убить нас. Впрочем, вы можете уйти – время будет.
Звякнул сабля:
– Не оскорбляй нас, незнакомец!
Нойон примирительно улыбнулся:
– Беру свои слова обратно. Кстати… Слышите – шаги? Враги уже идут.
– Идут за своей смертью, – мрачно уверил йисут.
Людоеды появились с разных сторон. Четверо самых здоровых – впереди, и двое сзади. У тех, что сзади, были приготовлены луки.
Первая же выпущенная стрела поразила зазевавшегося длинного парня. Он упал, словно бы поскользнувшись на льду, и выпавшая из рук палица с глухим стуком ударилась о землю.
