Цена вздоха (СИ) - Саяпин Владимир

Айва успокаивается, перестает кричать, снова отворачивается, презрительно хмыкнув, достает из-за пояса толстый, кожаный мешочек и бросает к ногам Аленушки.

— Хоть сотню раз подыхай. — Бросает Айва презрительно. — Только знай, что этим ты все равно никому не поможешь.

И оставив Аленушку сидеть на земле с куском еще не успевшего остыть мяса, с толстым кошельком и в грязном сарафане, опустошенную и лишенную сил, а сама возвращается в город, забрав с собой лишь оставшийся кусок приготовленного на костре мяса.

Скоро Айва возвращается в город, но здесь еще долго снует по улице, пытаясь незаметно шмыгнуть в переулок. Под пристальными взглядами идущих мимо мужичков, оказывается не так просто это сделать, так что колдунья так и ходит мимо переулка почти до самого вечера.

Стемнеть еще не успевает, когда Айва возвращается к мальчику в сарай, но вот мясо становится холодным. Ночь грозит вскоре опуститься мрачной тенью, изгнав дневной свет до утра, и колдунья тяжело вздыхает, пробравшись в сарай, будто вернулась домой после тяжелого дня. Алеша сидит к ней спиной, даже не оборачивается, ковыряется в простыне, смотрит под ноги, прогнув спину.

— Проголодался? — Сердитым голосом заговаривает с ним колдунья, еще не успокоившись после встречи с Аленушкой.

Сразу же она пытается успокоиться и подходит ближе, чтобы отдать угощение Алеше лично в руки, не приказывая ветрам относить к нему еду. Алеша все еще не оборачивается, и Айва лишь сейчас замечает, что отростки на его спине изменились. Они не выросли, не стали длиннее, и поэтому колдунья не сразу заметила перемены, но сделав шаг, она видит, что отростки теперь стали заметно толще, дрожат, но сидят на спине мальчика так плотно, что взгляду их движения поначалу кажутся спокойными.

— Ты что делаешь?

Айва становится у мальчика за спиной, наклоняется и замечает, что по простыне тянется муравьиный караван. Насекомые растягиваются длинной, почти ровной ниточкой, пересекающей всю простынь от края до края, а мальчик осторожно, даже бережно достает по одному муравью, давит пальцами и складывает рядом с ногой.

Айва роняет на пол мясо, увидев, что из муравьиных трупов мальчишка уже собрал целую горку, которую можно было бы наполовину заполнить ее ладонь. Тут же она хватает Алешу за плечо, разворачивает и, взяв за грудки, легко поднимает над землей.

Колдунья слишком злится и уже почти не контролирует своего гнева. Ее лицо вдруг так сильно искажается, что становится похоже на волчью морду. Очарование ее привычных, строгих черт не пропадает совсем, но так сильно изменяется, что Айву можно было бы не узнать, если бы ее лицо не преобразилось на глазах у мальчика. Даже зубы колдуньи становятся больше и острее, оскал шире, а кожа на лице так скукоживается, что от губы и до самых глаз вся покрывается тонкими, длинными складками. Айва начинает говорить, и в ее голосе вдруг проявляется хрипота, похожая на волчий рык, которая делает ее мягкий, звонкий и приятный голос пугающим.

— Что ты делаешь, оборванец!? — Спрашивает она, и мгновенно застывает.

С лица колдуньи тут же пропадает это жуткое выражение, и Айва вновь становится похожа на себя, вернув разом все очарование, но теперь на ее лице появляются редкие оттенки растерянности и удивления. От складок не остается и следа, кожа легко разглаживается, снова начав походить на гладкий шелк, но Айва даже не пытается скрывать изумление, глядя на спокойное, не выражающее никаких эмоций лицо мальчика, и больше всего — на его глаза, в которых рядом со зрачками уже появились черные пятна охватившего мальчишку проклятия.

— Они мешали спать, — с безразличием указывает Алеша на тонкую полоску муравьев на простыне, — я просто их наказываю.

Айва на миг чуть снова не раскрывает звериный оскал, кожа на ее лице опять начинает покрываться складками, но колдунья на этот раз мгновенно успокаивается, отпускает мальчика, отворачивается и пытается отвлечься. Взмахом, она заставляет ветер поднять кусок остывшего мяса, вытащить его из тряпки и поднести к Алеше.

Мальчик спокойно берет мясо, садится, как стоял, и начинает есть.

— Вкусно. — Сухо произносит Алеша.

Айва стоит рядом молча, с потерянным, хмурым выражением, раздумывая о чем-то, а затем, ничего не сказав, выходит на улицу.

Солнце легло на горизонт. Отсюда его можно разглядеть, и невысокие дома совсем не закрывают это чарующее зрелище от взгляда. Задумавшись, Айва долго следит за тем, как раскаленный, желто-красный шар застыл на краю земли. Совсем, как мальчик, думается колдунье. Еще немного, и он провалится в бездонную черноту, спящую там, куда не достает взгляд, но если солнце неминуемо взойдет снова, то вот мальчишка уже никогда не сможет выбраться из черного омута захватившего его проклятия.

Времени все меньше, словно мальчик также застыл на краю собственного горизонта, и только маленький шанс отделяет его от того, чтобы навсегда пропасть с неба человеческой жизни.

Глава 12 — Плохая затея

— Вставай. Поднимайся. — Будит Айва.

Мальчик открывает глаза, поднимает корпус, а выражение на его лице, словно каменное, ни капли не изменяется. И хотя Алеша видит непривычно серьезный взгляд Айвы, сухой и напряженный, но сейчас ему не хочется даже спрашивать о том, что так резко заставило колдунью измениться.

— Идем. — Продолжает Айва сухим голосом. — Сегодня мы исполним все твои мечты, так что готовься.

Мальчик вдруг оживает, его глаза открываются шире, и колдунья замечает, как черные наросты на спине, вздрогнув, медленно, постепенно утихают, дрожа все мельче и незаметнее.

— Что, уже не терпится? — Слабо улыбается колдунья. — Пошли. На улицах еще почти нет никого, по пути все узнаешь.

Алеше и правда не терпится. Быстро отойдя от сна, он преображается, вновь становится таким, как был до прошлого дня, все время оглядывается на Айву с ребяческим интересом и скоро не удерживается.

— А чего надо делать-то? — Спрашивает он.

— Ничего сложного. — Объясняет колдунья. — Сделаю тебе палатку, будешь торговать всякой ерундой. Я тут собрала… кое-чего.

— Торговать?

— Ты не слушаешь что ли? Да, торговать, продавать будешь оружие.

— Оружие?!

Алеша изумляется так сильно, что встает на месте, но Айва и сама в этот миг оборачивается, садится перед ним на корточки и берет за плечи.

— Слушай внимательно, мальчишка, тебе старик ведь рассказывал о проклятии? — Спрашивает колдунья, и когда мальчик растерянно кивает, она пододвигается. — Хорошо. Тебе нельзя давать чувствам волю, понял? Чтобы ни случилось, просто… просто будь счастлив.

Колдунья и сама немного кривит лицо, но иначе объяснить мальчику, как себя вести, не может.

— В общем, не сердись, что бы ни случилось, понял? — Говорит она. — Просто радуйся, думай о том, что скоро ты получишь свои хоромы. Нам только нужно денег скопить. Ты пока будешь для отвода глаз стоять у палатки, я тебе все позже объясню, а если продержишься, то останется только дождаться старика, и уже через пару дней мы в другом городе тебе такие хоромы отгрохаем, что закачаешься!

— В другом? — Спрашивает Алеша слегка погрустневшим голосом. — Надо еще будет идти?

— Да не надо будет никуда идти. Вмиг домчим на моих ветрах, даже ночи не пройдет! — Успокаивает колдунья, зачем-то начав поглаживать мальчику плечи. — Только до вечера продержись, а там поспишь и утром, как проснешься, мы тебе хоромы выберем. Да и что тебе этот город? Ты глянь, дыра какая. Хоромы у одного князя стоят, всего одна конюшня на всю столицу. Что ты тут делать потом будешь, верно? Ну, идем, живей, пока никого нет.

Айва утягивает мальчика, все время оглядываясь, и больше ничего не удается спросить. Вскоре они приходят на торговую улицу, но там Айва замечает, что Алеша уже стал вновь глядеть безразлично, словно тут же забыл все, что она только что говорила.

— Ты что, не рад? — Говорит она сердито, будто ругает, но тут же изменяет тон. — Послушай, дай мне немного времени, сейчас придумаю, как палатку сделать, а потом все объясню, только улыбайся. Не спрашивай, так надо. Улыбайся и делай вид, будто ты из всех людей самый радостный, тогда оно само так и получится.