Яна Алексеева - Сестра Рока
Кстати об ауре… Амулет Крови пропал, сметенный Пологом Покоя, да и вряд ли он был бы полезен для маскировки, ведь зачаровавшая его мертва, окончательно и бесповоротно…
Внизу, в комнатах принцессы, было сумрачно и тихо. Как я и просила… нет, приказывала, ни один человек не смел нарушить мое уединение. На туалетном столике что-то едва заметно светилось. Что это? Скользнув призрачной тенью, я протянула руку, ощущая тепло и странное покалывание в кончиках пальцев. Присела, перебирая флаконы и шкатулки… Вот она… неприметная коробочка, обитая синим шелком и расшитая скромным лиственным узором. Символический замок и очень опасная потайная игла раскрыли мне свои тайны. Внутри на мягком бархате покоился кристалл горного хрусталя чистейшей воды. Каждая грань его была изуродована руной, выгравированной с филигранной точностью. Подчинение, возвращение, покой, смерть, отрицание… и многие другие… Я разглядывала его, чуть склонив голову, сцепив руки за спиной и не пытаясь коснуться этого сокровища даже кончиком пальца.
Величайшее сокровище… или злобное порождение человеческой изобретательности, кристалл душ сиял мягким светом, давая знать, что зачарован и наполнен. Кто-то попался в ловушку, настроенную именно на него, и теперь навсегда связан внутри нее. Кто? Можно воспользоваться логикой, а можно узнать точно… я протянула руку и провела ладонью над кристаллом. Отдернув ее, задумчиво понаблюдала, как медленно тает вспыхнувший было образ графа Рилана. Вот как… очень практично… служение в жизни и после смерти… Я захлопнула крышку и убрала шкатулку в гардероб. Принцесса была рачительной хозяйкой. Что ж, подумала я почти спокойно, это еще один штришок к воссоздаваемому образу.
Накинула поверх туники серебристо-серое одеяние и, пренебрегая обязательным макияжем и сооружением сложной прически, всмотрелась в свое призрачное, смутное отражение. Лицо еще хранило облик принцессы… заложенные в тело умения не дали маске исчезнуть, даже когда душа ускользнула.
На миг я остановилась, возводя стену спокойствия и равнодушия. Это оказалось легко, все душевные силы ушли на вспышку там, в башне, и теперь даже ярость была какой-то вялой и блеклой. Но те, кто ожидает меня за стеной, должны увидеть безупречную расчетливую холодность принцессы Ирин. И увидят.
Вопрос о том, выдержит ли соприкосновение с магией принцев и лордов флер древних традиций, что достался мне в наследство, похоронен в самой глубине, среди пепла надежд и омутов разочарования… Ответ на него в любом случае будет скорым. Как и суд в случае неудачного представления. Но осознание этого не поколебало моей отрешенности.
Неторопливо шелестя подолом, я вышла в коридор. И здесь тишина, давящая, затхлая…
Прислушалась.
– …Если вы обвиняете в некомпетентности, я могу немедленно сложить полномочия, – незнакомый уверенный, чуть насмешливый голос, – и если есть у вас кандидат, способный справиться с возложенными на меня обязанностями, милости прошу.
– Кхм… и правда, не стоит поступать столь опрометчиво, милорд регент, сера капитан достаточно компетентна… как и сер целитель.
– Вы так считаете?!
Из Алой гостиной повеяло смертью.
Глубокий вдох… Шаг через порог в напряженную тишину. Оглядеться спокойно и выжидающе… дать почувствовать свой голод…
Неестественно спокойно отметила, что разбила сложную мизансцену. Злость, раздражение, ненависть, засада выжидающей удобный момент для атаки змеи… Витающие в воздухе отзвуки накладываемых чар мгновенно впились в виски ледяными иглами, живот скрутило судорожным спазмом. На ноги будто нацепили тяжелые кандалы… Что-то изменилось в моем лице, на тонкие черты лег алый отблеск потаенной кровожадности. Когда все осознали мое появление, проговорила:
– Я прос-сила избавить меня от вашего общества, рангер, а вовсе не избавиться от присслуги. – Немного раздражения в тихом голосе, от шепчущего резонанса которого у присутствующих пробежали по спине мурашки.
Да, я очень зла… на то, что кто-то осмелился покуситься на мою персону, что вынуждена появиться перед гостями в таком неподобающем виде… А виноват в этом…
Целитель, который, раздраженно вздернув брови, застыл у дверей, собираясь покинуть покои. Осознающий свою необходимость, неприкосновенный, а потому слишком уж острый на язык. В его лице было что-то неприятное, какая-то смутная неопределенность, расплывчатость… Странно. В момент, когда я вернулась, ничего такого заметно не было. Впрочем, тогда еще не была произведена окончательная настройка.
Капитан стражи, заняв место Грея в одном из углов, с едкой усмешкой на тонких губах посматривала на застывших посреди гостиной сенешаля с регентом. Удачная позиция как для защиты, так и для нападения… Ее серая форма является признаком нейтралитета, поддерживаемого всеми стражами Замка. И сама она была какая-то серая, но вовсе не бесцветная. Как пепел, под которым скрываются готовые разгореться угли. Пожалуй, в своем роде не менее опасная персона, чем замершие посреди гостиной лорды.
Они явно о чем-то спорили, причем со стороны казалось, что это просто мирный разговор. Но на деле для того, кто может видеть и чувствовать, это начало магической битвы. Когда я ступила на алые ковры, оба развернулись, недоверие четко проступило на их лицах. В руках обоих плескались активированные чары… О, милорд сенешаль, оказывается, мультистихийник. За его спиной разворачивались осязаемые Ленты Силы… огонь, вода, воздух… Старик сойдет с ума, это слишком много для слабой человеческой плоти. Разноцветье плясало крыльями бабочки за худой спиной. Между ладоней регента разгорался ком холодного огня, в серых глазах плясало раздражение, чуть припухшие суставы оплетали темные нити.
В одном из кресел, совершенно незаметный среди вихрей магии, вольно раскинулся принц Леран, с обманчивым равнодушием рассматривающий вышивку на обшлагах ярко-голубого камзола. Он внимательно наблюдал за развитием событий если не глазами, то обостренными чувствами некроманта. Но вмешиваться, кажется, не собирался.
– И все же я приветствую васс, лорды, – чуть склонив голову, продолжила я, наполнив голос ехидством, – чрезвычайно рада видеть, что забота о моем здоровье привела сюда такое множество людей.
Улыбнулась принцу, оторвавшемуся от лицезрения атласной глади и настороженно присматривающемуся к чему-то во мне… к моей бушующей, расслоившейся, странной, чужой ауре. Какой она еще может быть после принятия наследия? Человек-птичка неторопливо поднялся, просеменил ближе и коснулся губами протянутой руки:
– Дорогая сестра… – Сомнение в голосе, слишком явное, чтоб остаться незамеченным.
