Олег Авраменко - Конноры и Хранители
— Да нет, не нужно, — запротестовал Стэн. — Я чувствую себя нормально.
— Это сейчас, а к вечеру... Только не возражай. Я тоже буду не прочь немного отдохнуть с дороги. А остальным нашим всё равно — что десять вечера, что четыре утра. Раньше лягут, раньше встанут. Нам обоим нужно явиться на собрание с ясной головой. Слишком многое будет зависеть от решения, которое мы примем.
Стэн проглотил последний кусок мяса, вытер жирные пальцы о штаны и взял в руки чашу с бодрящим отваром из жареных кофейных зёрен. Сделав глоток и с недовольством отметив, что повар поскупился на мёд, он сказал:
— Кстати, вчера ты говорил, что лишь трое человек выступили за полное и немедленное прекращение контактов с миром Хранителей. Кто они?
— Во-первых, твоя тётка Зарена. Впрочем, все её возражения сводятся к тому, что нельзя подвергать Марику опасности. Если твою сестру вернуть обратно, то я уверен, что позиция Зарены смягчится. Далее, Ладислав Жих. Вот он твёрдо стоит на своём; считает, что у нас и здесь дел невпроворот, а посему нам незачем соваться в другой мир. Его можно понять — ведь он с Востока. А третья — Мила Танич. По её мнению, ещё не время обнародовать Завет. В качестве главного аргумента она приводит слова самого Коннора: сначала нам нужно овладеть всем Западным Краем, и наша численность должна превысить пять тысяч человек. Отчасти с ней согласен и Дражан Ивашко — но только отчасти. Он предлагает обождать, пока не решится вопрос с императорской короной.
— А ты?
— Я разделяю мнение большинства. Только ребёнок может считать, что если он зажмурит глаза или с головой накроется одеялом, то его никто не увидит. А мы уже не дети, и нам не пристало ни закрывать глаза, ни прятаться под одеяло. Мы должны бороться с опасностью, а не убегать от неё. Хранители знают о нашем существовании — это факт, от которого никуда не денешься. Как много они знают о нас — другой вопрос. Но, в любом случае, они знают о нас больше, чем мы о них. У нас нет ни малейшего представления, как далеко они продвинулись в поисках нашего мира. Мы даже понятия не имеем, как распознать Хранителя при встрече. Меня и большинство наших братьев и сестёр в Совете такое положение дел никак не устраивает. А тебя устраивает?
Стэн медленно покачал головой:
— Нет, не устраивает. Жить и постоянно трястись при мысли, что враг уже здесь, рядом, и готовит нам какую-то каверзу, наподобие того загадочного Запрета... это не для меня. Я предпочитаю бороться с опасностью, а не прятаться от неё. Но Марика...
Миятович поморщился:
— И ты туда же! Вы с Зареной всё ещё видите в ней маленькую девочку и упорно отказываетесь признать, что она уже взрослая девушка и способна сама за себя постоять. А между тем, твоя сестра во многом превосходит всех нас. Даже если предположить, что ваша мать настроила её в детстве на свой портал, это совсем не объясняет, как ей удалось открыть три других портала, получить доступ к Кристаллу Совета, а вдобавок ко всему, излечить смертельный недуг своего отца... — Заметив изумление на лице Стэна, Эндре Миятович спросил: — Разве она не говорила тебе об этом?
— Ну... Марика сказала, что её отец тяжело болен. Но что болезнь смертельная — нет.
— Рак, без сомнения, смертельная болезнь, — невозмутимо заметил Миятович. — Когда Дражан Ивашко услышал об этом, то просто взвился на дыбы и прыгал по Залу, как бешеный мерин. Поначалу Марика скромничала, объясняла свой успех тем, что медицина в мире Хранителей опережает нашу на пять-шесть веков, а она лишь использовала тамошние достижения. Но, в конце концов, под давлением Дражана ей пришлось признать, что самые искусные лекари того мира давно поставили на её отце крест, сочли его неизлечимым и обрекли на медленную смерть. Так что не следует недооценивать Марику... хоть она и поступила неразумно, что так долго молчала о своём открытии. Но это, по большому счёту, твоя вина.
— Разве? — рассеянно произнёс Стэн. Он как раз думал о том, что будь Марика постарше, она бы, наверное, смогла вылечить Аньешку, когда та семь лет назад заболела воспалением лёгких, от которого вскоре умерла... — А я тут при чём?
— Всему виной твой эгоизм и деспотизм, Стэнислав. Я не стану утверждать, что ты держал сестру в ежовых рукавицах, но что чрезмерно опекал её и ревновал чуть ли не к каждому встречному — это бесспорно. Ты хотел, чтобы вся её любовь, вся её привязанность были обращены только на тебя, на тебя одного. Марика не назвала действительной причины своей скрытности, но тем из нас, кто хорошо знает вас обоих, было ясно: она очень боялась, что ты станешь препятствовать её встречам с отцом, а то и вовсе запретишь ей видеться с ним.
— Но это же глупости! — искренне возмутился Стэн.
— Сама Марика так не считала. И, по-моему, у неё были веские основания для подобных опасений. Ведь ты и сейчас рвёшься решать за неё, не считаясь с её собственным мнением. Насколько я понял тебя, ты был бы только рад, если бы она бросила отца и вернулась под твоё крыло.
— Вовсе нет! — запротестовал Стэн. — Я этого не говорил.
— Но подразумевал.
— И даже не подразумевал. Я совсем не против того, чтобы её отец и кузина поселились у нас, я готов принять их, как родственников. Но я категорически против участия Марики в борьбе с Хранителями. Пусть этим займутся люди старше и опытнее. Такую позицию я буду отстаивать в Совете.
Эндре Миятович с сомнением хмыкнул.
— Вижу, ты плохо знаешь свою сестру, Стэнислав. Марика не из тех, кто безропотно подчиняется чужой воле. Запрещать ей что-нибудь делать — всё равно что махать красной тряпкой перед носом разъярённого быка. История с порталами наглядно показывает, как она реагирует на попытки ограничить её свободу. На мой взгляд, единственная возможность держать её под контролем — это предоставить ей возможность действовать открыто. К счастью для нас, она достаточно умна, рассудительна и склонна прислушиваться к мнению старших... — Миятович прокашлялся. — Гм-м... Я слышал, что Флавиан добивается её руки. И если они поженятся, то я не завидую парню. Марика принадлежит к тому типу женщин, которые вьют из мужчин верёвки. Так что ещё неизвестно, кто будет править Ибрией...
Глава 17
Кейт вышел из дома и по ступеням спустился с крыльца на широкое подворье. Сопровождавший его Славомир Ковач окликнул конюха и велел ему привести лошадь гостя. Затем сказал Кейту:
— Вы правильно поступили, что обратились ко мне, господин Уолш. Дядя нашего князя не из тех людей, с которыми приятно иметь дело.
— О да, я слышал это, — неуклюже ответил Кейт. — Многие в городе говорить так.
