Вероника Иванова - Отражения (Трилогия)
Ведуньи иначе прозываются Дщери, то есть «дочери». Дочери Земли. Они наделены своим Даром с момента зачатия — оный Дар не нужно развивать или усиливать: наступит день, и он сам заявит о себе. Другое дело, что его Сила очень и очень невелика по сравнению с Силой магов более высокого порядка. Ведовство — наука наследственная. И — наследуемая. Ведунья, чувствующая приближение смерти, находит себе преемницу, которая станет новым вместилищем знаний, накопленных поколениями, жившими до неё [9]. Традиция очень разумная и понятная: отправлять юную ведунью в дальние края, чтобы обучить магии, слишком накладно и опасно. Да и деревня не может долго оставаться без её помощи. В каждой местности свои Кружева Сил — неграмотной сельской девушке ни к чему теория Высших сфер, ей нужно знать имена и привычки домашних духов, разбираться в травах, растущих рядом с домом, любить людей, которых она помнит с момента своего рождения... Кстати, надо признать, что знакомой мне деревне очень повезло: далеко не везде есть своя собственная ведунья...
— И тебе мир, юноша. — Голос, заставивший меня вынырнуть из кучи мусора, сваленной на чердаке моего сознания, был глубок и звучен. Голос человека, досконально изучившего свои возможности и тем — опасного. Даже если ваши силы невелики, но вы чётко можете установить их пределы, вы легко справитесь с противником, который вдвое сильнее вас, но не умеет правильно распоряжаться дарованным ему могуществом. Это — моя главная заповедь. Или — моё главное наказание, потому что я никак не могу понять, на что именно и в какой момент способен...
Я почти ощутил, как она изучает мою ауру. И даже знал, что видит старуха: жёлто-серое пятно с россыпью белых снежинок. Я чист, как небо над твоей головой, дорогуша, даже не старайся!
Минуту спустя она вздохнула, ослабляя внимание, но не убирая Око полностью. Однако... Я кажусь ей столь опасным субъектом?
— Гизариус прислал меня помочь с огородом, почтенная.
— Он щедр, как всегда. — Чуть улыбнулась, но тепла в глазах больше не стало.
Или ты много мнишь о себе, дорогуша, или... Твои мысли заняты совсем другим, нежели грядками...
— Вы позволите взглянуть, что мне предстоит?
Она вежливо кивнула:
— Конечно, юноша... Нида тебя проводит.
Из-за спины старухи выступила девушка — настолько же юная, насколько стара была её наставница. Высокая и худая, как и сама ведунья. Кожа такая тонкая, что кажется почти прозрачной. Светлые волосы лёгким пухом вьются вокруг треугольного личика. Невзрачная, если не сказать — некрасивая. Только в глазах та же Сила, даже цвет тот же: два тёмно-синих костра в ледяной пустыне.
— Пойдёмте. — Она улыбнулась, и лицо сразу ожило: красоты не появилось, но исчезла пустота, и Нида стала совсем похожа на человека из плоти и крови, а не на призрака...
Огород был достаточно ухожен, но общую картину портили разросшиеся кусты овражного ивняка, подбирающегося к грядкам. Да, дел здесь по горло...
— В этом доме есть инструменты? — обратился я к девушке после недолгих раздумий.
— Инструменты? — Растерянное недоумение.
— Ну да... Лопата, топор... — Неужели придётся тащиться ещё и за ними?
— Да, есть. — Она довольно кивнула, и через пару минут поисков в сарайчике я стал обладателем топорика и лопаты, вид которых едва не заставил меня грязно выругаться. Ну надо же, довести металл до такого плачевного состояния! Да мне только на заточку придётся день потратить. Или несколько дней...
— Я схожу в деревню, почтенная, постараюсь справить инструмент. Вы не будете против, если к работе я приступлю завтра?
— Как вам будет угодно. — Робкая улыбка и кивок.
На том и порешили. Я попросил её найти для меня старые ненужные перчатки или рукавицы, собрал орудия своего будущего труда и поплёлся через луг в деревню.
Кузнец оказался человеком понимающим и помог отчистить ржавчину и выправить кромку лопаты молотком. Топор, лишившийся грязно-коричневого налёта, выглядел вполне прилично, и я, выпросив точильные камни с разными «зёрнами», устроился у ограды кузни, методично шкрябая по лезвию. Такому ремеслу меня не нужно было учить: ножи я точил, было дело, так что и с топором разобраться смогу...
— Загубишь вещь, — буркнул гном, искоса наблюдавший за моим «творчеством».
— Это ещё почему? — Я даже забыл обидеться на то, что меня критикуют.
— Так колун же, а ты весь горбик ему сточишь... С таким-то усердием, — неумело съехидничал гном.
— А мне колоть не нужно, я рубить собираюсь, — в тон «почтенному Гедрину» ответил я.
— Тогда на наковальне надо подправить, — продолжал мой неожиданный советчик.
— Зачем отвлекать людей от работы? Для моих целей сгодится и такой топор. — Уголки рта дрогнули, но я не стал улыбаться. Пока.
— Как знаешь. — Гном почесал подбородок и, ободрённый мирным началом беседы, решил развить свой нечаянный успех: — А что ты будешь делать?
— Кусты корчевать. — Я не счёл нужным делать тайну из своих занятий.
— Ну, тогда топор точно — не жилец!
— Почему?
— Ударишь по корню — попадёшь по камню, — пояснил Гедрин.
— Камни я прощупаю и изыму.
— Прощупаешь? — Он не понял.
— У меня есть лом, — довольно сообщил я, на минутку отрываясь от процесса заточки.
— Лом? — Гедрин с сомнением посмотрел на мои хилые плечи. — А ты его поднимешь?
— Подниму. А дальше он сам будет действовать. — Я повертел топор, приноравливаясь к его тяжести.
— Не по руке он тебе, — авторитетно заявил гном.
— Сам вижу, — буркнул я. — Великовато топорище. Ну, ничего, сойдёт...
— Дай-ка, подрежу.
Я чуть не открыл рот от удивления:
— С чего такая любезность?
Гном неопределённо пожал плечами:
— А чего не помочь-то? Ну, покажи руки, сейчас мерку сниму...
Я хмыкнул, но позволил ему тщательно изучить мои ладони и запястья. Гедрин ощупал их, обмерял затейливым шнурком с узелками — только что не покусал, потом взял топор, сделал несколько взмахов ножом, заполировал куском щетины срезы и торжественно вручил мне результат своего труда.
Я попробовал. Могу поклясться, стало удобнее!
— Спасибо.
— Да не за что, в общем...
Мы замолчали. Я перешёл к заточке лопаты, а гном стоял рядом, то отворачиваясь, то снова впиваясь взглядом в мои пальцы, покрытые металлической пылью. Я прекрасно понимал его терзания и сомнения, но помогать не спешил: сам заварил эту кашу, пусть сам и расхлёбывает. Мне первым извиняться не за что. Ну, разве что за нелепую шутку... Так она прервалась вовремя, не зайдя непоправимо далеко. Никакого чувства вины я не испытывал и с интересом ждал, какими словами мой обидчик попробует извиниться. В этот раз, поскольку первую попытку он с треском провалил. Не без моей помощи, разумеется...
