Стивен Браст - Джагала
– Трактир Инче.
– Ясно.
– В общем да, он.
– Он думает, я хочу убить графа Саэкереша. Ну-ну. Что ж, это отвечает на пару неприятных вопросов, и порождает несколько новых. А ты как считаешь?
– Не знаю. – Он пожал плечами. – Но… вы нравитесь его сиятельству, и он хочет вас защитить. Так что, наверное, вы вместе с ним работаете против Гильдии?
– О да, – заметил я, – он меня обожает; все, что хочешь, для меня сделает.
Михей нахмурился, а я продолжил, стараясь сохранить прежний нейтральный тон:
– Я понимаю насчет Гильдии и Саэ… его сиятельства. Но как во все это вписывается ковен?
– Не знаю, – сказал Михей. – Я вообще не уверен, что у нас, ну, есть ковен.
Я кивнул.
– Есть?
– Думаю, да.
– Откуда вы знаете?
– Вот что я тебе скажу, Михей. Ты мне нравишься. Если все это закончится, а мы оба останемся в живых, я все тебе объясню.
– Как это – останемся в живых?
– Не хочу тебя пугать, но прямо сейчас я бы за наши головы многого не дал.
– Не беспокойтесь, – заверил он, – вас защищает его сиятельство. И он сообщил, что вы…
– Да, да. Он оповестил народ, что меня убивать не стоит. Я нахожусь под той же защитой, какую имел Золли.
Он опустил взгляд. Кажется, я снова расстроил беднягу. Чертовски удачно, что у нас с Коти не было детей; я просто не умею с ними общаться.
Через несколько минут Михей проговорил:
– Вы хотите, чтобы я попросил Саабо прийти к вам?
– Да, пожалуйста.
– Не знаю, захочет ли он.
– Нет так нет. Интересно, которым из слухов обо мне он верит.
Михей пожал плечами.
Через несколько часов вернулся Лойош, Терезу он так и не нашел.
С каждым днем я становился все сильнее. С каждым днем новый убийца был все ближе. Наверное, мне следует возблагодарить кого-нибудь, что Кинжал Джарегов более не при делах; она подошла бы для этой «работы» лучше всего. Если вам эта мысль кажется ироничной, порадуйтесь вместе со мной. Если нет – извините, объяснять не стану note 10.
Утром Лойош возобновил поиски, а я стал ждать новостей о том, будет ли у меня сегодня гость. К полудню заглянули лекарь и колдун, которые снова сменили на мне повязки и подвергли тщательному осмотру, ощупыванию и обсуждению.
– Заметных шрамов остаться не должно, – решил лекарь.
Сквозь стиснутые зубы я сообщил, сколь мало меня интересуют шрамы. Эбрамиса, похоже, не интересовало, насколько они интересуют меня; наверное, для него это был вопрос профессиональной гордости. Его профессиональная гордость заботила меня примерно в той же мере, в какой моя собственная заботила моих «пациентов».
Завершив осмотр, оба они еще чуток посуетились надо мной, потом пошептались, а потом удалились поговорить с Михеем о том, как надлежит выхаживать немощных бродяг-убийц.
– Полагаю, кризис позади, – заявил Эбрамис.
Я едва не расхохотался, а потом до меня дошло.
– Погодите, вы что, думали, что я мог умереть?
– Вы изрядно пострадали.
– Ну, от меня не так-то легко избавиться.
Он хмыкнул, мол, хвастать несложно. Ну в общем да, не самые умные слова. Но в конце концов, он лекарь и слышал немало глупостей. Вот в чем преимущество моей профессии… вернее, бывшей профессии: сделай все правильно, и никаких глупостей от «пациента» больше не услышишь.
Лойош не нашел Терезу и убедил не посылать Ротсу ему на подмогу, так что она осталась со мной, свернувшись на подушке у моего уха. Так, в общем, и прошел весь день – не случилось ничего, о чем бы стоило вспомнить. А вот вечером, когда из зала внизу начали слышаться отголоски разговоров и смешков, в дверь осторожно постучали.
Ротса насторожилась, как почуявший волка куваш note 11. От того, кто придет убить меня, не стоило ожидать стука в дверь, опять же, повелением «прочь отсюда» от него все одно не отделаться; поэтому я предложил стоящему за дверью войти.
Это оказался невысокий человечек в коричневой рубахе и свободных панталонах, которые когда-то были черными. У него была угловатая челюсть и бородка, которой он явно гордился: подстриженная ровным уголком, она продолжала линию челюсти дюйма на полтора ниже подбородка. Взгляд был направлен частью в мою сторону, частью куда-то вниз, а в руке посетитель сжимал старую голубую шапчонку.
– Входите, – повторил я, и так он и сделал. Почтительно. Крестьянин никогда бы не стал фигурно выстригать бороду, но вот манеры самые что ни на есть крестьянские.
– Доброго вам здоровия, сударь, – промолвил он, источая почтительность. Отвратительно.
– Садитесь, будьте любезны, – сказал я. – Я встал бы и поклонился, но пока не совсем в состоянии сделать это.
На это у него ответа не нашлось, и он сел и уставился на свою шапку.
– Я Мерс Владимир, – представился я.
– Да, господин.
– Полагаю, мы в некотором смысле родня?
Саабо кивнул, с некоторым опасением. Он боялся меня или того, что оказался моим родичем? Вряд ли последнего, похоже, не многие верили, что я на самом деле Мерс. Ну а поскольку я не Мерс, все в порядке.
– Вы, конечно, знаете, что произошло? С семьей?
Он вяло кивнул, все еще созерцая шапку. Если б я мог двигаться – закатил бы ему оплеуху.
– Когда-то это была и ваша семья. Вы в родстве с ними.
Он кивнул; направление беседы ему определенно не нравилось.
– И вас не беспокоит то, что с ними произошло? – спросил я.
Он впервые поднял на меня взгляд, и в глазах промелькнуло нечто такое, чего я там увидеть не ожидал. Но потом он снова поник и проговорил:
– Беспокоит, господин.
– Что ж, я намерен кое-что по этому поводу предпринять.
– Господин?.. – Я словно сообшил ему, что намерен отрастить вторую голову.
– Я не намерен позволять кому-либо считать, что можно перебить мою семью и остаться безнаказанным. Вы полагаете, подобное позволительно?
Саабо открыл и закрыл рот несколько раз, потом сказал:
– Нет, сударь, но…
– Что – но?
– Я-то что могу?..
– Если хотите, можете мне помочь.
Он явно хотел спросить «А что, если я откажусь?», но не посмел. Ничего не имею против трусости, уважаю таковую и, когда только возможно, сам праздную труса. Но вот слизняков – терпеть не могу. То есть терплю, конечно, польза-то от них нередко случается…
– Что я могу сделать? – наконец спросил он, явно подразумевая скорее «на что я-то гожусь», чем «предлагаю помощь».
А я ответил:
– Ну, я не собираюсь просить вас кого-то убивать.
Он поднял голову. Снова этот взгляд. Впрочем, ненадолго.
– Чего вы от меня хотите?
