Олег Шабловский - Этот Странный Новый Мир
Шевченко же пребывал на седьмом небе от счастья, еще — бы, в очередной раз сумел под благовидным предлогом (мол служба, ничего не поделаешь) смыться из дома, где его с нетерпением ожидала не одна, а целых две жены, окружавшие его двойной любовью и заботой и одновременно с удвоенным рвением треплющие несчастному нервы. Чуть более полутора лет назад Жанна подарила бывшему спецназовцу шустрого карапуза названного Святославом. Немногим раньше Виктору удалось, наконец, побороть ревность Жанны, и сломив сопротивление гордячки Оксаны взять ее в дом в качестве второй жены. Двоеженство прапорщика нареканий и косых взглядов не вызвало, поскольку большинство мужчин — основателей Спиридоновки и Замка пребывали в аналогичной ситуации, то — есть имели по две законные супруги.
После долгих трений и конфликтов девушки смирились со своим положением, нашли общий язык, и уже совместными усилиями принялись воспитывать и "пилить" непоседливого благоверного. Народная мудрость гласит: "Первый год жена — милочка, второй-пилочка, на третий год — лесопильный завод", и если мягкую и покладистую Жанну еще можно было на третьем году совместной жизни назвать "пилочкой", то бывшая пристав-исполнитель в силу своего ершистого характера, к тому — же находясь на шестом месяце беременности, уже сейчас с большим успехом заменяла деревообрабатывающий комбинат. Впрочем, несмотря на обычные в каждой семье трудности и проблемы Шевченко был вполне счастлив в браке, тем паче, что имел вполне законную возможность время от времени отдохнуть от своего счастья.
На горизонте показалась черная точка, которая, постепенно увеличиваясь, превратилась в груженую корзинами и тюками арбу, влекомую уныло плетущимся осликом. На облучке, повесив солидных размеров нос так, что он едва не задевал землю, и надвинув на глаза огромную кепку-аэродром, дремал Карен, земляк почтенного Ашота Александровича, некогда бывший водителем автобуса ныне переквалифицировавшийся в водителя ишака.
— Эй, извозчик — окликнул маленького армянина весельчак Илья — подними голову, а то носом борозду пропахал. Правила дорожного движения запрещают спать за рулем. Как здоровье? Спина не болит?
Ослик флегматично остановился подозрительно кося взглядом на невозмутимо усевшегося рядом Абрека, кепка слетела, а возница встрепенувшись схватился за арбалет, но узнав всадников успокоился и спрыгнув с повозки пошел им навстречу.
— Здравствуйте уважаемые — носатая физиономия озарилась заискивающей улыбкой — как поживаете?
— Здорово Карен. Твоими молитвами — откликнулся Шевченко — далеко путь держишь?
— Вот товар в спиридоновскую лавку везу, ложки, плошки, одежду женщины нашили.
— Не боишься один ездить?
— Днем не страшно Витя-джан. У нас как большая деревня, все друг друга знают, чужих людей не бывает. А от зверья отобьюсь. В прошлый раз шакалы за мной увязались, одного подстрелил, остальные отстали. А вот ночью я один в степь не сунусь.
— В новое селище не ездил? Что там за народ живет?
— Это, которые недавно с запада пришли? Заезжал к ним как-то, бедно живут, почти ничего не покупают.
— Наведаемся, посмотрим — Виктор тронул коня.
— Будь здоров Карен, смотри не спи больше — осклабился Пермяков — а то ишак по старой памяти в Железку увезет.
Некоторое время армянин смотрел вслед удаляющимся всадникам, а затем, забравшись в тележку, подстегнул длинной хворостиной ленивую животину и неспешно покатил дальше.
Часа через три такого неторопливого путешествия на горизонте блеснули металлом на солнце медленно вращающиеся крылья ветряка, возница несколько оживился, и его оживление передалось ослику, который, почуяв скорый отдых и кормежку, побежал значительно быстрее.
Тележка съехала на хорошо утоптанную дорожку, огибающую скалу с пятиметровой сторожевой башней, выстроенной вместо наблюдательной вышки. Впрочем, сама вышка тоже никуда не делась, ее просто перенесли на верхнюю площадку башни, и на ней по-прежнему маячил часовой. Между тем путник проехал вдоль высокой каменной стены Замка, оставил по правую руку открытые ворота крепости и повернув налево, пересек небольшой, но добротно слаженный бревенчатый мостик через Переплюйку, на берегу которой расположились три бани-землянки. Чуть поодаль чадила дымком кузница, радуя слух задорным перезвоном молотков. Дальше дорога заканчивалась, упираясь в крепкие, связанные из заостренных кольев ворота в глинобитной ограде, окружающей значительно разросшееся Заречье. В поселке уже насчитывалось почти полтора десятка саманных хат, которые населяло почти пять десятков жителей, в основной своей массе это были первые переселенцы из бывших эмиратов. И старожилов здесь оставались только Ковригины и Малиновские, занимавшие обширные подворья в центре.
Подъехав к одному из неказистых домишек, гордый сын кавказских гор, остановился и спрыгнул на землю. От остальных строений дом отличался приколоченным к стене куском черного пластика выдранного из автомобильной панели. Белой краской на нем было начертано: "ЛАВКА" и чуть ниже буквами помельче: "Владелец — Агрелян и Ко". Хлопнула дверь, из хаты выглянула худощавая, высокая женщина, на вид ей можно было дать лет тридцать пять-сорок.
— Здравствуй Карен — она подхватила осла под уздцы и повела его в огороженный плетнем двор — как семья? Как дорога?
— Здравствуй Анна — маленький армянин преобразился, надулся от важности и стал как будто даже выше ростом, теперь он был начальник, снисходящий до разговора с подчиненной — семья хорошо, доехал тоже хорошо.
— Вот и ладно — закивала головой Анна, помогая распрячь и загнать в сарай строптивую скотинку — сейчас осла твоего накормим, напоим, да ты ступай в дом, откушаешь с дороги, что бог послал. Василий мой, со старшеньким на рыбалке сегодня, младшая в школе, так, что одна на хозяйстве осталась.
Пока женщина возилась в сарае, Карен вошел в дом, окинул хозяйским взглядом стену, где на многочисленных полках и крючках лежали и висели образцы товара: резная деревянная и расписная керамическая посуда, пошитые из шкур и кож: пончо, безрукавки, штаны, мокасины и шапки. Одежда шилась в Торжке, в швейном цеху, где трудилось почти все женское население поселка. Одна из новых жен Фермера — Наталья, в своей прошлой жизни работала костюмером у злополучных "Фисташек" и к счастью смогла сохранить свои инструменты. Предприимчивый Агрелян, предложил организовать совместный бизнес, взяв на себя приобретение сырья в Пограничном, и организацию рынков сбыта. К нелегкому труду торгового представителя привлек своего земляка, которому доверял почти как самому себе, почти, потому что полностью бывший музыкальный продюсер не доверял никому.
