Алёна Реброва - Пути неисповедимых
— Я не понимаю! — пожал плечами Лео, внимательно осмотрев царевича и прижавшись ухом к его груди на время. — Наверное, это как-то связано с тем, что в нем кровь сенари… о них даже в книгах почти не пишут, я ничего не знаю!
— Дейк!? — вновь смотрю на рыцаря.
— Попробуй то, что я сказал тебе еще днем!
— Он задыхается, черт возьми, а ты предлагаешь мне действовать по методу из сказок!?
— Да! У нас больше ничего нет, мы не лекари-сенари, у нас нет для него никаких лекарств!
Подумав немного, я мысленно согласилась с рыцарем и, преодолев секундное отвращение, прижалась к уже фиолетовым губам Кудеяра. В следующую секунду я ощутила мощный толчок не пойми откуда взявшейся где-то между нами энергии, при этом поцелуй получился такой крепкий, как будто меня какой-то силой прижало к царевичу. После толчка я ощутила как будто воронку смерча, быстро вытягивающую из меня силы.
Все это продолжалось секунд десять, которые были для меня сродни нескольким часам. Кошмарный обряд кончился, когда в мои плечи неожиданно впились сильные руки царевича и оттолкнули так, что я чуть не упала на пол. К счастью, меня подхватил Дейк.
— Очнулся! — воскликнул оборотень, тут же отпрыгивая от Кудеяра, который резко сел на кровати и страшно закашлялся, от чего его длинные волосы встали дыбом и стали похожи на огромный сгусток непонятной черной субстанции.
— Кудеяр, ты как? — спрашиваю у царевича, пытаясь постучать его по спине. Но он не отвечал, только жутко кашлял. Свист из груди никуда не ушел, царевич хоть и очнулся, но по-прежнему задыхался. — Что тебе нужно сделать, скажи!? — пытаюсь достучаться до сознания полусенари.
— В сумке… — прохрипел он и закашлялся с новой силой, так, что свалился с достаточно высокого камня.
Ударившись о пол плечом, царевич непроизвольно вскрикнул от боли. После этого он потерял возможность даже кашлять, просто лежал на полу, и из его груди вырывался жуткий хриплый свист.
Я бросилась к Мафусаилу, на котором было полно различных сумок, и взяла ту из них, от которой шел сильный запах сушеных трав. Скорее всего, это была аптечка, в которой могло находиться нечто, что царевич использует при таких приступах… Видимо, это у него не первый раз, если он специально подготовился… неужели он астматик?
Сев возле Кудеяра на каменном полу, я протянула к его рукам уже раскрытую сумку.
— Что из этого тебе нужно!?
Дрожащей рукой царевич судорожно принялся искать что-то внутри черного мешочка, его глаза при этом беспорядочно бегали по потолку, как у незрячего.
Наконец, он вытащил из сумки небольшой кулек и попытался что-то мне сказать.
— Вввв… уу…. иии… — после двух более-менее понятных звуков Кудеяр вновь захрипел.
Раскрыв кулек, я взяла оттуда щепотку сушеных трав и сунула под нос царевичу. Он замотал головой, показывая, что я делаю не то.
— А что надо!?
— Наверное, это заварить! — посоветовал Леопольд, уже держащий в руках железную кружку с водой.
Кивнув, я бросила несколько щепоток трав в эту воду и взяла кружку в руки. Пламя на моей правой ладони за несколько секунд разошлось до огромной температуры, а уже через минуту вода вскипела. К счастью, царевич продержался эту минуту, хотя уже начал закатывать глаза и терять сознание.
Леопольд приподнял голову Кудеяра, и я осторожно прижала горячий ободок кружки к губам царевича. Почувствовав это, он из последних сил сделал глубокий вдох, чтобы дым от варева вошел в носоглотку.
После этого Кудеяру видимо полегчало, он смог обхватить губами ободок чашки и, не обращая внимания на то, что там был кипяток, принялся жадно пить, прерываясь после каждого глотка, чтобы сделать очередной вдох.
Видно было, что еще кипящая жидкость причиняет Кудеяру адскую боль, обжигая полость рта и желудок, но царевич, хоть у него и катились непроизвольные слезы, а лицо покрылось красными пятнами и испариной, не позволил себе даже стона, не то что крика.
Когда напиток в кружке кончился, Кудеяр оттолкнул от себя Леопольда, который его держал, упал на пол лицом вниз и неуклюже закрылся руками.
Спина царевича теперь часто вздымалась, дыхание нелюдя было ритмичным и без свиста. Видимо, хороший знак…
— Кудеяр? — тихо зову царевича после минуты молчания. Никто из нас пока не понимал, кончилось все или же нужно делать еще что-то. — Кудеяр, ты в порядке?
Судя по звукам, донесшихся от царевича, он попытался что-то произнести, но не смог. Все его тело как будто скрутила судорога, он скрючился на полу, прижав колени к груди.
Рядом с Кудеяром сел Леопольд. В руках оборотня была небольшая продолговатая бутылочка, в которой мы хранили целебную мазь, способную быстро заживлять неглубокие раны, синяки и ожоги.
— Выпей, легче станет, — велел царевичу оборотень, переворачивая его лицом вверх.
Кудеяр, открыв глаза, увидел, чем именно его пытаются напоить и бешено затряс головой, пытаясь отстраниться от Леопольда, но тот одной рукой схватил нелюдя за ухо, чтобы не дергался, а другой зажал нос.
— Дейк вылей ему в рот одну треть! — крикнул он рыцарю.
Дейк растерялся только на секунду, но потом схватил упавшую на пол бутылку, вытащил пробку и, как только Кудеяру стало не хватать воздуха и он открыл рот, сунул туда горлышко.
Жидкость хлынула в глотку нелюдя, от чего у несчастного глаза на лоб полезли. Вкус у этой дряни, должно быть, бы такой же мерзкий, как и ощущения, которыми всегда сопровождается заживление… Но как царевич не пытался это выплюнуть, Леопольд все же заставил его проглотить всю порцию, затем еще и еще.
Кудеяра всего трясло, как эпилептика, когда он выпил ровно треть из бутылки.
Леопольд, облегченно выдохнув, закупорил ее и положил в нашу аптечку. Мы стали наблюдать за царевичем. Вскоре Кудеяра перестало трясти. Он судорожно сглотнул, после чего на его лице проявилось удивление. Видимо, он обнаружил, что боль ушла.
Нелюдь нашел в себе силы сесть рядом с рыцарем, опершись спиной о камень и прижав колени к груди. Весь вид царевича вызывал жалость, он был похож на огромного измученного ребенка, который едва держится, чтобы не начать истерику. Его длинные уши опустились и дрожали, волосы упали на плечи.
— Ты в порядке? — спрашиваю у него в который раз, попытавшись аккуратно приблизиться. Впрочем, царевич, как только я протянула к нему руку, окинул меня таким ненавидящим взглядом, что всякие ассоциации его с больным и несчастным мигом пропали.
Утерев рукавом шелковой рубахи слезы с лица, царевич глубоко вздохнул, потом прикрыл глаза, сел в позу лотоса, и застыл.
