Дин Андерссон - Песнь Крови
Властитель знал, что она вплотную приблизилась к горам. Нора Двалина пересекала горы, проходя через их недра. Только если она вступила во владения карликов, то их магия могла защитить ее от его проникновения. Но Песнь Крови вряд ли бы решилась спуститься в Нору и пройти через владения карликов, если только…
Да, конечно, решил он вдруг, могло случиться, что карлики приняли ее в качестве союзницы и разрешили пройти через свои владения и даже, вероятно, попытались ей помочь каким-либо образом. Теперь ему следовало остерегаться такого противостояния, хотя он был уверен, что если дело дойдет до открытого столкновения, то магия карликов не сравнится с его колдовскими чарами.
В мертвенной тишине залы проскрежетал голос властителя, отдавшего приказ. Один из трех гонцов, стоявших у трона, склонился в низком поклоне и помчался прочь разыскивать командующего армией короля, чтобы призвать его в тронную залу.
Ожидая, когда перед ним предстанет генерал Ковна, Нидхегг откинулся на спинку трона и велел себе расслабиться. Хотя он и получил ни с чем не сравнимое удовольствие, пытая молодую рабыню, но все же то время, что она у него отняла, и ее нежелание говорить о дальнейших планах воительницы Хель зародили в его душе гнев и тревогу. Он сидел и размышлял об ее отчаянных криках и о том, как ее, еще живую, сейчас насилует несметное множество полуразложившихся тел, заживо погребая под грудами гнилых костей. Он тихо посмеивался самому себе, и те, кто стоял поближе к трону, слышали этот звук, но ни один из них не решился отреагировать на него и вызвать неудовольствие властителя.
Один из придворных осторожно приблизился к трону и поклонился. Он уже открыл было рот, чтобы заговорить с королем, но взмах руки, затянутой в черную перчатку, оборвал так и не начавшуюся речь. Придворный решил, что для него будет лучше ретироваться, пока Нидхегг не проявил своего явного неудовольствия, и он стал медленно пятиться прочь от трона, все еще униженно кланяясь, даже ниже, чем раньше, не жалея спины.
И вот наконец генерал Ковна вошел в залу, решительно приблизился к трону и отвесил короткий поклон. Генерал прослужил у Нидхегга вот уже почти три десятилетия. Когда-то он был простым солдатом и постепенно продвигался по службе, потом и кровью зарабатывая очередное повышение. Он безжалостно уничтожал каждого, кто становился у него на пути. Для самого Нидхегга не было большим секретом, что Ковна теперь жаждал трона.
Перед королем стоял высокий, плотно сложенный воин, в его темных волосах проступала седина, отмеченное шрамами лицо загрубело от ветров и непогоды, как дубленая кожа. Он стоял, ожидая приказа, его горящие голубые глаза без тени подобострастия и даже вызывающе смотрели на Нидхегга.
«Когда я разделаюсь с Песнью Крови, я должен избавить себя от этого человека, — подумал Нидхегг. — Он становится слишком самоуверенным».
— Генерал Ковна, — распорядился Нидхегг, — ты должен отправить своих лучших людей по всем дорогам, ведущим на север. Им необходимо разыскать женщину с мечом, одетую во все черное. Рукоять ее меча имеет изображение серебряного черепа. Руна «Бьорк» вырезана на черной поверхности щита. С ней могут быть и другие. Всех ее спутников лучше захватить живьем, если, конечно, получится. Но в противном случае их можно убить на месте. Воительницу в черном тоже надо взять живьем и доставить мне в целости и сохранности. Если же ее придется убить, то надо доставить мне ее труп, вместе с кольцом, которое у нее надето на левой руке, — произнес он с нажимом. — И когда разошлешь своих людей, собери оставшуюся армию лагерем у стен Ностранда на равнине, пусть они будут готовы выполнить любые мои приказы.
Генерал Ковна несколько поколебался, хмуро сведя брови к переносице.
— Воительница в черном, с серебряным черепом, ваше величество? И… руна «Бьорк» на щите?
— Да, генерал Ковна. И то, о чем ты думаешь сейчас, чистая правда. Воины богини Хель и в самом деле существуют. И именно воительницу Тьмы твоим людям предстоит отыскать. Ее зовут Песнь Крови.
Тихий шепот удивления пронесся по рядам придворных, все еще стоявших в зале в ожидании приказов короля. На лице старого генерала тоже отразилось немалое удивление.
— Но… я думал… — начал было главнокомандующий, вспоминая о том, как лично бросил эту женщину, нагую, изможденную и умирающую, висеть прикрученной к ветвям дерева посреди сгоревшей деревни шесть лет назад.
— Ты думал, что она уже давно мертва? — подхватил Нидхегг, явно забавляясь ситуацией. — И, тем не менее, сейчас, в этот самый момент, она скачет на юг, направляясь к Ностранду. Я отдал приказ. Скажи своим людям, как ее зовут. Многие из них помнят ее по боям на арене, и пусть они не обольщаются тем, что она всего лишь женщина. Ее воинское мастерство нельзя недооценивать. И еще скажи своим людям, что тот, кто пленит или убьет воительницу, получит вознаграждение из моих собственных рук. Он сможет сам лично назвать мне, что посчитает достаточным за такую услугу, и награда вдвойне ждет того, кто сумеет доставить ее ко мне в подземелье живой и невредимой.
Генерал Ковна еще с секунду сомневался, потом отсалютовал королю с легким поклоном, развернулся и решительным шагом вышел вон из залы, размышляя над тем, не окажется ли воительница богини Хель союзницей в его задуманном еще десятилетие назад деле. Он собирался свергнуть Нидхегга с трона и занять его место.
Прошло всего несколько мгновений с того момента, как портал закрылся, и груды трупов ринулись на Ялну, протягивая к ней свои вожделеющие руки. Она закричала в бессилии и ужасе, но неожиданно мертвецы расступились, так и оставив ее лежать на каменном полу. Она лежала, рыдая, и ей казалось, что время застыло на месте. Каждое мгновение девушка ожидала возобновления пытки. Наконец откуда-то сбоку раздался скрипучий звук движущихся мертвых мускулов, когда один из рабов Смерти склонился над ней. Она закричала и принялась отбиваться от его холодных мертвенных рук, больше похожих на скелет, но они подхватили ее и понесли куда-то в глубь комнаты.
Корчась и дергаясь в чьих-то руках, Ялна чувствовала, как ее несут сквозь темноту. Затем ее опустили на пол и осторожно посадили спиной к стене.
Она прижалась к этой холодной каменной кладке, точно желая слиться с ней и исчезнуть, и тут же обнаружила еще одну стену: она сидела в углу.
Тот, кто нес ее, не ушел, а остался рядом, продолжая хранить молчание, не пытаясь дотянуться и коснуться ее тела. Он не делал вообще никаких движений. Вскоре девушка стала успокаиваться, ее рыдания становились тише. И все же она недоумевала, почему рабы Смерти прекратили свою пытку и почему не мучают ее, как того хотел Нидхегг.
