Николай Романецкий - Утонувший в кладезе
Так чего же, в таком случае, испугался Кудесник?.. Разве лишь ответственности перед Великим князем. Больше-то нечего!.. Впрочем, ответственности Кудесник никогда — и не перед кем! — не боялся, это вам любой муж-волшебник скажет. Потому и простоял Остромир столько лет во главе Колдовской дружины, потому и пользуется таким авторитетом в стране… Ладно, не будем переливать из пустого в порожнее. Душа Кудесника — потемки, и не мне пока разгонять их… В конце концов, Остромир уже старик, и возможно, теперь он жизнь воспринимает иначе, чем раньше. Правда, в этом случае ему пора отправляться на вечный покой… Но не я буду тем человеком, который сделает ему такое предложение…
В душе вдруг шевельнулось беспокойство.
Свет очнулся от дум, проанализировал ощущение. Полновесной тревоги не было. Значит, и смертельной угрозы не существовало. Впрочем, с этой мыслью, хоть она и была непривычной, Свет уже сжился. Было даже интересно знать, что ныне вас ни в коем случае не убьют. Разве лишь под колесо на улице угодите — от случайной смерти не застрахован индо Кудесник… Но тут ведь надо умудриться, чтобы вас задавили сразу и намару. К примеру спать на ходу, чего чародей Сморода — при всем своем Таланте — делать не умел… Однако с беспокойством стоит разобраться. И немедля!
Свет обернулся, глянул в заднее окошко. Позади, саженях в двадцати, тащилась обыкновенная трибуна. Вопрос, правда, — обыкновенная ли?.. Свет попросил Петра покрутиться по улицам и скоро убедился: трибуна от его кареты не отставала. Вот и соглядатаи пожаловали… Вопрос только — чьи? Возможно, обещанные охранители, если Кудесник сразу же распорядился. В этом случае министерство безопасности, при соответствующих указаниях собственного начальства, успело бы провернуть свои шестеренки… Может, глянуть на сих охранителей?
Свет попросил Петра остановиться. Тут же остановилась и трибуна. Свет вылез из кареты, шагнул в сторону соглядатая. Лицо того было по самый нос замотано шарфом.
В эдакую-то теплынь!.. Странно! К чему бы охранителю прятаться от охраняемого?
Подойти ближе Свет не успел.
Трибуна тронулась, не останавливаясь, прокатила мимо. Номера на дверце и задней стенке не было, а значит, к государственной службе пассажирских перевозок экипаж никакого отношения не имел. Ага, а нижний номер заляпали грязью. Где только грязь нашли в центре Новагорода!.. Да, ищите его потом, свищите!.. Чародей бросился следом. Трибуна тут же добавила ходу, через квартал свернула на Мещанскую.
Бегать за нею было бессмысленно. Свет вернулся к своей карете, велел Петру ехать прямиком в министерство. Минут через пять он обернулся.
Трибуна снова маячила позади — правда, теперь уже саженях в сорока, пропустив меж собой и каретой чародея Смороды пару — надо думать, посторонних — экипажей.
Можно было бы попытаться догнать соглядатая, но двухколесная трибуна движется быстрее четырехколесной кареты. Поэтому Свет махнул рукой и успокоился. В конце концов, никуда они не денутся. В конце концов, буде очень потребуется, он прибегнет к Семаргловой Силе. И пусть потом его тащат на Контрольную комиссию!..
Он попросил Петра, обогнув квартал, подъехать к министерству по Березовой. И снова задумался.
* * *В министерских дверях у Света появилось необычное ощущение. Как будто его озарили газовой светильней небывалых размеров и, не таясь, самым внимательнейшим образом изучают. Так маленький мальчик по имени Светушка рассматривал когда-то с маменькой черную тлю, сидящую на листике березы. «Видите, сыне, какая она маленькая. А вреда может принести очень много»… Впрочем, длилось это странное ощущение недолго — вахтеры тут же пропустили чародея Смороду. Наверное, он вреда принести не мог. Не тля, знамо дело!..
В министерстве царила привычная легкая суматоха. Свет шагал по коридорам, здоровался со знакомыми.
В приемной Путяты Утренника сидело с десяток посетителей в партикулярном и мундирах стражи. Свет попросил секретаря доложить министру о явившемся с докладом чародее Смороде.
Через пять минут его позвали. Ауры дожидающихся своей очереди посетителей тут же наполнились тщательно скрываемым от секретаря недовольством.
Путята пребывал в кабинете один-одинешенек, но покудова начальник с подчиненным пожимали друг другу десницы, леший принес Вышату Медоноса. Свет пожал и его десницу, но поморщился — Вышата, назначенный опосля смерти Буни Лаптя опекуном министерства безопасности, был ему неприятен. Исполать богам, до нынешнего дня дела, которые вел чародей Сморода, оказывались не слишком серьезными, чтобы требовать вмешательства опекуна, а потому встречались Сморода и Медонос лишь на общих совещаниях. Впрочем, злые языки бесперечь утверждали, что медонос собирает свой медок и со смородинных кустов…
— Поведывайте, чародей! — распорядился Утренник, когда Вышата присел к столу.
Свет поведал начальству то же, что Кудеснику, и словом не упомянув о своих подозрениях. Правда, в кабинете министра безопасности говорить полуправду было проще. Все-таки Вышата Медонос — не Остромир, сколь бы много опекун не воображал о своем Таланте…
— Хм-м, — сказал Утренник, когда Свет завершил доклад. — И как, по-вашему, чародей, будут развиваться события дальше?
— По-моему, лазутчик явится в столицу. У него нет другого выхода, буде я ему нужен…
— А для чего вы ему нужны?
— Покудова не имею ни малейшего понятия… Но, думаю, это выяснится очень скоро.
Утренник глянул на опекуна. Тот внимательно рассматривал сидящего напротив чародея. Глаза Вышаты были выпуклыми, а аура — совершенно нейтральной. У министра же проглядывали хорошо знакомые по ключградскому принципалу Ерге зеленоватые цвета — что бы они не означали, Утренник, похоже, не доверял сыскнику-чародею.
Свет пожал раменами. Верят они или нет, все равно им придется согласиться с его предложением.
— Полагаю, брат Свет прав, — проскрипел Вышата. — Однако я удивлен столь великими успехами сыскников Смирного и Смороды. — В голосе опекуна зазвучал неприкрытый сарказм. — Один валяется без памяти в госпитале, другой уплыл в тихую заводь.
Свет скрежетнул зубами, но промолчал. Пусть поизгаляется!.. Все равно без чародея Смороды они с этим делом не справятся. Каким бы шустрым не представлялся себе опекун Медонос, но лазутчику потребовался не он, а сыскник Сморода.
Утренник барабанил пальцами по крышке стола, размышляя. Свет старательно избегал Вышатова взгляда.
— Вы не правы, опекун, — сказал наконец Путята. — Буривой Смирный квалифицированный волшебник и весьма дошлый работник. Если супротивник сумел так легко вывести его из игры, было бы глупо вступать в схватку на чужой территории. Умнее будет отойти на заранее подготовленные позиции и встретить врага во всеоружии. — Он повернулся к Свету. — Я согласен с вашим прогнозом, чародей. Чем мы можем вам помочь?
