Евгений Лукин - Раздолбаи космоса, или Гений кувалды
Желудок помаленьку сокращался Ощущение – болезненное, но, постоянно недоедая, Кляпов привык к вечному чувству легкого голода, как, наверное, привыкают к ломоте в суставах. Только вот лежать без движения обернулось для Никиты удивительно трудным занятием. Руки откровенно и бесстыдно тосковали по ломику. Так и подмывало встать да разбить пару глыб. «Привык… – с горечью мыслил Никита. – Интересно, у отставных палачей – то же самое? Дремлет небось в кресле, а сам тоскует; заняться бы делом, намылить веревку…»
Спать не хотелось. Да оно и к лучшему. Сны Никиту в последнее время одолевали дурные. Лучше уж полежать, подумать…
Улицу стремительно и бесшумно пересекла наискосок косматая пыльно-серая тень. Приостановилась, просияла парой совиных глаз и попятилась, прижимая к груди что-то блеснувшее металлом. Веки Никиты были полуприкрыты, и зверек, должно быть, счел его спящим. Любопытство одолело, и лупоглазый стал подбираться поближе к прилегшему у стены человеку. Никита слегка приподнял голову. Зверек замер. Сокровище, прижимаемое к пушистой шерстке, имело вид толстого хромированного крюка сантиметров пятнадцать длиной.
– Зой? – печально осведомился Никита, глядя на железку.
Телескоп воровато оглянулся и пододвинулся почти вплотную.
– Зой! – тихонько свистнул он по секрету.
– Такой симпатичный… – устало упрекнул его Кляпов. – А воруешь…
Телескоп взъерошил шерстку и толкнул Никиту в лодыжку кончиками розовых пальчиков.
– Сьо зой! – сообщил он, возбужденно указывая куда-то краденой деталью. – Сли!
– Не понимаю… – сказал Никита, закрывая глаза. Телескоп не унимался.
– Зой! Сьо зой! Сли! Зьом!
– В сообщники, что ли, зовешь? – Никита безнадежно усмехнулся. – Нет, Телескоп, ты уж как-нибудь без меня…
Тот уставил на него недоуменные зыркалы.
– Тьок! – осуждающе чирикнул он – и канул в прозрачных сумерках.
Было очень тихо. Таинственно мерцали айсберги опор. Потом где-то неподалеку раздался хруст удара, и Никита снова приподнял голову. Кто-то что-то ломал. Даже ночью. Представилось вдруг, что это оголодавший без ежедневного приношения Крест вышел тайком разбить пару глыб – и злорадная улыбка коснулась пересохших уст Никиты Кляпова. Крест был теперь над ним не властен. Над ним никто уже был не властен. Даже хозяева…
Однако следует сказать, что удары были какие-то необычные. Не слышалось, к примеру, выстрелов лопающейся глыбы, металл звякал о металл, а в промежутках раздавались знакомый рыхлый хруст и шорох, словно от оползающего по склону песка. Долбили стену… Странно. Никита приподнялся на локте и повернул голову. Причем где-то совсем рядом долбили – видимо, неподалеку от завалинки Леши Баптиста… Пойти взглянуть? Никита подумал и вновь опустился на покрытие. «Меня это не должно волновать, – надменно напомнил он себе. – Меня уже ничего не должно волновать…»
Хрустящие удары слышались довольно долго, потом смолкли. Никита задремывал и тут же, вздрогнув, просыпался. Стоило закрыть глаза – начинались прежние ночные кошмары… Где-то он читал или слышал историю о том, как старую прачку спросили, что ей снится. И та со вздохом ответила: «Стираю…» Прачка во сне стирала. Никита – ломал.
Наконец он вздохнул, сел и, упершись ладонями в покрытие, перенес крестец ближе к стенке. Привалился спиной и недовольно оглядел окрестности. Располагавшиеся слева от него пять колонн и впрямь складывались в некое подобие улицы, и в конце ее Кляпов уловил некое движение. Всмотрелся. Там, вяло переставляя ноги, брела понурая и долговязая человеческая фигурка, причем направлялась она именно в сторону Никиты.
«Ночная жизнь… – подумалось ему. – Вот уж не предполагал, что здесь по ночам так людно…»
Фигурка тем временем приблизилась, и Никита узнал Ромку. Молодой человек брел, недоуменно озираясь, словно, попав за полночь в незнакомый район, высматривал телефон-автомат. Потом безрадостный взгляд его упал на Кляпова. Ромка остановился, подумал. Потом подошел и сел рядом. Подтянул колени к груди и обхватил их длинными, как плети, руками.
Оба долго молчали. Наконец Ромка хмуро спросил:
– Ты это… До смерти решил голодать или как? Никита не ответил. Ромка вздохнул.
– Мне, что ли, тоже с тобой голодовку объявить? – Шлвил он с тоской в голосе.
Кляпов удивленно повернул к нему голову.
– А вам-то с чего? – неприязненно осведомился он.
Ромка уныло боднул колени.
– Скучно… – сказал он. – И не спится ни фига!
– Странно, – заметил Никита. – Уж, казалось бы, вам-то!
Ромка отнял лоб от колена и с вялым интересом посмотрел на Никиту Кляпова.
– А чего это ты ко мне на «вы»? Давай на «ты»…
– А я со всем этим миром на «вы», – объяснил Никита. – Я не хочу с ним близких отношений…
– А-а… – Ромка уважительно взглянул на собеседника, хотя вряд ли что понял из его последних слов. – А на дедка не обижайся. Он сам потом жалел, что насчет мумий загнул… Он вообще-то ничего дедок, хороший…
Произнесено все это было довольно уныло и сопровождалось еще одним удрученным вздохом.
– Был сегодня в «конуре», – продолжал Ромка. – Сигарету хотел измыслить – ни фига! Так, цемент какой-то сыплется…, И чего я в эту тарелку влез?
Он было задумался, как вдруг унылая физиономия его оживилась и стала совершенно разбойничьей.
– Во! – сказал он. – Точно! Пойду сейчас в незаселенку…
– Простите, куда? – не понял Кляпов.
– Ну где не живет никто… Оборву пару этих… световодов… Крест-накрест – и перемкну на фиг!
– Зачем? – пораженно спросил Никита. Ромка поднялся, недобро ухмыляясь.
– А так! – бесшабашно отвечал он. – Для интереса. Может, опять какой прикол получится.
* * *Утро началось со скандала и скандалом продолжилось. Грозный рев Леши Баптиста ворвался во сны так неожиданно, что Никита Кляпов, по правде сказать, испугался. Несколько секунд он со страхом глядел на склонившееся над ним искаженное чугунно-сизое лицо Леши, но вдруг вспомнил, что бояться ему теперь, собственно, нечего, – и снова закрыл глаза.
– Твоя работа? – неистово гремело над ним. – Твоя работа, я тебя спрашиваю? Нет, ты глаза не закрывай! Ты ответь!
Никита лежал в темноте и развлекал себя тем, что жмурился то плотно, то слабо, отчего под веками возникало причудливое пятно, становясь то пронзительно-синим, то тускло-багровым.
– Чего разорался? – произнес из пятнистой темноты недовольный голос Василия.
– Над завалинкой – видел? Видел, что выдолбили?
– Нет… А чего там?
– Ну пойди посмотри!
– Так а он тут при чем?
– А чего он тут лежит!
Кто-то издал негромкое рычание. Наверное, Василий.
