Андрей Дай - Искра Зла
- Эмм... Арч?! Господин стрелецкий воевода?! Принц Ратомир тебя зовет.
- Весьма любезно с твоей стороны передать мне эту весть, - хихикнул я, отпуская на волю светящуюся фигуру из пяти переплетенных рун. - А что же мой отрок?
- За ним тоже послали.
- Ого, - вскинул я брови. - Забавно.
Легко поднялся, подхватил лук, и перевязь с мечом. И, широко шагая, отправился в сторону крепости.
- Они велели шатер поставить, - крикнул в спину пыхтящий от усердия в попытке не отставать Бубраш. - В острожке. У стены.
Я тут же изменил направление. Ждать носатого не намеревался. Любопытство подгоняло.
В южной стене твердыни, между двух могучих башен, в стене есть малый ход. Калитка с тяжелой дубовой воротиной, ведущая внутрь толстенной стены. А оттуда извилистым коридором - во двор крепости. Той осенью, пристраивая к великой стене свою деревянную крепостцу, ход тоже учли. По сути, только он и связывал два укрепления. Потому, хотя и охраняли день и ночь, а держали его открытым.
Вот возле этой самой калитки и нашелся расшитый золотой нитью ханский шатер.
Я приветливо кивнул велиградским мужичкам и вошел.
Яролюб яростно спорил о чем-то с Парелем. Сурово хмурившийся Паркай сверкал потемневшими в сумраке шатра глазами на застывшего в кресле Инчуту. Варшам нервно теребил свисавшую с виска седую прядь и внимательно слушал принца.
Я остановился на пороге. Походных кресел в палатке было восемь. Два пустовало, и это значило, что ждали не меня одного.
- Кто-то еще должен прийти?
- Командир послал отыскать твоего отрока, - неожиданно любезно после смурных взглядов поделился молодой Панкратыч. - Сказывал, после и с ним разговор будет.
- О чем? - снова удивился я. Мне казалось, Ратомир и отличает-то отрока только потому, что тот всегда подле меня.
- Не сказывал, - дернул плечом княжич.
- Забавно, - протянул я.
Каменец хотел было еще что-то сказать, да не успел. Принц хлопнул по подлокотникам, привлекая всеобщее внимание.
- Не по добру собрались мы сегодня здесь, не от добра полог тканевый ставили, - сурово поджимая губы в паузах между словами, выговорил воевода. - Как дело сладим, соратники, так и из памяти вон. Так и палаты эти снимем, словно их и не было. Дабы ядом взаимным жилища не марать...
Сердце дрогнуло. Слышал я об обычае таком. Только в сказах тех о предательстве речь вели.
- Воевода Чудска, как самый матерый из нас, судьей согласился быть, - продолжил Ратомир. - Я же, как воевода всего войска, честью своей клянусь приговор ваш исполнить в точности.
Вот тут-то я и задумался. А не за тем ли посланы люди искать дворового моего, что змею пригрел я на груди? Уж не соглядатай ли вражеский мой громкоголосый детина?
Принц умолк, взмахом руки передав слово пожилому Варшаму.
- Все орейские земли дали сынов своих для похода, - седой воин слишком долго сторожил границу, чтоб не перенять степную традицию начинать издалека. - Долгий путь совершили вы. В бою, плечом к плечу, против орды степной выстояли. Кровь вместе проливали...
Комендант оставил в покое волосы и сцепил пальцы в замок.
- Да только ходит... тут... один. Лжу, вишь, на брата своего боевого носит...
И только тогда, я вдруг понял, что все это заседание затеяно только ради одного человека. Ради Инчуты! И так мне стало... горько и стыдно, что даже уши огнем вспыхнули.
- К чему все это?! - заторопился я, пока угрюмые воеводы не договорились до чего-либо непоправимого. - С каких пор в орейской земле говорить стали запрещать? Да и я...
- Помолчи покуда, Арч Белый, - грубо перебил меня комендант. - Будет и с тебя спрос! Пока же Инчуту, лучного первого сотника, пытаем. Княжескому племяшу Яролюбу слово.
- Приходил сотник, - отрывисто, почти не поднимая глаз, пробурчал дубровичец. - Сказывал, что лесной народ орейским людом словно отроками да девками дворовыми правит. Еще... что урок князей дубровических - одно из деяний злобных. Еще, что обрыдло ему, лукарю ростокскому, под рукой лесной гадины ходить. Нет, мол, веры, что лесные за спинами не схоронятся, руками водя, пока ореи помирать станут.
Я не верил своим ушам. Но и не верить наследнику Дубровиц тоже оснований не было.
- Верно ли сие? - пророкотал Варшам.
Инчута пожал плечами и кивнул. Я пытался взглянуть в его глаза, но безуспешно. Ученик смотрел куда-то вдаль, над головой Пареля.
- Своим умишком до идеи пошел, или надоумил кто?
- Парель вот подсказал, - улыбнулся обвиняемый и опустил глаза на жреца.
- Я? - удивленно вскричал кому-то-брат.
- Ага. Ты. И поклон тебе за это!
Сотник поклонился, насколько это можно было сделать, не вставая с кресла.
Лицо толстяка начало стремительно наливаться кровью.
- Не ты ли прямо в шатре у Ратомира глаза мне открыл? Сказал, будто лесные наш народ за баранов бекающих держат? Сразу-то я не поверил. Думал долго, с людьми ведающими говорил. Тут все и сошлось. Прав ты оказался...
Принц с каким-то странным выражением лица меня разглядывал. А я не посмел встретить его взгляд. Инчута был одновременно прав и не прав. И вот на этой тончайшей грани, как на тонкой ветви, и располагался мой отец, князь одного из девяти родов, ответственный за орейский мир.
- Ты врешь! - взвился Парель. - Не мог я...
- Вон и княжич каменьский слышал, - припечатал жреца лучник. - И командир наш.
Принц кивнул. Чуть позже, задумавшись на минуту, согласился и Паркай.
- Так это я... не со зла! - зачмокал губами толстяк. - Не подумавши, в споре брякнул.
- Железом каленым бы тебе язык прижечь, - покачал головой седой воевода. - Чтоб ответ нес за сказанное. Слова, что птицы. Выпорхнут - не словишь обратно. Ты же чудовище пернатое на волю выпустил. Полетит над землями нашими, многих дерьмом измажет...
Казначей заметно побледнел.
- В селищах, где Арчевых родичей сроду не видали, или как Камень, где лесные хорошо если раз в десять годов появляются, люди, может, и не поверят, - сурово продолжал судья. - А Росток да Дубровицы у самой опушки стоят. В каждой семье, поди, человечки есть, кто по глупости или корысти ради в лес ходили да о длинные стрелы шкурой поранились. Там лжу могут и к сердцу принять. Ты, младший мудрого Панкрата, чего скажешь?
Паркай тряхнул богатой гривой соломенных волос:
- Мастер Ветра чего отмалчивается? Его это все больше всех касается.
Я задумался. Не так-то и просто было подобрать нужные слова. Особенно если не хочешь чтоб твоя речь показалась бы кому-нибудь оправданиями.
- Когда настала пора, один из дядьев взял меня с собой в патруль, - глядя в васильковые глаза младшего из сидящих в шатре воевод, начал я. Мне было важно, чтобы именно Паркай поверил. Почему-то я понял, почувствовал: примет младший - примут и все остальные. И Инчута.
