Дмитрий Гаврилов - Дар Седовласа, или Темный мститель Арконы
Тут Радигош отпустил руку словена и поднял глаза. Они были совершенно обычные, синие, и только их поразительная детская ясность никак не вязалась с лицом Хранителя.
— Когда-то я тоже, гм…, в некотором роде был человеком. Если хочешь, мне искренне жаль тебя. А вот и твой попутчик!
Ругивлад проследил за взглядом бога и заметил, как из воздуха медленно выкристаллизовывается воткнутый в землю рунический клинок, с повисшим на гарде котом. Зверь выглядел так, будто съел деревянную мышь и сейчас тщетно пытался ее переварить.
— Все помыкают бедным котом, как хотят. Надоело! — сказал Баюн — Прошу учесть, иногда во мне просыпается тигр.
Неожиданно котище стал расти, надуваться, увеличиваться в размерах. Вот он стал с добрую рысь, вот уже похож на крупного барса. Иссиня черный мех кота сменился на голубоватый. Клыки неимоверно вытянулись, и взор не предвещал Радигошу ничего хорошего. Еще миг, он бы прыгнул на Хранителя.
— И почему бы тебе, черный волхв, не испробовать свои кошмарные способности на Седовласе? Может, этим ты от них избавишься? — продолжил Радигош невозмутимо.
— Ну, нет, я так не играю! — обиделся кот.
Казалось, оборотничество волшебного кота не произвели на бога никакого впечатления.
— Глупец! Неужели ты столь несведущ в смерти, что надеешься исцелить её! — бросил кот Хранителю. — Тебе это не удастся!
Радигош улыбнулся словену еще раз и махнул ему рукой на прощание.
— Зато я сведущ в девчонках. Поживем — увидим!
Затем он бесстрашно повернулся к зверю спиной и, не спеша, зашагал себе вглубь леса.
— Коты, между прочим, тоже благородные! Я — не шавка какая-нибудь. Я не нападаю со спины и не кусаю за пятки, пора бы это знать! — ёрничал Баюн.
— Я ухожу, Радогош! Но пусть ждут меня к Великим Овсеням! И тогда уже ничто и никто не сумеет меня остановить, — твердо сказал Ругивлад.
Но бог уже ничего не ответил герою.
Ссутулившись, Хранитель ходил с поляны своей невозможной походкой, медленно растворяясь среди деревьев. Только зычный голос его продолжал звучать так ясно и отчетливо, будто он по-прежнему находился рядом: «Я дарю тебе эти сутки, но вскоре уже ничем не смогу помочь, … и ей тоже, если не покинешь эту землю».
Голос стих. Ругивлад, как прежде, пристроил за спиной меч. На траве валялся все тот же черный кот. Зверь решил отложить разбирательство с Радигошем до лучших времен. Поглядывая на словена, Баюн фырчал: «Ты бы лучше на нем попробовал свои способности…» И зло сверкал зелеными глазищами.
Ругивлад улыбнулся: «А что? Это тоже мысль! Но как ретиться на Радигоша?…»
И он направился в сторону, прямо противоположную Хранителю, прихрамывая от резкой боли, отдававшейся в боку. Повязка под одеждой разбухла от сочившейся крови, и теперь каждый шаг давался раненому не без усилий. Словен прижал к ране ладонь — так легче. Но боль всё равно отдавалась в ногу, и хромота придавала путнику еще более зловещие черты…
Кот изрядно прибавил в весе. Тащить его на себе человек не собирался, да Баюн и не просил. Он семенил следом и бурчал под нос:
— Мальчишка и есть мальчишка! Тоже мне, Сварожич нашелся. Голова — она не только для того, чтобы шапку носить…
Ругивлад уходил, уходил все дальше и дальше, туда, где его ждали новые удары, туда, где он будет наносить их сам, не заботясь о последствиях, лишь бы на миг очиститься от Силы, что составила его сущность. Он шел, и звезды безразлично взирали на этот путь свысока. Холодные маленькие звезды на вечном небе. Травы расступались пред ним и вновь смыкались за спиной странника.
Тишь…
Но она была нарушена звуком его тяжелой поступи, и кровавый след влачился за посланцем Седовласа. Кровь падала в пыль. Пыль скатывалась в шарики. По этому следу, таких, как Ругивлад, всегда найдут гончие псы.
Как говорят мудрецы, обычно немногословные: либо все — либо Ничего. Ему досталось второе. И слуга ему — он, Ругивлад.
Молись, волхв! Взывай к Силам, богам… К кому угодно. Но духи не внемлют мольбам! Ты сам им ровня и пеняй на себя!
Он знал это, и продолжал дорогу во тьму. И это было его право!
«Волшебство любви всегда противно магии, где каждый получает по заслугам, хотя невозможно и предположить, что Лада всегда несправедлива!» — думал пришелец из ниоткуда и путник в никуда.
И уходил все дальше и дальше…
Часть третья. ПРАХ СВЯТОСЛАВА
«Каждый мужчина должен получить свой шанс стать героем, убить нескольких великанов, добыть любимую девушку и побыть богом, пусть ненадолго, но обязательно почувствовать себя ответственным за вселенную…»
Лестер Дель Рей, «День гигантов»ГЛАВА 13. КАК РУГИВЛАД НАПОЛНИЛ КОШЕЛЬ
Свет настойчиво дергал веки за ресницы. Он послушался солнышка.
— Небывальщина какая-то!
— Гии! Гии! Ара у! — непонятное создание склонилось над ним и что-то призывно лепетало на загадочном языке.
Зашуршало, затопало…
— Где это я? — подумал он, открыв второй глаз, и приподнялся на локте.
— Ор ог! — ответил кто-то, хотя герой не выражал изумление ни единым словом.
— Что? — спросил он уже вслух.
— Ог! Ог! — повторил тот же голос.
Контуры проступали и вновь расплывались, рождая замысловатые образы …
Существа походили на диво, сошедшее с прежних ромейских амфор. Если бы не обилие конечностей, их с полным правом можно было причислить к ныне вымершему племени кентавров. Создания разглядывали … Стоп! А кто он?
— Э ор йо? — вопрошающе посмотрел тот, что поменьше, на ту, что была побольше.
Бесстыдно торчащие четыре сочные груди позволили так решить.
— Йо ро го! Гоар! — последовал ответ.
Он вскочил.
Лес зашелестел листвой, заскрипел могучими вековыми стволами, закачал зелеными макушками. Голова закружилась, неуверенно он сделал пару шагов. Прямо из-под ног испуганной стайкой выпорхнули маленькие птички.
— Не бойся, го! Мы не сделаем тебе ничего плохого! — понял словен.
Оглянулся. «А, они еще здесь? И это не сон!?»
— Кто вы? — он потянул время, пытаясь ощутить за плечами привычный холод рунического меча.
— Э, да ты не слышал о полканах![36] Это мой сынок, а я его мамаша, стал быть, — то ли сказала, то ли подумала самка, указывая на теленка.
— В самом деле? — ощупывая затылок, он начал кое-что понимать.
Меча не оказалось, но для верности волхв «почесал спину». Да, обезоружен! В чем-чем, а в сообразительности отказать ему было нельзя.
