Нелли Видина - Лепестки холода (СИ)
— Да? — с раздражением ответила я, и тут же пришлось брать себя в руки, потому как вампир уловил моё недоброе настроение и ощутимо напрягся.
— Это Алик. Как у тебя дела?
— Еду домой.
— Всё ещё?
Если бы не ночные приключения, я бы уже добралась до дома, но делиться столь сомнительными достижениями, как убийство с помощью некромантии и приобретение кровососа — увольте.
— Конкретно сейчас я не еду, Алик. Я кофе пью.
— Ты, надеюсь, близко к Хельбургу?
— Не совсем. Всю ночь как сумасшедшая я не гнала. Уехала на достаточное расстояние.
— Хорошо. Потому что он фанатик, — пояснений не требовалось.
— Вот допью и поеду.
— Рад, что ты в порядке, — неожиданно сказал Алик, — тут странные события были. Мне пора. Пока, — и Алик отключился, не дожидаясь моего ответа.
Славно. Я покосилась на своё приобретение.
— Как тебя зовут? — наконец, я решила выяснить то, что принято узнавать в начале знакомства.
— Как будет угодно моему мастеру, — с лёгким беспокойством ответил он.
— Разве? Я всегда считала, что у вампира сохраняется имя, которое он носил при жизни.
— Обычно так и есть, — согласился кровосос, и беспокойство его усилилось. Он замолк.
— Продолжай.
— Да, мастер. Иногда новообращённому дают новое имя, если кто-то из старших вампиров так хочет. Например, лет триста назад в Кайуне стал мастером города вампир, переименовавший всех своих бойцов в Алексинов.
— Переделка Алесандра?
— Да. Тому мастеру хотелось, чтобы у всех его воинов было одно имя.
Я кивнула. Судя по тому, что отвечать на мой изначальный вопрос вампир не очень стремился, то можно предположить, что имя ему дали, и оно ему категорически не нравится. Проверим?
— Тебе имя тоже дали новое, когда обратили?
— Да.
— Кто дал?
— Мастер города и мой создатель.
— Ты хочешь другое имя?
Я была уверена, что он скажет «да». Я почувствовала его радостный порыв, резко сменившийся испугом:
— Как будет угодно моему мастеру.
Не уверена, что задаю правильный вопрос, но мне даже просто интересно, без дальнейшего практического применения:
— Как тебя звали до обращения?
Вампир опустил голову, страх усилился:
— Простите меня мастер, я не помню. Мой создатель запрещал мне помнить, я забыл…, давно забыл.
— Ясно, не имеет значение. Я сама дам тебе имя.
Вампир вновь обрадовался.
— Буду звать тебя Северьян.
— Да, мой мастер.
Кажется, ему понравилось. Вот и славно. Кофе кончился, пора ехать. Я чуть косилась на вампира, теперь уже не безымянного, и пыталась разобраться. Возраст я определила как пятьсот лет с хвостом. Если точно, то ощущалось на уровне пятисот шестидесяти трёх. Вампир старый и слабый. К уровню мастера даже не приблизился, и не приблизится уже никогда, потому что сила растёт только первые пару столетий. Потом развитие полностью прекращается. То есть он обречён вечность пробыть мальчиком на побегушках.
Меня смущала слабая реакция вампира на происходящее вокруг. Сильные эмоции он испытывал только, когда смотрел на солнце. Это мне понятно. И совсем не понятно, почему он словно не замечает тот факт, что я — человек. Предположительно могу объяснить это воздействием своей силы. Но почему он так спокоен относительно машины? Не думаю, что он дружен с прогрессом. Спросить?
— Северьян.
— Да, мой мастер?
— Ты хорошо понял, кто я?
— Мой мастер, — спокойно ответил он.
— Да, но я о другом. Я не вампир, а…
— Некромант, — так же ровно произнёс Северьян, надо привыкать звать его по имени. А вообще, забавно он ответил. Я полагала, что существуют вампиры, оборотни, люди. Он выделил меня в отдельную категорию. Раньше бы я обиделась, а сейчас не уверена, что у меня есть повод. Как говорят, на правду не обижаются. Я вздохнула и продолжила допрос:
— Тебя это не смущает?
— Мастер, ты видела, что со мной делал мой создатель…
Фраза оборвалась, и я поняла, что он сказал не всё.
— Говори, — приказала я. Я понимаю, что заставляю его вернуться мыслями в кошмар, но права на доброту и сюсюканье у меня попросту нет, потому что, если я не разберусь со своим приобретением, то поплачусь шкурой.
На уровне интуиции и шестого чувства я чётко поняла, что говорить вампир не хочет, но почему-то не может противиться приказу, но об этом я позже подумаю.
— Прости мне, мой мастер, но у тебя нет опыта палача, как у моего создателя. Даже если я опишу тебе самые страшные его пытки, ты их, так как он, повторить не сможешь.
Лучше бы не спрашивала, честное слово.
— Ясно, — процедила я и замолчала.
Дорога стелилась под колёса. Наверное, зря я зеленушку развалюхой зову, не новая, но вполне приличная машина, ездит, не подводит. Я переваривала информацию около получаса, и снова пристала к Северьяну с вопросами:
— Не первый раз на машине едешь?
— Первый, мастер.
Я даже корпусом к нему развернулась. Тут же спохватилась и вернула внимание дороге.
— Ты не похож на…, — чуть не ляпнула «человека», на человека вамп явно не тянет, — того, кто в машине впервые.
— Сидения обычные, — заметил он. Но всё-таки чуть занервничал и придвинулся на пару миллиметров ближе. Странная реакция. Хотя нет, не странная. Чтобы его создатель с ним не делал, он оставался единственной причиной существования Северьяна. Теперь источником существования являюсь я.
Стоит разорвать телесный контакт, и он сгорит на солнце. Мастер для слабого вампира — это всё, как бы вамп к хозяину ни относился, инстинкт заставляет искать защиту именно у мастера.
Приеду — будет лисам сюрприз. Кстати. Я достала мобильник и набрала номер Алана.
— Фокси? — ответ не заставил себя ждать.
— Соскучился? Можешь не говорить. Я звоню сообщить, что сегодня возвращаюсь.
— Дирк будет счастлив.
— Надеюсь, ты его не обижал? — тотчас уточнила я.
— Я помню твой запрет, Фокси. Да и не давал Дирк повода.
— Хорошо. Скоро буду. До встречи.
Я сбросила вызов. Последний рывок, и я дома. Как же я соскучилась по своему кладбищу. Оставался последний штрих перед финишной прямой: продумать дорогу. Ехать через Хельбург я точно не собиралась. Буду делать крюк. Чем позже о Северьяне узнают, тем лучше. Интересно, насколько Стас силён, как быстро почует нового вампа?
Я вдавила газ, зеленушка набрала скорость. Выехав из города, я ещё прибавила. Поймала себя на том, что улыбаюсь. До Хельбурга оставалось всего ничего. Какие-то тридцать-сорок минут, и я подъезжаю. Вот оно кладбище, вот он мой особнячок.
