Пол Кемп - Богорождённый
Прежде чем её убили.
После этого он изменился. Он подчинился желаниям его всевышества, и вместо созидательной магии обратился к прорицанию. Он мог быть совсем другим человеком и жить совсем другой жизнью, если бы мать не погибла. Странно, как пустота может изменить жизнь. Ривален не просто убил их мать. Он убил человека, которым мог стать Бреннус.
Он окинул взглядом книги и свитки, сваленные на пюпитре, все из которых имели отношение к мёртвому богу Маску, его поклонникам, Эревису Кейлу, вере Амонатора, Кессону Релу и Циклу Ночи. Он чувствовал, что перед ним лежат все кусочки головоломки, но не мог сложить из них убедительную картинку.
Он что–то упускал.
Он упускал сына, сына Эревиса Кейла. Сын должен быть ключом.
— Запрос: Мефистофель, — сказал он и изменил слова с помощью магии.
Тени собрались в дюжинах мест по всей комнате и приняли форму сумрачных рук. Гомункулы посмотрели на руки, широко раскрыв глаза от этого простейшего заклинания. Каждая из магических рук подняла с полки книгу или свиток и положила на пюпитр перед Бреннусом. Отпустив свою ношу, руки снова растворялись в воздухе.
Гомункулы смотрели, как книги плывут по воздуху, и хлопали в ладоши от радости.
Следующие несколько чаосв Бреннус провёл, изучая всё, что мог. Он подкрепил свои обычные исследования магическими запросами к сущностям на Внешних планах. Он использовал заклятия, чтобы вытащить знание из информационных течений в эфире. Всё больше и больше кусочков складывались воедино.
Маск был вестником Шар на Ториле, и, вероятно, её сыном. Шар существовала во многих мирах, на многих планах, и её цель всюду была одной и той же — разрушение миров. Этот процесс, Цикл Ночи, прошёл на многих мирах, оставляя за собой ничто, и начался на Ториле. Дыра в центре Ордулина, дыра, возле которой Ривален проводил долгие часы, была семенем Цикла.
Но её рост, кажется, замедлился или остановился.
Несмотря на все свои попытки, Бреннус не смог обнаружить ни единого примера того, чтобы Цикл закончился где–то без полного уничтожения мира. Ни единого. Госпожа потерь убила миллиарды своим нигилизмом. И его брат это воплощал.
Мы уже мертвы, сказал Ривален.
Его брат убивал мир.
Бреннус ещё сильнее захотел смерти Ривалена.
Сторожевые конструкты, стерёгшие дверь в библиотеку — костюмы древних латных доспехов, оживлённые и получившие рудиментарное сознание благодаря магии Бреннуса — пришли в движение и приняли наступательные стойки, подняв перед собой алебарды.
Сначала Бреннус подумал, что мог вернуться его брат, но заклинание сигнализации, зазвеневшее в голове, сказало ему, что это не так. Через несколько мгновений дверь в библиотеку распахнулась, открывая худую, укутанную тенью фигуру его старого мажордома, Лаарила.
Щитовые стражи шагнули к нему, угрожая своими алебардами.
Глаза Лаарила вспыхнули от удивления. Тени сомкнулись на его искуссно сшитой и затейливо разукрашенной мантии.
— Эксперимент, — объяснил Бреннус. — Они почувствовали твой приход, когда ты прошёл через переднюю. Что случилось, Лаарил? Я занят.
Бреннус прошептал команду, которая вернула щитовых стражей в их нейтральные позиции по сторонам от двери.
— У меня есть новости, милорд, — сказал Лаарил. — Вернулся один из разведчиков.
От внимания Бреннуса не ускользнуло, что Лаарил сделал ударение на слове «один».
— Один? С остальными что–то произошло?
Лаарил переступил с ноги на ногу. Тени вокруг него закружились, выдавая его дискомфорт.
— Похоже на то. Думаю, пускай лучше сам выживший разведчик расскажет свою историю.
Гомункулы, наверняка ощутив разбуженный интерес Бреннуса, бросились через всю библиотеку, взобрались по его плащу и заняли привычное место на его плечах.
Лаарил тщательно игнорировал их, даже когда они показали ему свои языки.
— Привести его к вам, принц?
— Да, и прямо сейчас.
Бреннус деактивировал своих щитовых стражей прежде чем Лаарил вернулся с разведчиком. Бреннус порылся в памяти в поисках имени разведчика, нашёл его — Овит. Разведчик был на голову выше Лаарила, и может быть на одну ладонь ниже Бреннуса. Латные доспехи, пострадавшие во множестве битв, защищали его плотное тело. Однако на поясе висели пустые ножны. Он скрестил руки на груди и опустился на одно колено.
— Принц Бреннус.
Гомункулы на плечах Бреннуса повторили жест Овита.
— Можешь идти, Лаарил, — сказал Бреннус.
— Милорд, — попрощался Лаарил и покинул библиотеку, закрыв за собой дверь.
— Встань, Овит, — сказал разведчику Бреннус, и тот встал. — Лаарил говорит, тебе есть что рассказать.
Овит не смотрел Бреннусу в глаза, пока говорил.
— Мой принц, Кронил и я патрулировали сембийские равнины по вашему приказу в поисках любых следов аббатства Розы.
Бреннус отправил большое количество двоек разведчиков в сембийскую глубинку с приказом искать аббатство Розы и его Оракула. Он подозревал, что жизнь сына Эревиса Кейла была связана с солнцепоклонниками, но почти лишился надежды что–то обнаружить. На протяжении десятков лет его людям попадались лишь слухи.
— На пути обратно в Саккорс мы остановились, чтобы напоить везерабов.
— Где именно? Будь точен.
— У реки Драал, прежде чем она впадает в реку Аркен, приблизительно в пяти лигах к востоку от Грозовых вершин.
Бреннус протянул руку к глобусу и вложил в свои слова силу.
— Река Драал, пять лиг к востоку от Грозовых вершин.
Отвечая на приказ Бреннуса, глобус в центре библиотеки повернулся, чтобы показать названное место. Бреннус подошёл к шару, Овит — следом.
— Двадцать лиг во всех направлениях от этой точки, — сказал Бреннус. — Увеличить.
Глобус из сферы превратился в большой плоский прямоугольник, который показывал названный Бреннусом участок. Он отмечал реки, горы, его разум бешено работал.
— Продолжай, Овит.
— Пока мы поили везерабов, Кронил услышал какой–то настораживающий звук. Он заметил пещеру на другом берегу реки и перешёл туда, чтобы проверить. Тогда на нас напали.
— Нападающие появились из пещеры?
Овит кивнул.
— Люди или другие существа?
— Люди, милорд.
— Опиши их, их одежду, оружие, тактику. Не упускай ничего.
Подгоняемый точными вопросами Бреннуса, Овит объяснил, как их с Кронилом захватили врасплох четверо мужчин, каждый из которых был опытным бойцом. Овит не знал наверняка, но похоже, двое из них были людьми, один — дэвой, и ещё один…
— Шейд? — спросил Бреннус с бешено колотящимся сердцем.
— Да, принц Бреннус. Я знаю, как это звучит, но я видел его вблизи. Это был шейд. И всё же…
— Всё же?
— И всё же его оружием был свет. На его щите были роза и солнце. И он носил это.
Гомункулы нетерпеливо подались вперёд. Овит достал что–то из кошеля на поясе и протянул перед собой.
На открытой ладони Овита лежала искуссная роза из серебра с несколькими звеньями ожерелья.
— Его священный символ, — сказал Овит. — Я сорвал его во время боя. По случайности, но, надеюсь, по счастливой.
— Ты даже не представляешь, насколько.
Тени вокруг Бреннуса замерли, когда он взял розу в руку, почувствовал её вес, холодное касание её металла. На розе виднелась царапина, обнажившая сверкающее серебро под слоем черноты.
Кусочки начали складываться воедино, начала проступать картина.
— Шейд, который поклоняется Амонатору.
— Похоже на то, мой принц. Аббатство существует, и мы бывали рядом с ним. Почему же ещё слуги Амонатора оказались в том месте?
— У них были верховые животные?
— Если и были, то я их не видел.
Бреннус изучал карту. Его внимание снова и снова возвращалось к Грозовым вершинам.
— И этот шейд, он шагал сквозь тени? — спросил Бреннус.
Овит покачал головой.
— Я этого не видел. Нет. Он пересёк реку вброд, чтобы добраться до меня, вместо того, чтобы шагнуть из одной тени в другую.
— Тьма заживляла его раны?
И снова Овит покачал головой. Неуверенность затуманила его черты лица.
— И этого я тоже не видел, но он был шейдом, лорд Бреннус. Клянусь вам. Может быть, не совсем таким, как мы, но шейдом. Я видел, как липнет к нему тьма, видел его глаза и его кожу.
— Полушейд, возможно, — сказал Бреннус, сжав серебряную розу в ладони. Полушейд, который был сыном Эревиса Кейла. Полной картины Бреннус по–прежнему не видел, но он только что нашёл новый кусочек головоломки.
— Милорд?
— Ничего. Сколько лет, по–твоему, было этому шейду?
Овит пожал плечами.
— Не могу сказать наверняка. Он был похож на мужчину лет тридцати.
Слишком молод, но он мог стареть очень медленно. Или мог быть внуком или даже правнуком Кейла, а не сыном.
