Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 1
Они спохватились только, когда Игор одним прыжком перемахнул оплавленную канаву. Из-под его разбитых башмаков взвилось облако невесомой красной пыли. Путь человека заклубился густым, слепым маревом.
— Стой! Вернись! — заорал Шак. Человек не слушал.
Игор остановился только, добежав до развалин, постоял немного и шатаясь побрел обратно. Конь тоже подошел к краю канавы. На близком расстоянии он почувствовал, что земля по ту сторону продолжает тлеть холодным смертельным огнем.
Игор вернулся запорошенным мелкой красной пылью. По щекам ветвились дорожки слез. Шак отвернулся. Слезы — позор мужчины. Но позже, прикинув чужую одежку на себя, умерил презрение. Оборвись завтра явь, улети ты к далеким чуждым берегам, любой проблеск былой жизни покажется светом в конце туннеля, который приведет назад, в счастливое прошлое.
Игор нашел в лесу ручей с заводью и до ночи плескался в нем, отмываясь от красной пыли; вернулся нагой с охапкой мокрой одежды и начал прожаривать ее над костром.
— Что случилось? — несмело поинтересовался Сун. Игор не ответил, остервенело встряхивая затлевшие штаны. Переспрашивать раб не решился. Когда одежда просохла, человек натянул заскорузлые тряпки и уселся поодаль.
— Иди к костру, — позвал Шак. Ири положил на широкий лист лопуха кусок жареной зайчатины. Игор приказал рабу остановиться.
— Положи за костром и отойди.
— Говори, что случилось! — приказал Шак.
— Не уверен… но ко мне лучше не приближаться.
— Это был твой дом? — напрямую спросил конь.
— Мне так показалось, — отозвался Игор, и упал лицом в, сложенные на коленях руки.
В течение десяти дней он не подпускал к себе ни рабов, ни Шака. За это время его лицо руки и ноги до колен покрылись кровавыми волдырями. Игор ослабел до того, что не мог идти.
Беглецы, выбрав место у воды, остановились на длительный привал. Еще через несколько дней, пузыри полопались и в одночасье, к немалому удивлению и радости самого Игора, превратились в синие рубцы. Он быстро начал поправляться. Только волосы на голове и теле у него вылезли полностью.
Однажды, когда Ири и Сун были заняты по хозяйству, он сам подошел к Шаку.
— Я уже не опасен.
— Я знаю.
— Откуда?
— Чувствую. Ты человек. У вас нет чутья.
— Я думал… думал, прыгну и окажусь… не знаю. Дома или где-то в другом месте…
— Я сам не встречал, но слышал от других про такие плеши. Эта еще тлеет. На горячей ничего не растет. Когда земля совсем остынет, на месте круга вырастет завертуха — дерево-куст. Очень густой. В нем даже мелкие…
— Знаешь, я, наверное, скоро умру, — перебил его Игор.
— Там была отрава? — дернулся Шак.
— Что-то вроде. И… не надо идти на запад. Там нет моего дома.
— Я догадался.
— Страшно умирать.
— Да погоди, ты…
— Знаешь, кем я был дома?
— Кем?
— Артистом.
Конь наморщил лоб, соображая.
— Ну, тут, у вас… не знаю… цирк, театр, что-то обязательно должно быть
— Какую работу ты делал? — потребовал Шак.
Игор скорчил потешную рожу и вдруг с мета пошел колесом по поляне; остановился и, перекувыркнувшись через голову, поднял руки в приветствии: але!
— Ты арлекин?!
— Пусть будет — арлекин, — засмеялся человек.
— В герцогстве есть арлекины. Они ездят от крепости к крепости и забавляют людей. Для настоящего аллари это позор! — Шак отвернулся от расстроенного Игора.
Разговор про арлекинов вспомнился, когда они наконец-то вышли к обжитым местам. К тому времени люди не просто устали — вымотались до изнеможения. Дальше бродить по лесу не было никакой возможности. Дичи стало меньше. Грибы и ягоды еще не поспели. Людям грозил голод. Шак еще какое-то время мог питаться съедобными травами, но знакомых, по мере продвижения в чужие земли, попадалось все меньше. Да и мяса хотелось, хоть грызи собственный кулак.
Когда посреди лесного бездорожья конь углядел тропинку, безумно обрадовались все. Они шли по ней весь день, заночевали у ручья и на утро вбрались к деревне. Но торжественной встречи не случилось.
Навстречу грязным оборванным бродягам вывалило человек двадцать крестьян, вооруженных косами и вилами. Разговор был коротким: проваливайте. Обозленный таким приемом Шак чуть не полез в драку. На нем повисли сразу трое, причем, все свои. Когда опасная деревня осталась позади, конь и сам сообразил: ввяжись он в побоище, их бы тут же и положили. Как ни крути, безоружного, — даже если ты боевой конь, — толпа сомнет и стопчет. К тому же, его сильно смутил тот факт, что среди хуторян не было ни одного аллари. И держались эти люди без всякого страха.
Шак брел чернее тучи. Если в лесу прокормить и защитить троих людей он какое-то время еще мог, в населенных местах просто не знал, что делать. Сознание собственной беспомощности бесило.
Сидя в тени под деревом, Игор по очереди подбрасывал в воздух гладкие круглые камешки. Два, три, потом — пять. Улыбка до ушей, глаза сощурены — смешная маска. Камни чередой перетекали из ладони в ладонь. Изловчившись, он кинул один из-за спины. Камешек послушно пришел к остальным.
— Покажи, как ты это делаешь, — потребовал Шак.
— Смотри.
Но, как конь ни старался, у него ничего не получалось. В конце концов, он со злостью зашвырнул камни далеко в кусты.
— Сун! — позвал человек. Когда к ним подбежал раб, Игор катнул ему круглый валун величиной с голову. — Можешь оплести его так, чтобы была удобная ручка?
Для верности он жестами показал, что нужно делать. Час через два Сун позвал их, оценить работу.
— Надо подкинуть и поймать. Сможешь? — спросил Игор у недоумевающего Шака. Тот усмехнулся, легко подхватил каменное ядро и запустил в зенит. Люди кинулись врассыпную. Шак остался на месте и так же легко, как забросил, поймал вернувшийся на землю снаряд.
Бледная испуганная физиономия Суна мелькала далеко в кустах. А Игор несся по поляне, вереща во всю глотку: "Молодец"! Шак только пожал плечами. Всех мальчиков клана с раннего детства учили метать боло. Правда, там снаряд имел немного иную форму, но суть одна.
Когда по дороге стали опять попадаться признаки жилья, беглецы решили не торопиться и провести для начала разведку.
Ири не годился. Слишком робок. Пестрый Игор за версту вызовет нездоровый интерес. Шак, конечно и подкрасться мог и подсмотреть, но только начнет расспрашивать, тут же нарвется на неприятности.
Отправили Суна. Вернулся он только на следующий день и, несмотря на, расплывшийся под глазом синяк, бодро доложил, что побывал в плену. Оказывается, по приказу какого-то Клира любого, забредшего в селение, чужака допрашивает колдун.
— Ой, мама, — сказала Игор. — И колдуны тут есть!
— Да какие колдуны! — возмутился конь. — Ерунда!
Но Сун поведал, что колдун действительно был. Первое, что тот потребовал: какие-то бумаги.
Тощий, брезгливый, облаченный в черный шелковый плащ, юноша раз за разом требовал у обалдевшего раба, предъявить документы. Не добившись толку, и даже не выспросив, каким образом Сун оказался в центральной провинции, колдун приказал взять его под стражу. Но беглый раб ни коим образом не признал спесивого молодца законной властью. За время пути настоящим новым хозяином для него стал Шак. Очень милостивым, кстати, хозяином. Он не бросил в лесу, кормил и защищал всю дорогу. Он даже ни разу не пустил рабу змею за шиворот.
Стражники из деревенских, сами не так давно столкнувшиеся с необходимостью служить какому-то пришлому ферту, искренне прозевали, когда оборванный, худой как щепка бродяга сбежал.
Сун веселился тем не менее виновато кося в сторону Шака. А тот впервые посмотрел на него не как на раба, а как на товарища.
Он их презирал и считал обузой, а они, между прочим, всю дорогу старались хоть как-то скрасить ему трудное существование. Конь хлопнул парня по плечу. Тот аж присел, но, поняв, что оно не наказание, а наоборот, расплылся физиономией.
Расторопному рабу все же удалось выяснить, что в трех переходах от злополучной деревни стоит городок, центр ленного владения Хвис. Судя по названию, синьорами тут сидели лисы. Не самое приятное соседство. Однако конь сейчас и свинье бы обрадовался. Шутка ли, он в своей жизни еще никогда не пребывал так долго исключительно среди людей.
К следующей встрече с цивилизацией предстояло тщательно подготовиться, для чего беглецы выбрали среди леса укромную поляну. Четыре дня Игор ходил по ней колесом, а конь метал в небо оплетенные камни.
Как-то вечером из-за плеча более расторопного Суна выглянул застенчивый Ири. Он нес на ладони три перепелиных яйца. Спутники решили, что тот хочет поделиться добычей, но Ири по очереди запихнул яйца себе в рот и с натугой проглотил. Шак уже было собрался наказать жадного раба, но заметив, как развеселился Игор, отступил. Тем временем Ири достал все три яйца из уха остолбеневшего Суна.
