Ли Танит - Серебряный любовник
– Ничего себе не сильный! - воскликнула я, садясь на кровати.
Она сместилась не меньше, чем на фут. Весь дом вибрировал. Я уловила зловещий шум на улице, какие-то стоны, треск и визг, которые я сначала приняла за крики ужаса, доносящиеся из города.
– Мы должны бежать на улицу? - спросила я.
– Нет. Все уже успокаивается. Первый толчок был минут за десять до этого, почти незаметный. Ты даже не проснулась.
С полки свалилась свеча.
– Ой, Сильвер! А где кошка?
– Ты вспомни, ее здесь и не было.
– Да, верно. Я буду скучать по этой кошке... И что это в голову лезет, когда вокруг такое творится?
Он мягко засмеялся и потянул меня обратно в кровать.
– Просто ты по-настоящему не боишься.
– Действительно. А почему?
– Ты ведь со мной, и ты мне доверяешь. А я сказал тебе, что все в порядке.
– Я тебя люблю, - сказала я.
В окно ударилось что-то тяжелое и мягкое. Потом раздался дребезжащий звук. Наконец, все стихло.
Я выскочила из кровати и подошла к окну. Толчок, видимо, на самом деле был незначительным, хотя сравнивать мне было не с чем. Какой-то частью сознания я ожидала увидеть на горизонте обрушившийся и захлестнутый огнем город - я нередко видела это в репортажах с места толчков по каналу новостей. Но горизонта вообще не было видно. Как три гигантские змеи, балки вздымались над осевшим зданием, разбросав снег во все стороны, как катапульты. Ком этого снега и вляпался в наше окно. К чему бы такое предзнаменование?
Я слышала приглушенный гул голосов. Люди высыпали на улицу и обсуждали, что произошло. Потом мимо дома проехал робот скорой помощи, его не было видно, но сирена была слышна; и еще, и еще. Хотя толчок был сравнительно мягким, несчастные случаи не исключены. Я подумала о них с состраданием: мне это не грозило, мы были в безопасности. Потом обрадованно вспомнила, что спектакль Египтии должен был закончиться до толчков. Они с Кловисом, видимо, не пострадали.
Только когда мы вернулись в постель, разделив последнее яблоко, я вспомнила о доме матери на высоких стальных опорах. Может быть, спуститься в фойе и позвонить ей? Но там наверняка полно людей, звонивших своим родственникам. Что же все-таки я чувствовала?
Я поделилась сомнениями с Сильвером.
– С ее домом ничего не случилось, - сказал он. - Он хорошо укреплен. Единственная проблема - высота, но на опорах должны быть компенсаторы,
– Интересно, беспокоится ли она за меня. Не знаю. Ах, Сильвер, я не знаю. Прожила с ней всю жизнь, а теперь не знаю, волнуется ли она за меня. Вот ты бы волновался.
– Да, я очень волнуюсь.
Немного погодя в дверь постучал смотритель и спросил, как мы себя чувствуем. Я крикнула, что хорошо, и спросила о его белой кошке.
– Кошка и ухом не повела. Вот ведь животное. Если они не убегают, значит, ничего страшного.
Когда он ушел, я почувствовала себя неловко, поскольку не сказала, что мы собрались уезжать. В виде квартплаты за последний месяц мы оставим в квартире все, что сможем. Я хотела попрощаться с кошкой. Деметра всегда говорила, что кошки вряд ли могут поддержать домашний уют, что они царапают вещи и оставляют шерсть на подушках, и она была права, ну и что, черт возьми?
Я заснула рядом с Сильвером, и мне приснилось, что Чез-Стратос упал с неба. Повсюду валялись обломки и камни, а вокруг суетились космонавты, держа неуместные здесь подносы с чаем и тостами.
– Мама? - спросила я у обломков. - Мама, ты где?
– Иди сюда, дорогая, - сказала мать. Она стояла на маленьком холме, облаченная в золотые доспехи. Я с ужасом увидела, что ее левая рука отсечена, но один из роботов уже приделывает ее обратно. Я подошла к ней, и она обняла меня, но доспехи были твердыми, я не могла прижаться к ней, мне было неудобно.
– Боюсь, твой брат мертв, - сказала она, приветливо улыбаясь мне.
– Мой... брат...
– Да, дорогая. И отец тоже.
Я заплакала, хотя не знала, кто они такие.
– Ты можешь записать это на пленку, - сказала Деметра. - А когда я вернусь, то послушаю ее.
– Куда ты уезжаешь? - спросила я.
– Делать сельскохозяйственные машины для фермеров, я же тебе говорила.
– Не помню.
– Потому что не хочешь помнить. Иди, Джейн. Отпусти мои доспехи.
Бэкстер Эмпайр взмыл с развалин в пыльное небо, распластав нас всех по земле поднятым при взлете вихрем. На том месте, где стояла мать, теперь лежала разрубленная на куски обезьяна, и я подумала, не мой ли это брат. Потом обезьяна превратилась в совершенно невредимого Джейсона, и он сказал мне:
– Привет, Медея. Я подсунул наводящее устройство в павлина. Ну, не смешно ли?
Когда я проснулась, уже светало. Сильвер был под душем, я слышала, как сверху низвергаются каскады воды. Я лежала и смотрела, как проясняется голубое небо на нашем потолке, и облака, и птицы, и радуга. Я не стала удерживать слезы, и они полились из глаз. Я никогда больше не увижу этот потолок.
Помимо всего прочего я должна оставить здесь и куртку с павлинами. Неужели они действительно проклятые птицы? Одежда матери, пьеса Египтии, моя куртка. Я должна оставить и ту одежду, которая была под курткой в тот вечер, когда мы встретили у моста Джейсона и Медею. Я вспомнила, как Джейсон задел меня, удирая. Может, это бегство было отчасти преднамеренным. Оба они квалифицированные карманщики, блестящие клептоманы, оба запросто могли прицепить к ткани что-нибудь липкое. Правда, еще ночью я вывернула наизнанку всю эту одежду и ничего не нашла. Может, штучка отвалилась, тогда понятно, почему они не смогли точно меня вычислить. Она, наверное, лежит где-нибудь поблизости, сбивая их с толку. Но вполне вероятно, что она сработана так ловко, что мне ее не углядеть, хотя она сидит здесь, и неудача Джейсона объясняется лишь ее несовершенством, которое он, дай срок, устранит. Микромагнит в спиритическом бокале Кловиса был почти невидимым, а Джейсон делал его еще год назад. Они наверняка сидели у моста, нарочно поджидали, когда мимо пройдет какой-нибудь интересный тип, чтобы установить прибор, а кого еще могло занести, кроме идиотки Джейн?
Как бы то ни было, нельзя рисковать, забирая одежду с собой. Я оставила даже ботинки, которые были на мне в тот вечер - у меня нашлась пара других, поношенных, - и даже белье. Я понимала, что устройство не может проникнуть глубоко, но нельзя было оставлять противнику ни одного шанса.
Когда Сильвер вышел из ванной, я встала под душ сама. Я отвела себе только три минуты на то, чтобы оплакать малиновый потолок, голубые стены и кита-аэронавта.
Одевшись, мы оставили часть квартплаты и последнюю банку мяса для кошек "Кип-Колд-Китти-Мит" на латунной кровати. Сильвер написал смотрителю записку, где объяснял, что приятель предложил нам работу в театре на востоке.
