Ольга Погожева - Я стану твоим врагом
— Что происходит? — решилась подать голос Флорика. Происходило что-то странное, и молчать и дальше девушка уже не могла. — О чём вы говорите?
Сутенёр повернулся к ней, изображая полнейшее внимание и готовность слушать.
— Девочка моя, — по его губам скользнула знакомая скользкая ухмылка. — Видишь ли, у нас есть свои законы… некий кодекс…
— Знаю, — перебил Феодор. — Ближе к делу, Бенедикт.
— О-о-о, — протянул сутенёр, подмигивая застывшим у порога Топору со вторым охранником. — Сразу быка за рога! Прирождённый лидер! Клянусь Клеветником, этот парень мне нравится! Кроме того, совершенно ничего не знает о наших прошлых делах… — на лицах Топора и Ренольда промелькнуло одинаковое выражение полнейшего понимания и обоюдного согласия. — И избавит нас от борьбы с Кареном… — очередная многозначительная ухмылка Бенедикта, адресованная Ренольду, просто-таки лучилась самодовольством. — Ведь если всё по закону, и парень займёт священное место по всем правилам, то даже Карен не посмеет нарушить кодекс.
— Я так полагаю, — прокашлялся Ренольд, глядя на Топора, — мы все голосуем «за»?
— Клеветник с вами, — выругался палач, не сводя глаз с мёртвого тела бывшего главаря. — Бенедикт прав!
— Вот и славно, — ухмыльнулся тот, скрещивая руки на груди. — Даже если Вилора против, получается трое против двух…
Феодор не выдержал. Недомолвки и смятение были тем, чего никак не ожидал галагатский вор, идя на опрометчивое признание, и, похоже, убивать их не собирались — по крайней мере, пока — а значит, самое время проявить характер. Кроме того, ему совершенно не нравилось то, куда клонил хитрый сутенёр.
— Бенедикт! — рыкнул Фео, делая шаг вперёд. — Можешь мне объяснить, что уготовано человеку, убившему Большого Питона?
С лица бывшего рыцаря спала вечная усмешка. Бенедикт смотрел ему в глаза с той абсолютной серьёзностью, которая не оставляет места сомнению. Феодор понял, что сейчас он видит Бенедикта таким, каким он был раньше — без всего того, что кривило, искажало черты красивого лица, то и дело прорываясь наружу — и слышит от него, возможно, впервые, чистую правду.
— Такому человеку, Фео, приходится занять его место.
Феодор ещё пытался осознать услышанное, когда сутенёр усмехнулся и добавил:
— Приветствую тебя, Большой Питон.
В лесу царили прохлада и покой. Они ехали по тропе неспешно, никуда не торопясь, и Михо взахлёб рассказывал новому другу всё, что не успел рассказать старым. Синий баронет принял его поначалу настороженно, но постепенно всё больше проникался доверием к глубоким познаниям молодого лекаря, его тихой улыбке, когда Михо высказывал свои наивные предположения и догадки, мягкому тону во время объяснений, и бесконечному терпению, которое оказывал ему Януш в часы их занятий.
После ухода Фео и Фло Михаэль заскучал — ровно до тех пор, пока госпожа Ами не объявила о своей помолвке с неким валлийским офицером и скором замужестве. Учительница не пожелала бросать своего любимого ученика, предложив и дальше продолжать их занятия, но леди Марион решительно и в крайне резкой форме отклонила подобное предложение, узнав, кем являлся её будущий супруг — сэр Дейл, один из самых приближенных к Ликонту офицеров. И хотя госпожа Ами клятвенно утверждала, что знакомство их оказалось случайным, на службе в храме Единого, леди Марион и слушать не пожелала ничего, что касалось её пребывания в доме. Михо лишился ещё одного близкого человека.
Синий баронет знал, что для них с мамой настали трудные времена. Марион молчала, но Михо понимал, видел сам — маме становилось всё сложнее содержать снятый в Галагате дом, платить Плошу и Кешне, сэру Эйру. Мама не признавалась, почему так произошло, и почему всё чаще в разговорах с экономкой Кешной звучала негромкая, сухая фраза Синей баронессы: «Мы не можем себе этого позволить».
Михо быстро ощутил перемены: даже праздничные обеды и ужины стали скромнее, а карманные расходы мама и вовсе сократила до символической суммы.
Януша баронет уже видел несколько раз: лекарь прибывал к дому баронессы зачастую вместе с ней, бок о бок, помогал спешиться, хотя такая прекрасная наездница, как Марион, вряд ли нуждалась в помощи, и уезжал. В последний раз они довольно долго прощались — Михо наблюдал из окна — лекарь пытался убедить в чём-то Синюю баронессу, Марион качала головой, и даже девятилетний Михаэль понимал, как сильно мама устала, как остро нуждалась в поддержке.
А на следующий день Януш появился в их доме ещё раз, и Синяя баронесса объявила, что до тех пор, пока не будет найден новый учитель для Михо, лекарь будет заниматься с ним лично, поддерживая и укрепляя крупицы знаний, вложенные госпожой Ами.
Михаэль и представить себе не мог лучшего учителя. Януш умело чередовал часы учёбы с практическими занятиями, корпение над книгами с воодушевляющими юного баронета прогулками по лесу. Сэр Эйр безоговорочно доверял Янушу, настолько, что даже позволил им углубиться в лес вдвоем, оторваться от телохранителя баронета. Януш рассказывал Михаэлю о своей жизни в монастыре Единого, о том, как монахи впервые открыли в нём талант к врачеванию и редкостный целительный дар. Михо слушал с упоением, едва ли не заглядывая в рот новому учителю. Януш рассказывал ему и о различных способах лечения болезней и ран, о новых препаратах, которые помогали справиться с заразной хворью, от которых воины гибли сотнями и тысячами, если не удавалось вовремя остановить заражение. Михо слушал с удивительным для обоих пониманием, задавал вопросы, на которые лекарь отвечал с удовольствием, отмечая поразительную склонность баронета к точным наукам.
— Януш, вот, вот! Желтая настурция, целая поляна!
— Точно, — лекарь спешился, доставая из походной сумки два ножа. — Срезай одни только бутоны, нам нужны лепестки. Из стеблей потом вырастут новые цветы, и цикл не будет прерван.
Михо с интересом втянулся в работу: Януш устроил своеобразное соревнование, кто быстрее наберёт полную сумку лечебных трав. На удивление, заниматься с баронетом оказалось вовсе не в тягость. Михаэль оказался благодарным и сообразительным учеником, и, кроме того, с удовольствием помогал лекарю в часы досуга, помогая собрать лекарственные травы и обработать их.
В лабораторию, устроенную Янушем в загородном поместье герцога Ликонта, которое пришлось прикупить из-за приезда Наалы, лекарь никогда не решился бы привести Синего баронета, но в найденный недавно в лесной глуши заброшенный домик приводил часто: здесь Януш просушивал слишком душные травы и цветы, даже ночевал, когда отправлялся в поход за травами в одиночку и не успевал вернуться в город до заката.
