Мелани Джексон - Наваждение
Любой другой на моем месте испытал бы ужас. Но не я. Я был взбешен, что у этого создания хватило наглости попытаться заставить меня расстаться с жизнью, и ярость сделала меня безжалостным и очень изобретательным. Я с удивлением понял, что хочу делать такие жестокие вещи, о которых раньше и не подозревал, и более того — пытаюсь привести свои замыслы в исполнение. Но ничего не срабатывало. На самом деле от первого же его удара я закрутился волчком.
Я знал, из каких соображений стараюсь не проронить ни звука во время нашей драки, — перспектива того, что к нам могут присоединиться остальные члены стаи гулей или сам Сен-Жермен, была хорошим стимулом соблюдать тишину. Однако я не понимал, почему сатир не стал никого звать. Может, гордость ему не позволяла. Возможно, просто не мог. Наверное, когда две его половинки сшивали вместе, голосовые связки посчитали излишними. В любом случае мне это было только на руку.
Он был сверху. Я чувствовал жесткие волосы, растущие у него на руках, когда он схватил меня за голову. Он пытался добраться до шеи в надежде слегка закусить, а может, просто вырвать мне горло, но я успел вовремя увернуться. Длинные грязные ногти проткнули мне щеку, кровь хлынула в рот и потекла по лицу. Я пытался повернуть голову, и дюйм за дюймом у меня это получалось.
Я вспомнил о головах в стиральной машине и усилил сопротивление. Он проткнул мне руки чем-то вроде стального бруса, и они практически сразу онемели. Ружье выскользнуло, а ребра начали угрожающе трещать, норовя вот-вот сломаться. Я попытался лягнуть его, но тщетно — колени у сатира вывернуты в другую сторону, поэтому сломать их невозможно. Зная, что рискую подставить ему горло, я резко откинул голову назад, и тут же послышался хруст сломанного носа и скул. Я повторил тот же прием и, как мне показалось, выбил ему зубы. При этом что-то вонзилось мне в голову — было такое ощущение, словно в макушку вбили кровельные гвозди. Обычный человек после моих ударов закричал бы и скрючился от боли, однако существо даже не ослабило хватку и по-прежнему прижимало меня к себе слишком сильно, чтобы я мог защищаться руками.
Но оно слегка помедлило, прежде чем снова потянуться к моей шее. Мне кажется, я его удивил. Наверное, его предыдущая жертва была не столь быстрой или сильной.
Оно прошипело что-то сквозь выбитые зубы, но кричать не стало. До меня запоздало дошло, что, как и зомби, это создание могло не ощущать боли. Я могу биться об него головой, пока не расплющу себе череп в лепешку, но даже тогда буду единственным, кто это почувствует.
Меня эта новость совсем не порадовала.
Я рванулся назад и снова попытался пошевелить руками, но безрезультатно. Я был пронзен, а моя грудная клетка смята. У меня начало темнеть в глазах. Нервные окончания посылали тревожный сигнал в мозг, предупреждая о нехватке кислорода. Я на долю дюйма приподнял голову, открывая себе доступ к воздуху.
Это сработало. Монстр попытался снова вывернуть мне голову, но у меня была достаточно сильная шея, чтобы сопротивляться. Мы тяжело дышали, пытаясь одолеть друг друга. Головы наши соприкасались, но мы не обменялись ни словом, ни мыслью, хотя я хотел, безумно хотел узнать, кто оно, как появилось на свет и почему ему нравилось жить в этом разлагающемся теле. Но больше всего мне хотелось узнать, верит ли оно, что это Судьба свела нас здесь и сейчас, чтобы мы попытались убить друг друга.
Знаю, это глупо. Но моему мозгу не хватало кислорода. Поэтому в голову лезли бредовые, нелепые мысли. Например, о том, что на той стороне улицы все так же падают, кружась, хлопья штукатурки. Но они больше не походили на мягкий лишайник, скорее — на стаю призрачных воронов, которые прилетели клевать мои кости. В то же время меня ужасно мучила жажда, и о холодном малиновом чае я мечтал не меньше, чем о глотке свежего воздуха. Но, наверное, больше всего мне хотелось хорошенько прополоскать рот, чтобы, пока меня не вырвало, уничтожить вкус этих гниющих пальцев.
Кроме того, я испытывал страшную усталость. Прошло всего несколько секунд, максимум минута с того момента, как мы вцепились друг в друга, а руки, ноги и шея уже отказывались меня слушаться, ныли от напряжения — настолько огромных усилий мне стоило противостоять нечеловеческой силе противника. Это вам не соревнование по армреслингу. Здесь не было судьи, который спас бы меня, объявив об окончании раунда. Передышка не наступит до тех пор, пока один из нас не умрет.
И это могу быть я, если срочно не найду выход из этой безнадежной ситуации.
Как я уже говорил, это очень личное.
Некоторое время мы просто слушали музыку. По крайней мере, я слушал. Кто знает, что было в голове у сатира, пока он занимался тем, что вытряхивал из меня душу. Я поерзал на месте, думая о том, что выбрал бы другой саундтрек к решающей битве, и гадая, что же такого могу сделать, чтобы выйти из этой передряги живым. Потом я почувствовал, как мышцы чудовища напряглись для нового рывка. Оно попыталось ударить меня по ногам, сбить на пол, чтобы воспользоваться весовым преимуществом, но ноги, спасшие его раньше, теперь стали помехой. Его ступни-копыта ударили меня по икрам и рассекли кожу. Это было больно. Но мышцы остались целы, и я не упал. Я не мог упасть. Я знал, что если буду пригвожден им к крыше, то для меня это верная смерть.
И снова мы остановились, тяжело дыша. Мы были в тупике, и ничего хорошего это не предвещало. Я не мог бы сказать, насколько сильно это создание. Но, скорее всего, у меня силы закончатся раньше, чем у него. И тогда меня сожрут заживо.
Затем меня посетили еще две мысли: «Плохие парни могут и в самом деле победить. Нинон может погибнуть».
Но это было недопустимо, абсолютно недопустимо! Мой мозг выбросил в кровь новую порцию адреналина. Я должен был убить эту тварь — быстро и бесшумно. И до меня только сейчас дошло, что нужно успеть сделать это еще до того, как Сен-Жермен со своими гулями наткнутся на меня или Нинон, — тогда шансов у нас действительно не останется.
Я что было силы рванулся вправо, освобождаясь от руки, впившейся в мою щеку, чувствуя, как рвется кожа и кровь снова начинает бить ключом. Я опять попытался лягнуть его, на этот раз целясь в копыто, а не колено. Вы когда-нибудь разбивали себе пятки? В общем, это очень-очень больно. Треснувшие копыта тоже должны болеть. Однако чудовище оказалось быстрее и успело отдернуть копыто, прежде чем я успел до него хотя бы дотронуться. Тогда я попытался заехать ему коленом в пах.
Я уверен, что попал, но безрезультатно. Зато силой вращательного момента нас отбросило к люку в крыше. Мы сделали два оборота, как пьяные танцоры, кружащиеся в венском вальсе, поскользнулись в луже крови, которая лилась из меня ручьем, и наконец наша пара распалась.
Я получил передышку. Левое копыто сатира застряло в одной из трещин, расколовших крышу. Еще немного, и он потерял бы равновесие и провалился в открытый люк. Я одним прыжком преодолел расстояние между нами и ударил его кулаком. Его иссушенная кожа порвалась, обнажив сморщенные внутренности. Я вывернул кисть и схватился за… Не знаю, что там попалось мне под руку — печень, желчный пузырь, аппендикс или что-то еще. Я не слишком часто посещал уроки анатомии, зато точно знаю, что все внутри было кожистым и сплеталось в один клубок. Я рванул внутренности, вытягивая их наружу, и прихватил в качестве бонуса узел кишечника. Он все еще был мягким и вязким, полным красноватой массы.
Существо замахнулось на меня и попыталось укусить, но вторым толчком я все-таки столкнул его в открытый люк. Кишки размотались и висели, брызгая кровью, но его это не остановило. Я так и застыл с раздутым канатом в руках, из которого сочилась кровь, изумленно глядя, как проклятая тварь, хлюпая, вползает назад. Чудовище оскалило зубы и потянулось ко мне, не сомневаясь в том, что я труп.
«Гордыня до добра не доведет». Так всегда говорил Кормак.
Впав на несколько секунд в состояние шока, я успел забыть, что имею дело с неживым существом. Мой мозг, в который наконец-то стал поступать кислород, снова заработал. Единственный способ убить монстра — вырвать у него сердце или мозги. О ружье речи не шло — не столько из-за шума, сколько из-за того, что я просто не успеваю его схватить. Я лихорадочно просчитывал все в уме, а существо тем временем неуклонно перло на меня. Ребра сломать проще, но мне понадобится время, чтобы нащупать сердце. С месторасположением мозгов я был лучше знаком. Отведя руку назад, я из последних сил ударил его в голову.
Все, что я сумел сделать, это оставил вмятину у него на черепе. И снова столкнул его в темноту зияющего проема. Да, и еще сломал свою правую руку.
Два раза упасть с крыши… Да он давно уже должен был сломать себе шею, но кошмар все не заканчивался. Снова раздалось шипение, и я услышал, как чудовище взбирается по лестнице. На этот раз я был готов. Я вспомнил о смертоносном подарке Нинон, хранившемся в ботинке, — личное оружие для боя. Левой рукой я вытащил траншейный нож и, как только голова существа показалась из люка, изо всех сил всадил его в монстра.
