Макс Фрай - Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я
– Так, – она говорит очень тихо, почти не размыкая губ. – Я тебе гадала, помню. Очень хорошо. Я маме продукты привезла. Сейчас отдам и поедем в город. Вместе. По дороге поговорим. Это ведь твоя «Нива» в соседнем дворе? Вот и жди меня там.
Я не успеваю ответить, а она уже поднимается на веранду. Вот такие, значит, дочки у симпатичной тетушки Милы. Никогда бы не подумал…
Машина раскалилась на солнце до состояния геенны огненной. Опускаю все окна, включаю вентилятор и дезертирую в тень. Растягиваюсь на траве под жасминовым кустом. Закрываю глаза. Единственное, что я могу сейчас сделать, – постараться не мешать тому, что происходит. Все равно оно уже начало происходить, теперь не остановится, пока не доберется до последнего жеста. Так что лучше бы мне не сопротивляться.
Там, под кустом, меня и нашла гадалка Олла.
– Машина уже остыла – более-менее, насколько это вообще возможно. Поехали.
– Я уже понял, кто ты, – говорю, поднимаясь. – И это, пожалуй, единственное, что я понял.
– Сейчас расскажешь, – кивает она. – Я и сама вижу: что-то тут не так… Маме ты понравился. «Такой хороший мальчик!» – Олла скорчила умильную рожицу и на мгновение стала похожа на мать. – Хороший-то хороший, только вряд ли «мальчик». И вряд ли настоящий, как я понимаю.
– Да нет, вполне настоящий. Ну, был я когда-то призраком, так что ж теперь, вешаться в сортире? Мало ли, кто кем когда-то был…
– Хорошо излагаешь. – Олла смеется, показывая мелкие острые зубки. – Давай, выезжай за ворота и сразу направо. Как отсюда выбираться, ты, конечно, не помнишь?
– Странно было бы, если бы я помнил. Учитывая, что я приехал сюда ночью, и дорогу мне показывала женщина, которая, как теперь выясняется, умерла три года назад… Кстати, никогда не знал, что вы с Ташкой соседки по даче.
– Не мы, а наши мамы. Впрочем, именно тут мы и познакомились… Так, говоришь, она тебя сюда привезла? А утром ты проснулся целехонек, а рядом – никого? Очень странная история. Можешь рассказать подробно и по порядку?
Рассказываю подробно и по порядку. Спидометр отсчитывает не то проеханные метры, не то произнесенные слова. Я стараюсь ничего не упустить. Даже про «вьетнамки» Ташкины рассказываю. Забитые ею папиросы на пальцах подсчитываю. И, конечно, особое внимание уделяю ее нытью.
– Именно поэтому мне трудно поверить, что я имел дело с мертвой, – говорю. – Неужели покойница может жаловаться на депрессию, как обычная домохозяйка? Сетовала, что ей уже несколько лет поговорить по-человечески не с кем – теперь понятно, почему… Кстати, она сообщила, что ты ей не велела замуж выходить. И, дескать, была права.
– Я всегда права. Но мало кто меня слушает. Ты… вернее, тот, кто одолжил тебе свою жизнь, – оказался приятным исключением из правила.
– И его исключили из всех правил за непристойное поведение, – вздыхаю, тормозя перед светофором. – И что, Ташка действительно умерла три года назад? Какая нелепость…
– Да нет, не нелепость. У нее в натальной карте, на обеих руках, да чуть ли не на лбу было написано: эта женщина умрет вскоре после замужества. Причем к утрате девственности, как ты понимаешь, сие указание никакого отношения не имело. Ее смерть дожидалась именно перемены социального статуса… Тебя мама кофе угощала? Видно, пожадничала: сонный ты какой-то. Твоему сердцу после такого-то приключения положено выдавать не менее двухсот ударов в минуту. А оно – хорошо, если свои жалкие девяносто выстукивает…
– Разве это приключение? – говорю спокойно. – Так, очередной мелкий сюрприз… Но если ты предлагаешь заехать в какую-нибудь кофейню, я буду счастлив. Твоя мама – щедрая хозяйка, но она не знает, что с похмелья я эту пакость ведрами пью. А наша шустрая покойница напоила меня вчера до безобразия. Джин и игристое вино – представляешь?
– Она тебя спасти хотела, – серьезно объясняет Олла. – Останавливайся вон на том углу, видишь? У них такой хороший кофе, что даже я его иногда пью…
– От чего она меня хотела спасти?
– Ну… Вы ведь были любовниками когда-то?
– Очень давно. И недолго. Так вышло, что нам больше понравилось просто дружить.
– Все равно. Когда мужчина и женщина встречаются после долгой разлуки, это обычно заканчивается постелью. А спать с покойницами, мягко говоря, не слишком полезно для здоровья. Знал бы ты, скольких бывших любовников она приводила на эту дачу! Пользовалась тем, что они, как и ты, приезжали сюда после нескольких лет отсутствия и ничего не знали… Ташка, вероятно, очень нежно к тебе относится. И поэтому быстренько напоила тебя до свинского состояния. Так, чтобы ты ничего не смог, даже если вам обоим очень захочется.
– Она меня еще и укурила на всякий случай, – киваю, останавливаясь возле рекомендованной кофейни. – Знает ведь, что я от этого зелья засыпаю почти мгновенно… И, к слову сказать, она почти объяснила мне, что происходит. Завела такой странный разговор: дескать, иногда мне кажется, что все живы, а вот я – умерла. Я подумал – блажит… Но зачем она охотится на бывших любовников? Насколько я знаю, Ташка относилась к своим «бывшим» с равнодушной нежностью. Смерть делает человека злым?
– Ну что ты. Почему «злым»? Просто ей нужно чем-то питаться, а старый приятель для мертвеца слаще, чем незнакомец – не знаю уж, по какой причине…
– А почему она… Ну, почему она – такая? Это ведь, кажется, не со всеми после смерти происходит?
– Не со всеми. Но некоторые женщины только в момент смерти осознают, что были рождены ведьмами. Это, знаешь ли, дает некоторые дополнительные возможности, от которых ни один мертвец не откажется. Вот и она не отказывается.
73. Сигурд
Пробудив валькирию, Сигурд получает от нее мудрые советы…
В кофейне прохлада и полумрак, за стойкой сутулится лысый седобородый старик с орлиным профилем, а столики составлены так тесно, что спинки стульев соприкасаются: вероятно, заведение неплохо подготовлено к небывалой популярности. По счастью, сейчас здесь почти пусто.
– Это потому что полдень, – объясняет Олла. – Здесь по утрам и вечерам аншлаг.
Киваю. Молчу. Жду обещанного кофе. Пробую. Тут же требую вторую порцию: действительно шедевр.
Олла ждет, пока я опустошу чашку. Забирает ее, переворачивает вверх дном, ставит на блюдце. Ну да, она ведь, небось, и на кофейной гуще гадает, а не только в натальных картах роется…
– Извини, – говорит серьезно. – Я веду себя бестактно: ты ведь не просил меня тебе гадать. Но я умираю от любопытства.
– Да нет, все в порядке, – вздыхаю. – Я тоже умираю от любопытства… А где-нибудь рядом с этой кофейней есть гостиница? Я бы поселился поблизости и ходил бы сюда завтракать. Дивное местечко.
