Милена Завойчинская - Предначертанного не избежать (СИ)
- Так хочется чего-нибудь вкусненького... - разрушила я долгую неловкую тишину и сделала назад маленький шажочек, смущенно разглядывая ковер. - Ужасно перенервничала за вечер...
- Сейчас распоряжусь...
Не успела я поднять взгляд, как его величество схватил со стола коробку с тиарой и драгоценностями и исчез в портале. Вот же уллис! Все пошло совсем не так, как я рассчитывала.
- Я дура, да, Руби? - горестно спросила я свою гончую и услышала ее сочувствующий вздох. - Согласна, дурочка и есть. Что делать-то?
Она еще раз громко протяжно вздохнула, поддерживая меня.
- Руби, а где Рыська?
Моя демоница тут же оживилась и припустила в соседнюю комнату. А я махнула рукой и пошла следом за ней. Хоть осмотрюсь, пока хозяина нет.
Мы прошли насквозь несколько комнат, пока не очутились в... спальне. Посреди комнаты на огромной меховой шкуре перед невероятных размеров кроватью вольготно развалилась Рыся. Руби бросилась ее вылизывать, а я скромненько замерла у порога, разглядывая святую святых дворца - императорскую спальню.
Красиво, просторно... Обставлено по-мужски сдержано и в то же время с огромным вкусом. Войти я не решалась, неприлично все-таки, меня ведь никто не звал, к тому же это спальня. Поэтому осматривалась от двери. Только заглянула, перегнувшись через порог, чтобы увидеть, что находится справа и слева от двери.
Слева была только мебель и большое настенное зеркало, а в углу справа находилось еще одно помещение. Интересно, что там? Прислушалась, но его величество еще не вернулся, и я по стеночке пробралась к дверце, приоткрыла ее, заглянула и остолбенела.
Это оказалась небольшая комната, в которой присутствовали только кресло, стоящее в центре, небольшой круглый столик и толстый белый ковер на полу. Но вот сами стены... Украшали их два моих масляных портрета, нарисованные Норелем, и пропавшие с виллы рисунки. Те самые, на которых я нарисована в стиле 'ню'. Так вот кто оказался похитителем!
В полном ступоре я перевела взгляд дальше. Множество фотографий из журналов, на которых красовалась я. Еще несколько, которых я раньше не видела. Сделаны они были во дворце, скорее всего в то время, когда мы с Грегом были на работе. На одних я улыбалась, на других что-то хмуро рассматривала. Все фотографии, и из журналов, и другие, были обрамлены в рамки и развешены по стенам.
О, боги!
Это же... Это же...
Сглотнув, я попятилась назад, наткнулась на кого-то, вскрикнула и застыла от ужаса, как мышка перед змеей, не решаясь обернуться. Попалась!
ГЛАВА 17
Его величество молчал, я тем более... И так страшно было. И стыдно! Ужасно стыдно! Полезла, куда не надо было, увидела то, что не предназначалось для моих глаз. Сердце у меня в груди колотилось так, что, казалось, сейчас проломит грудную клетку, и во рту пересохло от волнения. Ой, мамочки!
Я ведь шла сюда совсем за другим... Что же теперь будет?!
Прошла вечность, как мне показалось, прежде чем лорд Дагорн сделал шаг назад и отошел от меня. Я немедленно обернулась и увидела, что он прошел в спальню. И все это молча... Ну, хоть бы накричал на меня, что ли! Или поругал, что влезла без приглашения. А он молчит!
Император прошел в центр комнаты и потерянно замер, так и стоя ко мне спиной. А я... Последовала за ним. Подошла, обняла за талию и прижалась к этой мощной напряженной спине. Как же все глупо!
Его величество не шевелился, если не считать того, что вздрогнул, когда мои руки прикоснулись к нему, и тогда я оторвалась, обошла вокруг и заглянула ему в лицо. А он так на меня посмотрел... И снова первый шаг пришлось сделать мне. Приблизилась, положила руки ему на грудь, скользнула ладошками по напряженным мышцам и обняла за шею.
- Вас не затруднило бы наклониться, ваше императорское величество? - попросила, глядя ему в глаза. - Я не могу дотянуться, чтобы поцеловать вас.
Не отрывая от меня пристального взгляда, лорд медленно склонился. Некоторое время мы страстно целовались, а потом он увлек меня к креслу. Сел и устроил мою скромную персону у себя на коленях.
Утро я встречала в кровати, стоящей в императорской спальне. Спать мне этой ночью так и не довелось: его величество открывал для меня новые грани восприятия, новые возможности тела. Никогда бы не подумала, что я способна на такое... такое... И только когда солнце уже вовсю светило, я на минуту прикрыла глаза и отключилась. А сейчас проснулась от громкого мурчания Рыськи. С трудом разлепила глаза, взглянула на Руби, которая вылизывала пушистую мордочку мурлыкающей кошки, и снова зажмурилась. Не могу встать. Просто не могу. Все тело ломило, а кое-где так вообще ощутимо саднило. А при воспоминании о прошедшей ночи бросало в жар и становилось трудно дышать.
-- Доброе утро, мой свет! -- раздался жизнерадостный голос, от которого захотелось спрятаться под подушку. -- Я принес тебе завтрак, а потом отправлю домой. Ты ведь не хотела, чтобы тебя увидели.
Император был уже до отвращения свеж, чист, выбрит, бодр и одет в деловой костюм. Не то что я -- обнаженная, с копной спутанных волос и с помятой заспанной мордашкой.
Потом меня, так и не выпустив из постели, кормили и поили кофе из рук, как малышку. М-да...
-- А мы ведь так и не поговорили... -- философски произнесла я, дожевывая крохотное, на один укус, пирожное с вишней. -- А ко мне ведь этот племянничек светлого императора сегодня свататься будет. Его прислали, чтоб он женился на вдове дер Касара. Угрожает, что с папой и Валли будут неприятности, если откажусь. И ведь будут. Он такой гад, еще хуже своего дяди! Тот хоть ко мне под юбку залезть не пытался и не сватался. А бабуля-Горгулья грозится увезти и посадить на трон княжества. Говорит, что на покой хочет, пора мне власть передавать.
-- Не посватается. Ты теперь моя, -- мрачно сообщил Дагорн и вложил мне в рот очередное пирожное, на этот раз с орехами в меду. -- И бабуля обойдется. Тебя ждет совсем другой трон.
-- Ага, я бабулю натравила на Фолхерта. Сказала, что не против съездить в гости в княжество, но вот ведь беда, -- это светлое недоразумение меня шантажирует и угрожает. Мне ведь все равно нужно что-то делать с официальным наследованием их трона. Инияра, оказывается, вторая в очереди наследования, -- сказала и снова послушно начала жевать новое пирожное, с клубникой в желе.
-- Бабуля твоя -- страшная женщина. Я уже не завидую этом Фолхерту, -- задумчиво обронил Дагорн и сунул мне следующее пирожное. -- Я ее помню еще со дня моей коронации. Это был единственный случай на моей памяти, когда она приезжала в столицу империи. И она совсем не изменилась.
-- Мугу, -- промычала я. -- Вот, значит, на Фолхерта я нажаловалась бабуле, на бабулю -- вам. Теперь буду ждать, что произойдет.
