Ольга Денисова - Придорожная трава
Илья прикрыл Сережку собой и сжал губы:
- Ну? Ты и моего ребенка хочешь отсюда выжить?
- Да нет, - Мара продолжала смеяться, - но он их так забавно защищает!
- Слушай, красотка! Ты чего до детей докопалась? Ты мамашу их пугай, больше проку будет.
- А то что? Что ты мне сделаешь?
- Поленом по голове получишь, - серьезно ответил Илья.
Мара перестала смеяться:
- А я тебя укушу, - она показала зуб.
- Кусай, - Илья протянул ей кулак.
- Что, понравилось? - снова рассмеялась Мара. - Сколько ночей ты меня вожделел?
Илья смешался.
- Ну не при детях же… - почти шепнул он.
- Ой, мамочки, какие мы скромные! Девчонок я все равно достану, а то их мамаша никогда не поверит, что ей надо отсюда убираться. Слышали, котятки? - Мара поднялась на цыпочки и заглянула Илье через плечо.
- Не надо их трогать, - мирно и серьезно попросил Илья.
- Почему это?
- Они маленькие.
- Да не меньше меня! - хмыкнула Мара. И точно - роста в ней было не намного больше, чем в близняшках.
- Я тебя очень прошу…
- Да? И что мне за это будет?
- А чего ты хочешь?
- Чего я хочу, ты мне не дашь. Не настолько мне это нужно, чтобы тебя убивать…
У Ильи екнуло сердце - он понял, на что она намекает. И подумал, что рано или поздно она этого добьется. Чем дольше он с ней общается, тем сильнее хочет умереть в ее объятьях. Может быть, ее яд все же оставил в нем свой след, а может, это свойство всякого суккуба?
- Испугался? - ехидно спросила Мара.
Илья покачал головой и усмехнулся:
- Нет, я подумаю над твоим предложением. Но сегодня я к этому не готов.
- Я буду ждать, - она довольно улыбнулась.
- Детей не трогай. Пожалуйста.
- Пусть их мамаша уезжает отсюда, тогда никто их не будет трогать.
- Я поговорю с ней.
- Ты с ней уже говорил, и куда она тебя послала? Но можешь ей передать, что до купальской ночи они должны уйти. На Купалу их тут быть не должно, это последний срок.
- Но осталось всего три недели… Она не успеет так быстро… так быстро… - Илья не смог подобрать слова, объясняющего поведение Вероники.
- Так быстро сообразить, что ей угрожают? Ну что ж, пусть попробует соображать быстрей, больше я ничего не могу посоветовать. Да, и соседа своего утром разбудить не забудь - на нем сонные чары, нечего ему на меня смотреть. Пожалуй, я сказала все, что хотела. Котятки? - Она снова привстала на цыпочки. - Котятки, я завтра приду опять!
Мара помахала им длинными синими пальцами и, не успел Илья опомниться, приоткрыла печную дверцу и нырнула в темноту. Как ей это удалось, он так и не понял.
На несколько секунд повисло молчание, а потом одна из близняшек спросила:
- Она ушла?
- Ушла, - Илья повернулся к детям. - Спускайтесь и ничего не бойтесь.
- Она точно ушла? - переспросила вторая.
- Точно, - кивнул Илья и похлопал Сережку по плечу. - Ты молодец. Это было круто.
- Да ладно, - пожал плечами Сережка.
Илья усадил девчонок за стол и подвинул обеим кружки с чаем.
- Не надо ее так бояться, ее нужно просто опасаться. Если она к вам снова придет - зовите маму. Если она испугается и уйдет, то, считайте, вы добились цели. А если нет - пусть с ней ваша мама разбирается. Так что вы в любом случае ничего не теряете.
- Ага, если она спрячется, мама будет ругаться.
- А вы с ней вечером поговорили?
- Да, - хором ответили они.
- Ну и как?
- Мама сказала, что все это глупости и чтобы мы перестали выдумывать.
Илья недовольно покачал головой. А чего он ждал от Вероники?
- Завтра утром мы с ней поговорим, - кивнул он девочкам, - я же обещал.
- А сегодня? Можно мы посидим здесь до утра? - спросили они хором.
- Конечно можно, - улыбнулся Илья, - ну не гнать же вас на улицу.
Через десять минут дети, нахватавшись печенья и конфет, начали клевать носами. Не вести же девчонок домой среди ночи? Тем более что дома они вряд ли уснут.
- Ну что, Серый, ложись со мной. Девчонок на твою кровать уложим, не возражаешь?
Сережка помотал опущенной сонной головой.
Илья перенес девочек в спальню и устроил на Сережкиной кровати. Похоже, заснули они мгновенно. Если учесть, что несколько ночей подряд их мучили «привидения», удивляться было нечему. Сережка к тому времени занял место у стенки.
- Пап, а это была Мара, про которую ты рассказывал?
- Да.
- Я ее не так представлял.
- А как?
- Я думал, она страшная. А она… - Сережка мечтательно вздохнул, - она красивая.
Илья сжал губы и покачал головой. Этого только не хватало, Сережка же еще ребенок!
- Пап, а она опасная?
- Для тебя - нет. Но все равно будь с ней осторожен. Понимаешь, никто из них не хочет нам зла, даже наоборот. Но они так устроены.
- Они не любят людей?
- Нет, и так я бы не сказал. Просто они другие. Когда-то люди умели жить с ними в мире и согласии, а потом разучились.
- А можно этому научиться?
- Не знаю, наверное. Мне кажется, что их надо принимать такими, какие они есть, и не забывать свое место. Надо быть частью мира, а не пытаться над ним подняться.
- Но человек же царь природы?
- Нет, не царь… - Илья вздохнул, - он - ее венец. Чувствуешь разницу?
- Наверно, - неуверенно ответил Сережка, - а почему здесь нельзя жить?
- Потому что это место поклонения Каменному лику. Это место общее для всех, а люди хотят оставить его только для себя. Это как жить… на кладбище, например. Нехорошо ведь, правда?
- Страшно.
- Поэтому и страшно, что нехорошо. Спи, поздно же.
- А ты?
- И я.
Илье не спалось. Он дождался, пока уснет Сережка, и встал. Встреча с Марой взбудоражила его. Он не мог не думать о завтрашнем разговоре с Вероникой и понимал, что ему опять придется унижаться, чтобы только попробовать что-то ей объяснить. А с другой стороны, он должен передать Веронике слова Мары. Только потому, что его попросили это передать.
Но каким бы тяжелым ни представлялся ему завтрашний день, мысли его так или иначе возвращались к Маре. Ну чем же она так желанна? Смотреть же не на что! Маленькая, хлипкая, нескладная. Но внутренний голос подсказал: тонкая, гибкая и воздушная.
Илья сел в столовой у окна и налил в кружку чая, достал с полки свою синюю тетрадку с пожелтевшими от времени листками в клеточку и открыл ее на чистой странице.
Эту тетрадку лет двадцать назад подарили ему на день рождения. Он сразу оценил ее преимущества - в ней было страниц четыреста, не меньше, она задумывалась как ежедневник. Вечная штука - прошитая и переплетенная в твердую обложку, как книга. При его привычке терять вещи могло показаться удивительным, почему эта тетрадка до сих пор с ним, тем более что бросал он ее где попало. Вообще-то он никому не говорил о том, что пишет в синей тетрадке, но почему-то все его друзья и близкие об этом знали, хотя он и мысли не допускал, что кто-то без его ведома может в нее заглянуть.
