Татьяна Гуськова - Дети ночного неба
— Я понимаю, что тебе нелегко было в последнее время. Все люди, к которым ты была привязана, гибли тем или иным образом. Чиа, но ведь это не повод отталкивать всех от себя, не повод держаться так отчужденно-холодно, ведь это не свойственно тебе, я же вижу. Понятно, что это тяжело. Но если те люди, к которым ты хорошо относишься, будут к тебе относиться холодно и будут находиться далеко от тебя, это ведь не избавит их от опасности. Тот же Мэйо, если перейдет в ученики к этой женщине. Ведь это не избавит его от всех предполагаемых опасностей. Разве я не прав?
— Но вокруг Шайси нет такого ореола смертей, как вокруг меня. Вот и сейчас. Ну зачем я взяла его с собой?! Ведь хотела же оставить в императорском замке. Я не вынесу, если с ним что-нибудь случится! — я остановилась, тряхнув перед собой руками.
— Вот ты и сказала главное. Получается, главное для тебя — самой не испытать боли. Не привязываться к мальчику, отделаться от него, чтобы если что-нибудь случиться, не чувствовать себя виноватой и испытать как можно меньше боли. Это же будет чужой ученик, чужой ребенок.
Сура прав. Как же он прав! Я закрыла лицо руками.
— Но что же мне с собой делать?! Что мне сделать, чтобы не навредить никому?!
— Не считай то, что я сейчас скажу обычной болтовней монаха. Просто будь собой. Будь собой, а то, что тебе послано, вся боль и переживания — посланы богами, чтобы испытать тебя, сделать крепче.
— Кому нужна такая крепость?
— Наверное, тебе.
— Ты ведь выплыл, держась за эти мысли?
— Почти. Тебе пришлось перенести гораздо больше. Ты гораздо сильнее меня. Так что не бойся. Ничего не бойся. Ведь когда ты рядом, ты можешь защитить.
— Но я была рядом с Тайри, а сделать ничего не смогла!
— Не все в нашей воле. Значит, так было угодно богам. Но разве не могла Тайри погибнуть, если бы находилась в тот момент не рядом с тобой?
— Не знаю. Я не раз жалела, что тогда, когда гибла моя семья, меня не оказалась дома.
— Вот видишь. Но окажись ты тогда в крепости, погибла бы вместе с остальными. Значит богам зачем-то нужно, чтобы ты осталась жива. Я тоже находился рядом со своей женой и сыновьями, но сделать ничего не сумел.
— А что произошло?
— Эта не та история, которую я хотел бы вспоминать, но тебе расскажу. Я очень долго жил в Ситре, успел там обзавестись семьей. Женился на обычной женщине, но из хорошего виларского рода. Мы очень любили друг друга, и боги наградили нашу любовь двумя сыновьями. Старший пошел в мать, а младший унаследовал от меня способность преображаться. Мы были счастливы. Но пришло время возвращаться на родину, я собрал свое семейство и отправился в Вилару. По дороге на нас напали разбойники. И я не смог защитить ни жену, ни детей, ни даже себя. Поймал парочку стрел с наконечниками из хладного железа. Для верности они выбросили меня в реку и тем спасли жизнь — вода привела в чувство, и я смог выдернуть стрелы.
— Непростые какие разбойники, — нахмурилась я. — Знали, что им придется встретиться с оборотнем, запаслись стрелами из хладного железа. Ведь случайно к ним такие стрелы не могли попасть, у них же наконечники мягкие, против любой брони — ничто.
Сура обернул ко мне лицо с совершенно побелевшими глазами.
— А ведь я об этом и не подумал! — теперь уже монах стоял с закрытым руками лицом. — Нет, не думать об этом, успокоиться… — тело мужчины сотрясала крупная дрожь.
Кажется, я невольно подтолкнула его к той грани, за которой он успешно сдерживал свою Одержимость. Что же делать? Если Сура сломается, то, скорее всего, нам не жить.
— Чиа! Сура! — по снегу к нам несся успокоившийся и веселый Мэйо. Мальчик подбежал, ухватил нас за руки. — Идемте ужинать, уже все готово!
Сура вздрогнул в последний раз, потом отнял руки от лица.
— Да, Мэйо, мы идем, — он нежно провел рукой по голове мальчика.
— Давайте! — Мэйо, как шаловливый котенок, уже ускакал обратно.
— Моему младшему сыну было бы сейчас столько, сколько Мэйо.
Когда ужин был закончен, я обратилась к мальчишке.
— Значит, ты считаешь, что я тебя плохо учу?
— Нет, я такого не говорил. Я сказал, что ты меня ничему не учишь, а не то, что учишь плохо, — Мэйо запутался и стушевался.
— А чему ты хочешь, чтобы я тебя учила?
— Хочу с мечом, как тогда! — глаза у мальчика загорелись. Ясно, что он имел в виду упражнения с Шайрой.
— С мечом, так с мечом.
Я достала из сумки Шайру, размотала ткань и подала меч мальчику, потом потянулась за вторым шай шином, тем, что был найден в подземельях. Его я еще ни разу не пробовала, даже не доставала и не осматривала — не до того было.
Клинок выглядел очень благородно, классические обводы шай шина, изящность и красота, не оружие, но музыкальный инструмент, чей голос должен сопровождать танец. Я провела пальцем по чашеобразной гарде, украшенной белоснежным жемчугом, узор изображал все фазы луны, от полнолуния до темной луны, когда ночного светила вовсе нет на небе. Обычно такие узоры посвящаются Скатте, богине ночного неба. Странно. Да и сам шай шин был несколько странным — слишком тяжелый, с чересчур длинным лезвием. Взмахнув на пробу, я ожидала услышать нежные трели, но раздалось только злобное шипение. От неожиданности я чуть не бросила меч, по спине пробежал холодок.
Шаванси резко обернулась, потом подошла.
— Что это?
Мэйо, забывший про все упражнения и жадно рассматривающий новый меч, поднял на меня заблестевшие от любопытства глаза.
— Шай шин.
— Откуда? — дочь богини спрашивала с таким напряжением, что я предпочла рассказать. Остальные тоже слушали с любопытством.
— Странно, — она коснулась клинка пальцами. — Я думала, она сломана.
— Ты знаешь, что это за клинок?
— Знаю. И не маши, кроме шипения ничего не добьешься. Она нема. Истинного имени этого меча никто не знает, ему дали новое имя — Сиад, Затмение Солнца, а прозвали Жемчужной Малышкой, из-за обилия жемчуга в узоре. Мне очень не нравится, что это оружие попало тебе в руки, это как будто предзнаменование. Оставаться бы ему лучше в могиле, вместе с мертвецами.
— А что за история с этим мечом? — полюбопытствовал Риддин. Аднец уже доставал чистый пергамент из своей сумки и перо с чернильницей.
— Эх, не те это истории, что на ночь рассказывают, но вижу, вы теперь не отстанете. Давайте только сначала поедим, пока ужин не остыл, а то история длинная.
Мэйо с Риддином, как самые любопытные, закончили есть первыми, перемыли и прибрали посуду. Честно говоря, мне тоже было интересно. Вот все, наконец, насытились, Шаванси устроилась на расстеленном плаще и начала рассказ:
