Кристофер Банч - Корсар
Чтобы добиться еще большего расположения, мне следует забраться на мачту или поднять парус?
— Значит, нам остается только ждать, пока король соизволит решить нашу судьбу?
— Скорее всего, — сказала Косира с горечью. — Теперь ты знаешь, какова реальная жизнь при дворе. Все зависит от прихоти его величества, иногда, как мне кажется, даже твое право дышать.
Я дам тебе знать, если выведаю хоть что-нибудь. Надзиратели подкуплены и сделают то же самое.
Гарет задумался.
— Квиндольфин приходил со своими громилами, так что тюрьму вряд ли можно считать безопасным местом, доказательством тому является твой, не скрою, приятный приход сюда. Я видел менее дырявые сита. Я многое бы отдал за какое-нибудь оружие.
— Если поднимешь поднос с говядиной…—прошептала Косира.
Под подносом лежали два ножа в ножнах, таких же простых, как рукоятки.
— Оружейник, у которого я их купила, сказал, что нож поменьше можно привязать к ноге, а побольше, — повесить сзади на поясе на этой цепочке, которая будет похожа на украшение.
Гарет взвесил ножи в руке.
— Отлично, — сказал он с улыбкой. — Возможно, я слишком много времени провел в компании головорезов, поэтому чувствую себя голым без оружия. Но…
— А кто говорит, что Сарос — менее безопасное место, чем те, в которых тебе довелось побывать. А теперь перестань быть свиньей, ополосни рот жидкостью из этой бутылочки, убери мою тарелку и налей мне этого чудесного вина, которому ты предпочитаешь ужасно невкусную воду. Как вижу, пиратство не изменило твои вкусы к лучшему.
— А что потом?
— А потом ты обнимешь меня, и я посмотрю, соответствует ли действительности твое хвастовство.
— Чувствую, рассвет наступит слишком рано.
Прошла неделя, потом еще один день. Косира навещала Гарета почти каждый день. Ее люди охраняли дверь в камеру, чтобы никто не мог им помешать, но она больше не рисковала остаться на ночь.
Она сообщила, что бедного лорда Квиндольфина не было видно при дворе — все его тело покрылось нарывами.
Гарет рассмеялся и рассказал Косире о бегстве Лабалы, и она тоже нашла его месть крайне забавной.
— Жаль, — сказала она, — что твой волшебник не умеет насылать проказу, скоротечную проказу.
Его навестил дядя Пол, пребывавший, к удивлению Гарета, в превосходном расположении духа. Гарет заметил висевший на шее дяди золотой ключик, спросил о нем и узнал, что, действительно, дядя в отсутствие Гарета был произведен в Принцы купцов.
— Справедливая награда за жизнь, проведенную в честности, чистоте и послушании законам, — сказал он. — В отличие от других, которых упоминать не хочется.
Его слова прозвучали не слишком осуждающе.
— И вас, и Косиру не слишком беспокоит мое заточение в Подземелье, — произнес Гарет сердито.
— Конечно, — сказал Пол. — Эти не наши шеи измеряет палач, натачивая топор.
— Дядя, не начал ли ты пить вино за завтраком?
— Обычно не пью, но сегодня я получил отличные новости, по крайней мере, мне они показались такими, и позволил себе выпить пару бокалов.
Гарет ждал, что дядя продолжит, не дождался и решил, что новости относились к торговле.
— Кстати, — сказал Пол, — я навестил твоих друзей, находящихся в заточении, и один из них, а именно Том Техиди, произвел на меня впечатление человека, на которого можно положиться. Он сообщил, что в порту Лиравайза стоят пять кораблей в ожидании твоего сигнала, и все пять загружены несметными сокровищами.
— Все правильно,—подтвердил Гарет.—Я подумал, и не ошибся, что какой-нибудь вельможа легко сможет их захватить, как захватили меня, послушав этих, — Гарет едва не выругался, что было против его правил, но вовремя сдержался, — работорговцев и Квиндольфина.
— Да, — с неодобрением произнес Пол. — Все вернется в нормальное русло, если употребить здравый смысл, немного золота и намного больше серебра, которые, я не сомневаюсь, будут возвращены мне с надлежащими процентами, когда я стану агентом по продаже твоих трофеев.
— Что это означает?
— Это означает, что я приятно удивлен, Гарет, твоей осторожностью и твоим очевидным успехом. Опечаливает меня лишь то, что ты отказался стать моим наследником.
— В данный момент, — сказал Гарет, — учитывая мое положение, это опечаливает и меня.
Он подошел к зарешеченному окну, посмотрел на осеннее небо, на темную реку, бегущую к землям его мечты, потом отвернулся.
— Должен признать, что жизнь в тюрьме становится легче, по мере того как я узнаю ее.
— Постарайся не узнать ее слишком хорошо, — сказал Пол, — я знаю, что порождает излишняя осведомленность, а беспечность может привести к знакомству с человеком с топором, о котором я упоминал ранее.
— Это означает, что, несмотря на обвинения в измене, смерть мне не грозит?
— Я не знаю, что король думает о тебе, но предполагаю, что твои люди не задержатся в тюрьме больше чем на день или два. Было также подано прошение о том, что в случае вынесения смертного приговора тебе будет позволено принять смерть не в этих серых каменных стенах, а на берегу реки, которую ты так искренне любишь.
— Искренне люблю? — недоуменно переспросил Гарет, потом до него дошло.
— Вот именно, — сказал Пол. — Очень трудно сбежать из этого подземелья. А на берегу реки, если рядом стоят лодки, в которых сидят достаточно отчаянные люди, которым наплевать на королевскую стражу…
Гарет улыбнулся:
— В результате чего я стану считаться настоящим пиратом в этих краях.
— До последней степени, — согласился Поли встал. — Я пришел, чтобы подбодрить тебя, а также сообщить, что скоро придут портные, они подготовят костюм, в котором не стыдно будет появиться перед королем и быть представленным двору.
Глаза Гарета удивленно расширились.
— Костюм будет несколько отличаться от тех, что вынуждены надевать несчастные. Я имею ввиду костюмы с широким воротом на пуговицах, который легко расстегивается и не мешает палачу нанести точный удар.
— Дядя, вы всегда умеете подбодрить человека.
— Рад служить, — сказал Пол и направился к двери. — Надзиратель! Открывай! — Он обернулся. — Кстати, забыл сообщить тебе еще одну новость, которая, уверен, опечалит тебя так же, как опечалила меня. Лорда Квиндольфина жутко мучают нарывы.
— Я слышал.
— Состояние не улучшается, — добавил Пол полным страдания голосом, — несмотря на старания лучших хирургов и колдунов, которые заявляют, что болезнь пришла из каких-то заморских стран, потому что в противном случае они могли бы с ней справиться. Болезнь поразила в основном нижнюю часть тела, поэтому бедняга не может сидеть и ездить верхом, что особенно расстраивает его как заядлого охотника. Еще фурункулы облюбовали его лицо, и даже любовницы отказываются находиться с ним рядом, настолько он стал безобразным. Жаль беднягу.
