Антон Вильгоцкий - Некромант из провинции
Спустя полтора столетия, местный люд подошел к редчайшему источнику с не меньшей долей прагматизма: двери были завалены камнями, а окна заколочены досками. Таким образом внутри образовался импровизированный бассейн.
Благодаря проточности и чистоте воды, уникальное произведение народного зодчества обрело широкую популярность в кругах посвященных ростовчан.
Некоторый шарм и загадочность придает складским развалинам их месторасположение. Несмотря на то, что находятся они почти прямо на набережной (весьма популярном у ростовчан и приезжих месте), сами строения скрыты на крутом берегу реки густыми зарослями, и различными более современными зданиями.
Именно сюда, на легендарные "Парамоны", явился в поисках убежища наци-панк Гарик после того, как сотворил в офисе Ахмеда Газизова такое, что до глубины ужаснуло его самого…
Убийце невероятно повезло — там, на Соборном, его никто не заприметил. Вахтер был так увлечен чтением спортивных новостей, что просто не обратил внимания на панка, когда тот входил и выходил — иначе бы, наверное, запомнил столь экстравагантного визитера. А того времени, что прошло, пока в офис Газизова заглянул кто-то еще, Гарику хватило, чтоб смыть с себя человеческую кровь и "смыться" самому.
Человеческая кровь… Человеческая плоть… Избивая азербайджанца, нацист вдруг ощутил резкую, непреодолимую потребность откусить от жертвы кусочек мяса. Настолько сильную, что организм воспринял ее как вполне естественный позыв, а суперэго даже не попыталось воспротивиться. Оторвав бизнесмена от пола, Гарик развернул его к себе спиной и вцепился зубами в шею. Обезумевший от боли и ужаса Газизов вырвался и, разбив своим телом стекло, полетел вниз. Плоть ускользнула. А дальше глаза наци-панка застил алый туман…
Он пришел в себя лишь через несколько минут и обнаружил, что сидит на полу "предбанника", набивая живот мясом растерзанной секретарши. Зажав себе рукой рот, чтобы не заорать, Гарик поднялся и вышел. Увиденное и осознанное им только что, было слишком страшным, чтоб размышлять об этом.
Шок мобилизовал дремавшие доселе способности юношеского мозга. "Соображалка" у Гарика в тот момент работала, как никогда прежде. Первым делом он зашел в общий для всего этажа туалет, где тщательно смыл кровь со своих рук, лица и одежды. В коридоре никого не было.
Потом панку повезло во второй раз. Впрочем, механизм этого везения был заложен в прошлом и только сейчас сработал — здесь от парня уже ничего не зависело.
Соседи по этажу были в курсе проблем, которые не так давно возникли у Ахмеда Газизова в "общении" с организованной преступной группировкой под названием "Барсы". Услышав шум и крики из его секции, они вполне логично предположили, что пикировка с бандитами достигла своего апогея. Никто из плававших в окрестностях особей офисного планктона не устремился на помощь. Зато сразу несколько человек позвонили в милицию. В том, правда, уже не было нужды, ибо окровавленный труп Ахмеда, лежавший, раскинув руки, под окнами комплекса, сам по себе являлся весьма недвусмысленным сигналом…
Гарику подфартило еще раз — он успел покинуть здание прежде того, как внутрь вошел первый человек в серой форме. Держась абсолютно спокойно, убийца вышел на Большую Садовую, смешавшись с толпой, добрел до Буденовского проспекта и начал спускаться вниз, к набережной Дона. Панку было уже наплевать, что случится дальше в офисе Газизова. Он постепенно постигал суть происходящего с ним самим…
Страшной и мерзкой была она, эта суть. Обычно людей, попавших в экстремальную ситуацию, бросает то в жар, то в холод. Но Гарик почему-то этих ощущений не испытывал. Он чувствовал себя так, как если бы его время от времени приподнимала в воздух огромная невидимая рука. И тотчас же прикладывала об асфальт…
Только сейчас юный неформал в полной мере осознал тайный смысл избитого выражения "Никогда не пей с незнакомцами".
"Так вот, что это был за "абсент". Как же я вляпался, охренеть просто! — думал он, проходя мимо Дома обуви. — И ведь никому не расскажешь, никто не поможет… Не Завулон же. У него только погоняло такое, а сам-то… Урла обычная, хоть в гота и рядится. Надо же, твари, что со мной сделали…".
— Гребаные колдуны! — несколько раз громко произнес Гарик. Шедший навстречу бородатый мужичок глянул на него искоса, усмехнулся и покрутил пальцем у виска. Мощным ударом кулака в челюсть панк отправил его в глубокий нокаут и ускорил шаг…
Вот уже несколько часов он лежал без движения на высоте двух метров, на поперечной балке в одном из самых темных и захламленных помещений Парамоновских складов. Последние тридцать минут в кармане "косухи" надрывался мобильник. Звонил, вероятнее всего, Зед, но панк не спешил отвечать. Сперва нужно было разобраться с тем, как ему жить дальше.
Жить? Да какое там! Гарик прекрасно понимал — то, что с ним случилось, не укладывается в рамки стандартной человеческой логики. От окончательной потери рассудка спасал лишь тот факт, что вчера он своими глазами видел настоящую уличную магию. Случившееся с ним — из той же области. Причину несомненно следует искать в совсем недалеком прошлом — там, где загадочно мерцал в изящных бокалах зеленоватый напиток.
Через некоторое время после расправы над уличным насмешником Гарик почувствовал — что-то идет не так, как всегда. А достигнув набережной, он понял, что не дышит уже пятнадцать минут. Еще через десять шагов в груди перестало биться сердце. На территорию "Парамонов" Гарик вошел, тихонько скуля — но не роняя слез, которых попросту больше не было.
"Что делать с этим? Можно ли тут вообще что-нибудь сделать? Кто-нибудь способен помочь? — эти и многие другие вопросы он уже задал себе не одну сотню раз. — Лучше бы педерастом сделали, чем такое!".
Постепенно в потоке отчаянных мыслей стала все чаще всплывать одна — преисполненная фатальной обреченности, страшная… но вряд ли более страшная, чем то, что уже стало явью. "Убить себя". Нет, в данном случае это будет не самоубийством даже, а прекращением существования мерзкой твари, в которую он был превращен. Минут через пятнадцать таких раздумий Гарик был уже полностью уверен в том, что другого выхода просто нет…
Да, он мог бы, конечно, попытаться упросить или заставить колдунов вернуть отобранное. Но в том-то все и дело, что лишь попытаться, а чем закончились бы эти потуги, можно было сказать наперед.
"Выхода нет, — пронеслись в голове строчки из старенькой рок-песни. — Выхода нет".
В той же самой песне пелось и про метрополитен. "У жителей городов, где он имеется, всегда есть под рукой удобный способ решить сразу все свои проблемы, — подумал парень, приняв окончательное решение. — А мне придется еще минут сорок тащиться к железной дороге".
