Аномалия Шарли (ЛП) - Форд Ша

Затем что-то произошло.

В тот момент, когда я собиралась стиснуть зубы и сделать дикий выстрел, появилась еще одна пара рук. Они отделились от моих и плыли перед моим взором, как цветная тень. Эти руки были больше. У них были такие же веснушки, но гораздо больше шрамов. Руки уверенно двигались, наводя на быка заштрихованного двойника дробовика.

Я не знала, что еще делать, поэтому перевела прицел в соответствии с тем, куда целились руки. Затем я сделала глубокий вдох… и нажала на курок.

Луч вылетел из дула и устремился к быку. Лучи дробовика должны были выходить веером, но дополнительная длина этого ствола удерживала энергию, свернутую в тугую спираль, до тех пор, пока она не попала в быка, а затем рассеялась веером.

Одна сторона головы быка взорвалось, и огромное черное тело упало на землю, как камень. Это произошло так быстро, что Уолтер сделал несколько шагов, прежде чем понял, что бык был мертв.

— Чт…? Нет! Не стреляй в него! — он обернулся и указал на стадо, гремящее позади меня. — Бей по одной из них! Ударь по хорошей!

Я пыталась, но дробовик разрядился. Следующий луч пролетел полпути до ближайшей коровы, после чего распался в воздухе.

Когда Уолтер, наконец, перебрался ко мне, он хотел содрать с меня шкуру.

— Я сказал тебе одну вещь. Да, урод? Я сказал, не стреляй по большому. И что ты сделала? — он сорвал с головы зеленоватую шляпу и шлепнул ею по бедру. — Ты взяла и подстрелила самого большого из них!

— Да, потому что он собирался растоптать тебя! — сказала я. — Ты видел, что эта штука сделала с забором? И это дерьмо на колесах, которое ты называешь байком…

— Эй, не говори о моем байке!

— … не имело и шанса! Я спасла тебе жизнь, — я сунула оружие в середину его костлявой груди, — посмотри, вряд ли я сделаю это еще раз.

— Хм. Мне не нужно, чтобы ты спасала меня, потому что я никогда не умру, — он забрал у меня оружие. — Ты знаешь, почему?

— Потому что ты Счастливчик…

— Потому что я Счастливчик Уолтер! Поэтому.

— Да, и я обязательно позволю следующему быку сожрать тебя и высрать.

— Быки не едят людей! Они… они… — Уолтер нетерпеливо потер бороду, прежде чем пошел прочь. — Они едят траву, понятно? Они просто травоядные.

— Травоядные, — буркнула я.

— Ты шлюха! — крикнул он.

Я не такое сказала, но я решила не мешать ему.

Я смотрела, как Уолтер шагал, чтобы разобраться с быком, над его головой была занесена бензопила на солнечных батареях, и не могла отделаться от ощущения, что со мной что-то было не так.

Неестественно было видеть то, чего на самом деле не было. Говард давным-давно сказал мне, что это неестественно — Нормалы даже не видели сны, не говоря уже о том, чтобы видеть вещи, когда они бодрствовали. И Уолтер говорил, что люди тоже ничего не видели. Если только они не раздавят что-нибудь и не понюхают.

То, что я видела, ненормальное и нечеловеческое. Я знала, что должна была волноваться, что сходила с ума… но — нет. Что бы это ни было, это казалось хорошей вещью.

Я бы никогда не смогла сделать этот выстрел, если бы другие руки не показали мне, что делать. Я бы промазала, и Уолтер, вероятно, был бы мертв. Я не знала, что со мной происходило, и означало ли это, что что-то было не так. Все, что я знала наверняка, это то, что те вещи, которые я видела, пыталось сохранить мне жизнь.

Может, Говард ошибался насчет меня.

Может, я была какой-то Аномалией.

ГЛАВА 18

— Жесткий, как старая подошва, — стонал Уолтер.

Он мог ворчать, сколько хотел, но я никогда не была счастливее.

Мы сидели вокруг моего первого костра — того, который я сделала из простой палки и доски с несколькими отверстиями. Когда я впервые увидела, как Уолтер вот так разжигал огонь, я не могла в это поверить. Будто он создал пламя из ничего. Поэтому я приставала к нему, пока он не научил меня, как это делать.

Я целыми днями тренировалась, пока мы прятались в Логове, растирая палку между ладонями, пока у меня не появились волдыри. Пока у этих волдырей не появились волдыри. И пока они все не лопнули и не затвердели, превратившись в поверхность кожи, которую ничто не беспокоило.

Теперь мы жарили толстые полоски мяса, которые я нарезала и приправила, на костре, который я развела собственными руками. И мне было все равно, что кто-то говорил: я чертовски гордилась собой.

— Совсем не жесткое. У тебя просто не хватает зубов, чтобы жевать это.

Я оторвала от костей толстый кусок обжаренного мяса и медленно разжевала его, наслаждаясь всеми ароматами, заключенными в хрустящем жире. Я чувствовала, как жир стекал по моему подбородку, и знала, что выглядела не лучше животного. Но это не мешало мне есть.

Уолтер покачал головой, наблюдая за мной, и в его глазах мелькнул смех.

— Только костями не давись, дитя — черт возьми! Они мне понадобятся, чтобы сварить нам бульон.

Остаток дня мы провели, разбираясь с быком: Уолтер порезал его бензопилой, а я посыпала куски толстым слоем соли.

— Соль — это все, это самое важное, что может найти человек, после кристаллов, — объяснил Уолтер, когда я спросила. — Ты знаешь, откуда она, да?

Нет. Я знала, что от пота появлялась соль, и знала, что ароматизированная пыль поверх «SuperCrisps» в основном состояла из соли. Но я понятия не имела, откуда бралась соль.

— Океан, — сказал Уолтер, когда я покачала головой. — К югу отсюда много воды, но на вкус она не такая сладкая, как наша, — она вся соленая. Если попытаться ее пить, язык может сжаться так туго, что никогда не раскрутится. Но если зачерпнуть немного этой воды и дать ей высохнуть…

Уолтер рассказал, как делали соль, кто ее делал и как лучше всего украсть ее у караванов, не сдирая с них кожу. Но мне было трудно слушать после того, как я услышала об океане.

— Ты был раньше на юге? — прервала я.

Уолтер фыркнул от вопроса.

— Конечно! Я прошел весь путь вниз и сунул пальцы ног в песок.

— Он такой же красивый, как на картинках?

— Самое красивое место на земле, — сказал он, кивнув. Затем, после размышлений добавил. — Но там бывают ужасные бури. Дождь, который бьет до синяков, и ветер, дующий достаточно сильно, чтобы подхватить тебя и отбросить в сторону.

Меня это не смутило.

— Могли бы мы …? Как думаешь, мы могли бы пойти на какое-то время?

Он снова фыркнул.

— Конечно, нет! Я нарисую тебе карту, но я не пойду.

— Почему нет?

— Я слишком стар, дитя — черт возьми! Такая поездка прикончила бы меня. Ты можешь уйти после того, как я умру. Тебе придется уйти, — сказал он с ухмылкой. — Каждый должен увидеть океан до смерти.

До захода солнца было около часа, несколько часов с тех пор, как Уолтер рассказал мне об океане, — и хотя у моих ног танцевал огонь, а в желудке — теплая еда, я все еще могла думать только об этом.

Когда я закрыла глаза, скрыв на залитые солнцем поля, я видела только океан.

— Дадим этому высохнуть за ночь, будем спать посменно, чтобы твари не добрались до него, — сказал Уолтер, вырывая меня из моих мыслей. — А утром оттащим его в Логово.